Эвелин Энтони - Шаг до страсти
Если бы рядом с ней находился не он, а Ричард, она бы не сидела так спокойно и не могла бы просто молчать. Он всегда требовал полного внимания, при этом тонко намекая, что ему не должно быть с ней скучно.
Она бы сидела и наблюдала за тем, как он выбирал вино, сидела бы, не сводя с него глаз и с самым ищущим выражением на лице, потому что была всего лишь любовницей и, возможно, влюблена в него больше, чем он в нее. Такого даже представить себе невозможно с русским. Он не имел над ней власти, так как она была достаточно умна и видела, чем рискует.
Она никогда не поддастся ему, чтобы потом не дожидаться неизбежного спада в их отношениях. В данный момент она не знала, куда приведут их отношения или как это все назвать. Это больше чем дружба. Он был не из тех мужчин, с которыми женщина может дружить.
— Перестань думать об этом скучном англичанине.
Она посмотрела на него. А он смотрел на нее — и без тени улыбки.
— Как ты догадался?
— Когда я увидел тебя в первый раз, — сказал Свердлов, — у тебя на лице было все написано. Очень несчастное было лицо. Сейчас у тебя такое же выражение. Вот откуда я узнал. Пойдем потанцуем.
Танцевал он плохо, не признавал современной манеры выставляться напоказ, не вращал бедрами и не дергался. Он крепко прижимал к себе Джуди и почти не двигался.
Однажды, после того как они пробыли на крошечной площадке для танцев минут десять, она услышала, как он заговорил с кем-то. Эта пара была у нее за спиной. Что сказал Свердлов, она не поняла, он что-то пробормотал, но не по-английски.
— Сотрудник нашего посольства, — пояснил он. — С подружкой, она американка. Я пригласил их к нашему столу выпить. Через полчасика, когда мы устанем.
— Через полчаса? Федор, перестань дуть мне в ухо.
— Тебе подошел бы красный цвет, — сказал он. — Ты всегда подаешь сигнал стоп. Мадам Молотова. Нет. Нет. НЕТ. Почему бы тебе не стать коммунисткой и не поехать со мной в Россию?
— Нет уж, благодарю. — Джуди наклонила голову назад, отодвинувшись от него. — Красный цвет мне не идет, в политическом отношении я настоящий синий.
— Настоящий синий, — повторил Свердлов. — Что это значит? Политическая шутка?
— Нет, для некоторых людей это очень даже серьезно. Настоящий синий — это ультраконсерватор. Так называли героев в викторианских романах, людей, беззаветно преданных королеве и империи.
— Занятно, — сказал он. — Синий. Настоящий синий. Я должен это запомнить.
Когда они садились за столик, Джуди нашла глазами другого советского дипломата с подругой. Те сидели за столиком попроще, поближе к танцевальной площадке. Ей показалось, что этот человек посмотрел на Свердлова, как бы ожидая от него знака. Он так быстро вскочил, что, наверное, увидел такой знак. Девушка, которая была с ним, двинулась медленнее, выбирая дорогу между столиками и стульями. Это был небольшого роста темноволосый человек в очках, моложе Свердлова. Его спутница также была молоденькой; блондинка с сильно подведенными глазами и лилово-розовой помадой на губах. Свердлов познакомил их. Она расслышала фамилию Меменов, а девушку-американку звали мисс Какая-то — в это время дискотека ударила по барабанным перепонкам. Они присели, молодой человек явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он все время поправлял стул и ерзал на нем. На Свердлова он смотрел с необыкновенным вниманием, на Джуди взглянул и коротко улыбнулся.
— Он не очень силен в английском, — объяснил Свердлов.
— Извините меня, — сказал ей русский и приподнялся со стула. — Я говорю, только мало.
Джуди удивилась, как это он справляется со своей блондинкой, она до сего времени не произнесла ни звука, кроме «хэлло», и сидела, оглядывая зал и не обращая на них никакого внимания.
— Ты извинишь нас, если мы поговорим по-русски? — спросил Свердлов.
— Конечно.
Он низко наклонился к ней и тихо добавил:
— Всего несколько минут, он надолго не останется с нами.
Им принесли стаканы, и, подражая американке, Джуди приняла непринужденную позу, не мешая мужчинам разговаривать. Как и сказал Свердлов, они надолго не задержались. Говорил он, а молодой человек слушал, обмена мыслями не происходило. Ей показалось интересным, как в течение десяти минут, находясь с этим человеком, переменился Свердлов. Он наклонился вперед, говорил негромко, но — ни тени улыбки, ни жеста, даже не предложил тому сигареты. Освещенное розовым светом, его лицо стало жестким, а кривая улыбка суровой. Это был совершенно другой человек, совсем не тот, которого она знала. По-видимому, последовал второй сигнал: уходить, такой же скупой, но решительный, как и первый, приглашающий. Молодой человек залпом выпил стакан, мгновенно оказался на ногах и уже отставлял стул своей подруги. Она забрала свой стакан.
— Извини, — сказал Свердлов. — Тебе все это наскучило. Я думал, девушка пообщается с тобой, но ей не о чем говорить.
— Поскольку он не говорит по-английски, не имеет значения, есть ей о чем говорить или нет.
— Она нужна ему не для разговоров, — сказал Свердлов. — Она искусница в других вещах. И вполне безобидная. Мы знаем о ней все: она любит подарки, а не деньги. Ей нравятся, к примеру, меховые жакеты, дорогие сумочки, золотая сигаретница. Все, что она может показывать друзьям, чтобы они видели, каким успехом она пользуется у мужчин.
— И откуда же добрый советский социалист берет деньги на манто и золотые сигаретницы? Это мне кажется как-то по-капиталистически, — отметила Джуди.
— Я даю ему деньги, — сказал Свердлов. Он снова был самим собой — об этом говорили ироничный взгляд и циничная усмешка. — Я оплачиваю его расходы, потому что он хороший человек и предан мне. Он делает все, что я велю. Сейчас я сказал ему, что нужно кое-что сделать, и уверен, что он постарается. — Свердлов отклонился назад и незаметно для Джуди покрутил пальцами прядь ее волос. — Ну вот, нам уже подают еду. Она должна быть вкусной, мой коллега порекомендовал это место, потому что тут хорошо готовят.
— Что же ты попросил его сделать?
Свердлов ел. Он ответил не сразу, и Джуди отложила вилку и сказала:
— Теперь я знаю, о чем ты думаешь. Просто мне было любопытно. Я ни о ком не спрашиваю. Можешь не отвечать.
— Я всегда могу соврать, — сказал он. — Ты не знаешь русского языка и не поняла. В среду он летит в Россию. Я попросил его разузнать кое-что о моем секретаре, который заболел, пока я был на Барбадосе. Его отправили домой. У меня теперь новый секретарь, и много хуже.
— Его... у вас секретари — мужчины? Не девушки?
— Я отдаю предпочтение мужчинам. Они расторопнее, но сейчас у меня девушка, и очень-очень красивая.
