Галимов Брячеслав - Мария Стюарт, соперница Елизаветы
У Бесс, фрейлины королевы Марии, была уютная комнатка, расположенная на третьем этаже, прямо над покоями её величества. Это было единственное место в замке, где не чувствовалось сырости: по стене комнаты проходила большая труба от камина, кроме того, тут была печь, дававшая много тепла.
Бесс и раньше не хотелось вылезать по утрам из своей тёплой постели и спускаться в холодные комнаты второго этажа, но тем более не хотелось этого сейчас, когда рядом лежал Кристофер. Он ещё спал, Бесс осторожно гладила его лоб, брови и короткую молодую бородку на щеках; время от времени, не в силах удержаться, она целовала его в шею, но Кристофер всё не пробуждался. Наконец, он пробормотал что-то, глубоко вздохнул, и открыл глаза.
– Доброе утро! – с улыбкой сказала Бесс и снова поцеловала его. – Как тихо ты спал, прямо как ребёнок. Мне было жалко тебя будить.
– А что, пора вставать? – спросил он, сладко потягиваясь.
– Давно пора. Ночной караул уже сменился, скоро утренняя молитва. Тебе надо идти к твоим солдатам, а мне – к её величеству.
– Пора, пора, пора! – пропел он и закинул руки за голову. – Как быстро пролетают ночи, – как быстро пролетают они в объятиях любимой. В этой комнатке часы летят, как минуты, а минуты сыплются, как мука из-под мельничного жернова, – не успеешь оглянуться, а перемололось всё зерно, что привезли сегодня. Будь моя воля, я бы вообще не выходил отсюда, – подбрасывал бы и подбрасывал зерно в жернова, чтобы они крутились, не останавливаясь.
Кристофер повернулся к Бесс и обнял её:
– Не запустить ли нам нашу мельницу ещё разок, напоследок? Как приятно заниматься молотьбой, когда тут находится такой совершенной механизм, – он провёл рукой по её телу.
– Я не могу, не надо! – слабо отбивалась она, сама сгорая от желания. – Королева меня хватится, она и так недовольна моими частыми опозданиями. Нет, не надо, Кристофер, – подождём до вечера!
– Ах, как жаль! – с досадой воскликнул он и откинулся на спину. – Но служба превыше всего, это свято. Ну, что же ты не встаёшь? Королева опять будет сердиться на тебя.
– Ничего, успею, – непоследовательно сказала Бесс и положила голову ему на плечо. – Так не хочется уходить, поговори со мной ещё о чём-нибудь.
– Какие у тебя волосы, у них удивительный цвет – золотисто-пепельный, цвет зрелой пшеницы, – Кристофер пропустил сквозь пальцы её длинные локоны. – И они такие густые, что в них можно потеряться. А запах, – бог мой, как они пахнут! Цветущий луг на восходе солнца, когда аромат трав сливается с запахом росы, – вот что такое запах твоих волос! А твои глаза – с чем мне сравнить их? С небом? Оно бледнеет перед их синевой. С морем? Оно не так глубоко, как они. А кожа – прозрачная и румяная, наполненная ласковым теплом и нежностью. А щёки, – как они свежи и упруги! Какое чувственное удовольствие скользить по ним подушечками пальцев – вот так, – ощущая божественную округлость, которая так напоминает другие округлости твоего тела.
– Не надо, – повторила Бесс, как будто в забытьи. – Пресвятая Дева, неужели мне надо уходить!.. Прочитай мне лучше что-нибудь из твоих стихов.
– Что же мне прочитать? – потёр лоб Кристофер. – Ну, разве, это… Я сочинил его вчера, когда увидел голубя с голубкой, что сидели на краю крыши и ворковали, томно соединяясь клювами. Затем голуби взмыли в небеса и полетели прочь, к лугам и дубравам, а я подумал о нас с тобой, – как было бы славно жить на лоне природы, без забот и волнений, подобно добрым лесным эльфам. Об этом мои стихи:
Любясь, как голубь с голубком,
Пойдем со мной и заживём
Среди лугов, среди дубрав,
Среди цветов и горных трав.
Где по камням звенят ручьи
И распевают соловьи,
Там под скалой любовь мою
Из родника я напою.
Захочешь ты, чтоб я принёс
Тебе охапку свежих роз
Или тюльпанов? – повели:
Добуду, как из-под земли.
Я плащ любимой поднесу
С опушкой меховой внизу
И башмачки – кругом атлас,
Что тешут ножку, как и глаз.
Из мирта я сплету венок,
Коралл, янтарь сложу у ног;
Согласна ль ты в раю таком
Жить, словно голубь с голубком?
В обед мы будем каждый день
На мраморный садиться пень
И пить нектар, как боги пьют,
И есть из золочёных блюд.
И будут пастушки для нас
Петь и плясать во всякий час;
Чтоб нам с тобой в раю таком
Жить, словно голубь с голубком.
– Как славно! Милый мой, – она поцеловала его. – Я ничего другого не желала бы, как жить с тобой в хорошеньком маленьком домике среди цветов и деревьев. Мы любили бы друг друга, всегда были вместе и прожили свою жизнь душа в душу, – как два голубка, о которых ты написал. Если бы не королева, я уехала бы с тобой хоть сейчас, куда угодно.
– Ты любишь королеву? – спросил Кристофер.
– Её нельзя не любить. Она прекрасная женщина – и такая несчастная! Бедная Мария, за что судьба сурова к ней? – грустно произнесла Бесс.
– Я тоже полюбил её, – сказал Кристофер. – Я готов служить ей так же честно, как служишь ты.
– Но твоя повелительница – королева Елизавета, – возразила Бесс. – Как можно служить двум господам?
– Я дворянин и сам выбираю, кому служить, – гордо ответил Кристофер. – Сейчас я служу Елизавете, но приехав сюда и узнав королеву Марию, я понял, что хотел бы служить одной ей.
– Как это хорошо! Мария так нуждается в настоящих друзьях, – с облегчением сказала Бесс. – Мой Кристофер, мы оба будем верными друзьями королевы, правда?
– Конечно. Для тебя я сделаю всё, о чём ты попросишь, – а стало быть, сделаю и для Марии. Считай, что я принёс присягу на верность ей.
– Мой Кристофер! – Бесс прижалась к нему. – Я знала, что ты лучший на свете. Но как же сэр Эмиас? Он твой начальник, ты должен его слушаться, однако мне он не нравится, я ему не верю, – её величество тоже говорит, что сэру Эмиасу верить нельзя.
Кристофер рассмеялся:
– Сэр Эмиас – старый служака! Он привык выполнять приказы, ему нет дела до простых человеческих чувств. Верить или не верить сэру Эмиасу, – всё равно, что верить или не верить скале, дереву, реке или морю. Всё это может быть полезно для нас, а может и погубить, но не по своей воле, а по Божьему велению или стечению обстоятельств. Язычники наделяют неживую материю душой, в нашей христианской религии она бездушна, а сэр Эмиас стоит где-то посередине: он живая материя, не имеющая души. Таких людей, как сэр Эмиас, много ходит по земле, но я не из их числа: я служу не из-за денег, не из карьеры, – во всяком случае, не только из этого, – я служу по своим убеждениям.
– Я никогда не сомневалась в тебе; с первого взгляда я поняла, что ты не такой, как остальные. Мой Кристофер, – Бесс провела ладонью по его волосам. – Скажи мне что-нибудь ещё.
