Нора Робертс - Покорение Сюзанны
— Звучит прямо-таки мелодраматично.
Но Холт не улыбнулся и не съехидничал, отметила Сюзанна, а хмуро смотрел на гвоздики, возле которых летали и жужжали пчелы.
— По мне, так звучит чертовски печально. Бьянка ведь много времени проводила в башне, да?
— Мы смотрели там.
— Значит, посмотрим еще раз и тщательно проверим ее спальню.
— Лиле это не понравится.
Сюзанна вновь закрыла глаза. Сытость и тенек клонили в сон.
— Теперь это сестренкина спальня. И мы там тоже искали.
— Я не искал.
— Нет, не искал.
Сюзанна решила, что ничего страшного не случится, если во время разговора она растянется на блаженно прохладной мягкой траве.
— Если бы мы нашли дневник, то узнали бы все ответы. Мэнди пролистала каждую книгу в библиотеке на тот случай, если там спрятано какое-нибудь письмо.
Холт снова погладил Сюзанну по голове.
— Проверим еще раз.
— Мэнди наверняка ничего не пропустила, она слишком педантична.
— Предпочитаю действовать старыми дедовскими методами, а не полагаться на séance.
Сюзанна наполовину засмеялась, наполовину вздохнула.
— Тетя Коко так и говорила о тебе.
Голос охрип от усталости.
— Сначала надо высадить гвоздики.
— Угу.
Холт начал мягко массировать напряженные плечи.
— Цветы прорастут сквозь камни и по всему склону. Они не сдадутся, — пробормотала Сюзанна и заснула.
— Верю на слово.
Оставил труженицу в тенечке и вышел на пекло.
Трава защекотала щеку, когда Сюзанна проснулась. Оказывается, она перевернулась на живот и спала как убитая. Невыносимо хотелось пить, Сюзанна открыла глаза и увидела, что Холт сидит возле дерева, скрестив ноги в лодыжках, и наблюдает за ней, покуривая сигарету.
— Я, должно быть, заснула на ходу.
— Можно сказать и так.
— Извини.
Приподнялась на локтях.
— Мы говорили об изумрудах.
Холт щелчком отбросил окурок.
— Хватит об этом.
Одним быстрым движением схватил Сюзанну за запястья и притянул к себе, и она, не успев до конца проснуться, оказалась у него на коленях, после чего хищный рот накрыл мягкие губы.
Пока она дремала, невыносимое желание коснуться ее полыхало все сильнее, кровь все больше превращалась в раскаленную лаву. Сюзанна выглядела такой совершенной — настоящая спящая принцесса, нежная кремовая кожа оттенена полумраком, щека покоится на одной руке, вторая откинута в траву.
Холт хотел упиваться этими нежными теплыми губами, почувствовать, как прижимается длинное хрупкое тело, услышать легкий удовлетворенный стон. И свирепо захватил желаемое.
Разоруженная и дезориентированная, Сюзанна забилась в мужских руках, размеренно текущая прохладная кровь понеслась в невероятном темпе, внезапно став горячей, расслабленные сном мышцы теперь натянулись, как струны. Она смогла сделать единственный рваный вздох. Все, что она видела — лицо Холта, темные и опасные глаза, твердый и голодный рот. Потом и это затуманилось, когда настойчивые губы снова припали к добыче.
Сюзанна позволяла агрессору брать все, чего он так отчаянно жаждал, льнула к захватчику под сенью бука, отвечая на каждое требование, упиваясь своей покорностью, даже когда снова закружилась голова. Это не та слабость, с которой следовало бороться, это именно то, что хотелось почувствовать и запомнить.
Выругавшись, Холт уткнулся носом в беззащитную шею, где бешено стучал пульс. Никто и никогда не вызывал в нем таких эмоций. Неистовых и зыбких. Каждый раз, когда его рот впивался в податливые губы, он взлетал на очередной безрассудный край, круче предыдущего. Множество ощущений словно взрезали ножом, каждое острое и смертельное. Хотелось оттолкнуть Сюзанну и уйти до того, как эмоции растерзают на клочки. Хотелось кататься с ней по прохладной мягкой траве, чтобы вытеснить все страдания и утолить пьянящую жажду.
Но Сюзанна обвивала его руками, пальцы беспокойно ерошили волосы, все тело трепетало. Потом невыносимо сладким жестом прислонилась щекой.
— Что будем делать? — пробормотала она и вздохнула, жаждая большего, наслаждаясь ароматом мужской кожи.
— Уверен, мы оба знаем ответ.
Сюзанна закрыла глаза. Для Холта все так просто. На мгновение прильнула к нему, слушая жужжание пчел в цветах.
— Мне нужно время.
Холт положил ладони на узкие плечи и отстранил, чтобы видеть прелестное лицо.
— Нет, я не в состоянии больше ждать. Мы уже не дети, и я устал гадать, на что это будет похоже.
Сюзанна судорожно сглотнула, поняв, что смятение захватило не только ее, но и обжигало сурового нелюдима.
— Холт, если попросишь больше, чем я смогу дать, мы оба окажемся разочарованы. Я хочу тебя.
И затаила дыхание, почувствовав, как затвердели сильные пальцы.
— Но не собираюсь делать очередную ошибку.
Холт прищурил потемневшие глаза:
— Ждешь обещаний?
— Нет, — торопливо выпалила она, — нет, не надо обещаний, но я должна сдержать те, которые дала сама себе. Я приду к тебе, когда буду уверена, что это не только взрыв страсти, а нечто большее, с чем смогу жить дальше.
Потянувшись, погладила по колючей щеке:
— Единственное, за что ручаюсь, — если мы станем любовниками, никогда не пожалею об этом.
У него не было сил спорить, только не сейчас, когда она так на него смотрела.
— Не если, а когда, — поправил Холт.
— Ладно, — кивнула Сюзанна, поднимаясь.
Ноги уже не так тряслись, как она ожидала, сил заметно прибавилось. «Когда», — смаковала Сюзанна. Да, она уже осознала, что это всего лишь вопрос времени.
— Ну, а пока предоставим событиям идти своим чередом. Надо закончить посадку.
— Уже закончена.
Холт тоже встал. Сюзанна осмотрелась по сторонам.
Растения торчат из земли, почта выровнена и удобрена. Там, где раньше громоздились только камни, тонкий, измученный жаждой грунт сейчас был усеян яркими многообещающими молодыми цветами и нежно-зелеными листиками.
— Как?.. — удивилась Сюзанна, проверяя работу Холта.
— Ты проспала три часа.
— Три… — потрясенно оглянулась она. — Надо было разбудить меня.
— А я не разбудил, — просто сказал Холт. — Пора возвращаться домой, я уже опаздываю.
— Но ты не должен был…
— Дело сделано.
Нетерпение мерцало вокруг Брэдфорда.
— Хочешь вырвать эти чертовы штуки и пересадить по-своему?
— Нет.
Изучая ворчуна, Сюзанна поняла, что Холт не столько сердит, сколько смущен. Мало того, что он проявил себя таким милым и заботливым, так еще и потратил три часа, высаживая, — как он их насмешливо называл, — букетики.
