Анна Дубчак - След страсти
Рита встала и наотмашь ударила свою мать по лицу. Она заметила, как хлынула кровь, и, ничего не видя уже перед собой, бросилась вон из этой квартиры. Она не поверила ни единому слову своей матери, но и оставаться рядом с ней уже не могла. Да и зачем, если и так ясно, что мать ее обобрала, обокрала, поступила как самая настоящая мошенница.
Амфиарай — бросил меня. Оскар — изменял мне. Мать — обворовала... Амфиарай — бросил меня... Оскар — подлый изменник... Мать — воровка...
Захлебываясь слезами, она выбежала из подъезда и вдруг взлетела...
Она парила долго над крышами каких-то невероятно ярких — фиолетовых, розовых и желтых — машин, пока не погрузилась в спасительный, солоновато-красный, но удивительно теплый и сонный колодец, из которого она вдруг стремительно полетела навстречу ослепительно белому, слепящему тоннелю, в самом конце которого неожиданно увидела солнечную зеленую поляну...
Клеопатра
Саша поднимался к доктору Араме, уверенный в том, что вместе они обязательно что-нибудь придумают для того, чтобы разыскать сбежавшую теперь уже и от Саши Риту. Ведь он шел к нему не с пустыми руками, а с хорошей вестью: Рита одна и нет никакого Амфиарая — любовника-призрака, любовника-однодневки, а это заметно облегчает задачу. С другой стороны, Оскар мог отреагировать на это совершенно иначе и, вместо того чтобы направить все силы на поиски где-то скитающейся по Москве неприкаянной Риты, сказать Саше, что ему все равно, одна она теперь или нет. Ведь для каждого мужчины измена женщины — трагедия, удар по мужскому самолюбию, а потому он может где-то в душе даже позлорадствовать по поводу того, что Риту бросили. Но может и пожалеть. Саша не знал Оскара настолько, чтобы суметь предсказать его реакцию, а потому был готов к любому проявлению чувств.
Перед дверью Арамы Саша остановился и хотел позвонить, как вдруг услышал:
— Привет...
Он вздрогнул, потому что ему показалось, что слышит Ритин голос. Но, повернувшись, увидел на лестнице, на один пролет ниже, аппетитную молодую брюнетку в кроваво-красном костюме и такого же оттенка туфельках и с черной сумочкой на плече. Женщина улыбалась, показывая Саше хорошие зубы. На вид ей было около сорока, то есть она была примерно одного возраста с его матерью.
— Саша?
— Да... — И тут он понял, кто это, и колени его ослабли. «Как же не вовремя она здесь появилась, как же все не вовремя...»
— Ты меня не знаешь? Или все-таки вспомнишь? — Она поднялась к нему и жестом, словно они были знакомы давно, нежно провела рукой по его груди. — Я... Тая...
От нее пахло духами и спиртным. Но она была так красива, что Саша в душе простил ей эту слабость. По сравнению с изысканной красотой Риты эта женщина напоминала Элизабет Тейлор в молодости. Нахальные и удивительно голубые глаза рассматривали Сашу с нескрываемым желанием.
— Да, я понял, вы та самая... Тая...
— Ты пришел к доктору Араме? У тебя проблемы? Забеременел ты или твоя подружка? — Саша услышал простой, здоровый и заливистый смех, как смеются не знающие волнений и забот подвыпившие люди. — Или ты еще девственник? Да ты не тушуйся. В этом мире все просто, настолько просто, что дальше некуда... Ты помнишь, я приглашала тебя к себе?
— Помню... — Саша потихоньку двигался подальше от двери Оскара, чтобы не привлекать шумом внимания и без того находящегося на грани нервного срыва Оскара. Ведь человек, перенесший такой удар, как уход жены, по мнению Саши, нервно реагирует на действительность и не может не обращать внимания на голоса за дверью. Кроме того, Саша был просто уверен, что Арама все еще верит в скорое возвращение Риты. А что, если ему кто-то из его окружения, какой-нибудь общий с Амфиараем знакомый, тот самый, у которого на вечеринке и произошла встреча его Риты с греком, позвонил ему и уже рассказал об исчезновении Амфиарая?
— Так вот, — продолжала зазывно улыбаться женщина по имени Тая, — мое предложение остается в силе. А к доктору зайдешь попозже. Кстати, я живу как раз под ним. Он славный человек, между прочим, этот Арама... Фамилия, правда, какая-то странная. Так ты пойдешь ко мне?
Саша не понимал, что с ним происходит. Ведь еще вчера он сходил с ума от Риты, а теперь вот, стоило этой невероятной женщине подойти к нему, улыбнуться своими полными, алыми губами, как он готов идти уже и за ней. А, собственно, что особенного произойдет, если он немного побудет в гостях? Ну не съест же она его, на самом же деле.
Саша медленно поднял голову, словно боясь, что она по глазам вычислит его согласие. Еще у него было такое чувство, что они понимают друг друга без слов. Когда же взгляд его встретился с ее прозрачными огромными глазами (черные длинные ресницы и брови снова напомнили ему американскую кинозвезду, сладострастную Клеопатру), все было решено, и он, не чувствуя своего тела, пошел за ней вниз.
Ее квартира — точная копия арамовской — была не убрана, но поражала своей роскошью, красивой мебелью, коврами. В распахнутые окна врывался ветер, от которого вздувались прозрачные занавески в гостиной. Тая, не зажигая света, предложила ему сесть в глубокое мягкое кресло и как ни в чем не бывало сняла с себя жакет от костюма, оставшись сверху лишь в черном белье.
— Я знаю, ты еще школьник, но немного бренди тебе не помешает.
Она разговаривала с ним, уже находясь на кухне, откуда вскоре прикатила столик, заставленный красивыми бутылками и чистой пепельницей, в центре которой лежала непочатая пачка сигарет «Парламент». Из шкафа были извлечены два высоких стакана тонкого стекла, куда Тая, бросив на Сашу лукавый взгляд, плеснула по очереди каждый из напитков, после чего поболтала синхронно немного жидкость в руках и один стакан протянула гостю.
— Ты пей, а я пойду приготовлю нам что-нибудь поесть... Ты когда-нибудь ел яблочный салат?
Нет, он не ел яблочный салат, но съел бы его с удовольствием. Он ловил себя на том, что эта огромная, запущенная, но прекрасная квартира вызывает в нем все желания разом: и выпить, и что-нибудь съесть. И даже до конца раздеть эту удивительно доступную женщину, прижаться к ней всем телом и...
