Юлия Кова - #DUO (СИ)
— Ну, садись и рассказывай. — Он указывает мне на два плетёных стула и круглый стол с салфеткой, вышитой моей мамой. И мне отчего‑то становится приятно, что Инесса оставила и эту салфетку, и мебель, и интерьер дома, который был ещё при моей маме. Но я отгоняю добрые чувства и сажусь за стол.
— Папа, — решительно открываю папку, — посмотри на этот договор. Речь идёт о разделе сервисного центра, которым владеет Димка.
Отец принимает сколотые страницы и тут же отлистывает в конец соглашения. Поднимает на меня вопросительный взгляд:
— Тут сумма сделки не вписана.
Но я молчу. Откровенно говоря, сумма стояла, но это я её удалила, чтобы не подставлять Димку.
— Сумма появится, — выдаю я искусную ложь. — К тому же, она будет номинальной и составит ровно пятьдесят тысяч рублей.
Пятьдесят тысяч рублей — это моя зарплата, поэтому отец спокойно проглатывает моё вранье.
— А зачем Дмитрию понадобилось делить с тобой свой центр?
— А это его подарок на свадьбу, — невинно хлопаю ресницами я.
— Да? Очень интересно… — недоверчиво тянет отец. — А соглашение кто составлял?
Иногда мой папа напоминает бульдога, вцепившегося в собеседника. Но это — излишки его профессии, от которых я, прокурорская дочь, умею отбиваться.
— А договор составлял один мой хороший знакомый, — отвечаю я.
— А у него есть имя? Как его зовут? — Отец уставился на меня. — Ты давно с ним знакома? Я его знаю?
— Папа, — фыркаю я, — скажи, пожалуйста, мне сколько лет?
— Двадцать семь, а что?
— Но не пятнадцать? Так неужели я обязана представлять тебе всех, кого я знаю? Бергера тебе недостаточно?
— Нет, но, — папа досадливо морщится, — но я бы предпочёл знать всех твоих знакомых. И иногда видеть их в этом доме, вместе с тобой.
— Я бы тоже хотела этого, — моментально парирую я. — Но, к твоему сведению, теперь это не только твой дом, но и дом твоей милой Инессы.
— Ты никогда не простишь мне этого брака, да? — Отец откладывает договор на стол. — Катя, столько лет прошло… И потом, разве Инна мало для тебя сделала?
— Много сделала, — немедленно соглашаюсь я. — Квартиру мне свою подарила, а сама переехала к тебе.
— Знаешь, порой ты ведёшь себя, как ребёнок, — отец укоризненно качает головой. — Я ещё мог понять, когда ты в семнадцать лет взяла фамилию мамы. Но сейчас‑то ты за что мне мстишь?
— Напомнить тебе, что Инесса была 'лучшей подругой' мамы? — злюсь я. — Что она вечно тёрлась в нашем доме во время маминой болезни? И что ты женился на этой женщине всего через год, как умерла мама? — Да, это удар под дых, но я ничего не могу поделать с собой.
— Катя, — тяжело вздыхает папа, — в таком случае, позволь и мне кое‑что напомнить тебе: твоя мама хотела, чтобы у тебя была та, кто её заменит.
— А ты и рад стараться, да?
Вскакиваю со стула и отхожу к окну.
'Зря я сюда приехала… Каждый раз одно и то же.'
— Знаешь, папа… — начинаю я, но меня прерывает голос отца.
— Знаешь, Катя, я бы жизнь свою отдал, лишь бы твоя мама жила. Но это — мечта о невозможном… Я никогда тебе не говорил, но… в общем, перед смертью твоя мама взяла с меня слово, что я никогда не приведу в наш дом женщину, которая испортит жизнь тебе и перечеркнёт наше с мамой прошлое. А потом, когда я остался один… а ты была ещё маленькой… и я видел, как Инесса тянется к тебе… и мне казалось, что она, может быть, и не заменит тебе маму, но станет тебе подругой… я думал, это будет правильный выбор… Но ты не приняла Инну. И я попытался это остановить. Но — не смог… Я полюбил, Катя.
— Что? — Оборачиваюсь и вижу откровенные, полные горечи, глаза отца.
— Я полюбил Инну… Полюбил, хотя считал, что после смерти твоей мамы этого никогда не случится, но так распорядилась жизнь. Или — моё сердце. Я знаю, ты всегда считала меня сильным человеком, — отец виновато качает головой, — но даже очень сильный мужчина не всегда может быть до конца сильным. В этом сложно признаться себе… Но ещё сложнее сказать об этом взрослой, независимой дочери… Ты прости меня, — беспомощно заканчивает отец, — но постарайся понять, что никто не может прожить жизнь в одиночестве. Даже ты. И уж тем более я.
Отец опускает голову. И в его позе столько неподдельной тоски и отчаяния, что меня пронзает острая игла жалости.
— Папа, — я делаю шаг к нему, обнимаю его за плечи и крепко прижимаюсь к его широкой спине. — Я… — ищу правильные слова и никак не могу их найти. — Прости, папа. Я не хотела.
— Я знаю, — отец похлопывает меня по руке. — Всё хорошо, детка…
— Ну что, вернёмся к договору? — Сконфуженный моей лаской и своей откровенностью отец водружает очки на нос, а я присаживаюсь рядом. Смотрю, как длинные папины пальцы пролистывают страницы, как он внимательно вчитывается в текст. Иногда его полные губы шевелятся, и я понимаю, что папа повторяет про себя какую‑то формулировку. Временами он возвращается к странице, которую уже видел. Наконец, откладывает листки в сторону и внимательно глядит на меня.
— Что? — пытаюсь прочитать свой приговор на лице отца. — Всё очень плохо?
— Знаешь, что интересно? — отец задумчиво покусывает зубами металлическую дужку очков. — Я, конечно, не в курсе всех твоих знакомств, но вот этот твой знакомый сделал всё, чтобы защитить тебя.
Ощущение такое, что отец окатил меня из ушата ледяной водой.
— Что? — тупо перепрашиваю я.
— Повторяю: договор, составленный твоим таинственным знакомым, защищает тебя абсолютно. Умный он, этот твой знакомый, ничего не скажешь. — Папа усмехается и качает головой. — И хотя формулировки в договоре явно писал юрист, но составлены они со слов того, кто отлично знает, как устроены все схемы бизнеса… Кстати, ты поняла, в чём суть соглашения?
— Да. То есть нет… Пап, я не знаю, — бормочу я, не в силах осмыслить, что Герман Дьячков, оказывается, играл за меня.
— Тогда позволь мне тебе кое‑что объяснить: подписав этот договор, твой Бергер не сможет оспорить долю, переданную тебе. Единственное, как он может получить её обратно — это если ты подаришь её ему. Сама. Причём сделаешь это добровольно.
Далее отец начинает сыпать юридическими терминами, втолковывая мне что‑то о неотторжении, а я проваливаюсь в звенящую тишину, за которой звучит твёрдый голос: 'Защита моих инвестиций и моих должников, это, Катя, как раз моё дело'.
— Так что это за знакомый? — находит меня настойчивый голос отца. От ответа меня спасает появление Инессы.
— Пойдемте обедать? — робко предлагает она.
— Сейчас. Спасибо, тёть Инна, — на автомате отвечаю я. У Инессы радостно вспыхивает лицо, но мне не до её эмоций.
— Руки помою и вернусь. — Я ищу в кармане джинсов мобильный, чтобы позвонить Дьячкову и спросить его, а что, собственно говоря, у нас с ним вообще происходит?
