Ник Коулридж - Смертельные друзья
Кто-то пытался открыть входную дверь.
Ключ – или отмычка – проворачивался в скважине. Дверь могла открыться в любой момент, но почему-то не открывалась, а скрежет продолжался. Мне стало понятно: у того, кто пытался войти, ключа от квартиры не было, он пытается подобрать подходящий.
Что делать? Закричать? Вызвать полицию? И что я скажу полицейским? Что я первым вломился в чужой дом?
Ага, один замок, видимо, уже открыли и теперь взялись за второй. Через несколько секунд дверь начала открываться, и я увидел руку в черной перчатке, которая схватилась за дверь. Стараясь не произвести ни малейшего шума, я выбрался на крышу и прикрыл за собой дверь.
Их было двое. Один коренастый, приземистый, второй выше, худощавый. Оба были в спортивных кожаных костюмах на «молнии» и кожаных масках, закрывающих лица, – это придавало обоим какой-то неестественный, театральный вид, как будто они пришли для веселого розыгрыша.
Я вжался в стену за терракотовым вазоном с карликовым деревцем, молясь, чтобы меня не заметили. Дверь за мной затворилась неплотно, там была щель примерно в сантиметр. Я пытался прикрыть ее снаружи, но у меня не получилось. Непрошеные гости обходили квартиру не включая свет. Я замер. Снизу, со стороны Глостер-роуд, доносился грохот дискотечной музыки.
Эти двое задержались у письменного стола, выдвигая поочередно все ящики. У них был фонарь. Один из них держал в руках мешок для мусора, в который они вытряхнули содержимое всех ящиков.
Мне было хорошо их видно. Вот высокий приблизился к стеклянной двери. Вот сейчас он заметит, что дверь открыта, и обязательно вылезет на крышу. От страха у меня язык прилип к гортани. Во рту стало горько, как будто печенка выбросила весь запас адреналина.
Низенький вошел в гостиную, неся в руках автоответчик. За ним по ковру тянулись провода. Он и аппарат швырнул в мешок и ушел на кухню.
Край крыши был огорожен деревянной балюстрадой, за которой виднелся покатый желоб. С одной стороны крыша обрывалась в пустоту, с другой примыкала к соседнему зданию. Чтобы перебраться на него, надо было перелезть через балюстраду, спуститься по желобу, а потом подняться по пологому откосу вверх. С первой половиной этой задачи я бы справился, но вот забраться вверх по откосу – это уже рискованно. Тем более что ухватиться было решительно не за что. Но с крыши соседнего дома можно было попасть в чью-нибудь квартиру или поискать выход, продвигаясь вдоль здания.
Я на дюйм подвинулся в сторону соседней крыши, не спуская глаз с высокого типа, который все это время оставался в гостиной.
И тут дверь распахнулась.
Я видел, как он резко повернулся, замер, увидев меня, двинулся к двери и вылез на крышу. Он двигался не торопясь, расчетливо и размеренно, пробуя ногой железо. Маска, должно быть, мешала обзору, но он направлялся прямо ко мне.
Я попятился, он все так же, не торопясь, продолжал идти на меня. Между нами оставалось не больше двух метров. Я отступил так далеко, как только было возможно. Икры ног уперлись в балюстраду. Он остановился и, видно, решал про себя, что делать дальше. Руки его сжались в кулаки, колени подогнулись, как будто он готовился к прыжку.
Не знаю, перемахнул ли бы я через балюстраду, чтобы не попасть ему в руки, но для этого сперва надо было повернуться к нему спиной. И значит, стать абсолютно беззащитным.
Мои глаза отчаянно вглядывались в квартиру за его плечом. Через гостиную видна была открытая на лестницу входная дверь. Потом надо было преодолеть пять этажей до холла. Он разгадал мои мысли и загородил дорогу.
Я был в ловушке.
Я сунул руку в карман, выхватил нож и помахал им перед носом парня в маске. От неожиданности он отпрянул. Стальное лезвие сверкало в отблесках вечерней зари. Теперь у меня было преимущество: я был вооружен, он – нет. Если мне удастся пробиться к двери, у меня появится шанс на спасение.
Он продолжал пятиться, но успел очухаться и взвесить баланс сил. Честно говоря, преимущество у меня было не такое уж весомое. Ножик был маленький, а его как броня защищала черная кожа, в которую он был упакован. И он снова стал надвигаться на меня.
Теперь мы оказались на одном расстоянии от стеклянной двери.
– Дай пройти, – сказал я, – я смоюсь и никуда не буду звонить.
Он, не ответив, приблизился еще на полшага. Я не шевелился. Слышно было, как он пыхтит под своей маской, мешающей ему дышать.
Рука в перчатке дернулась к моему запястью. Он пытался вырвать у меня нож. Я заметил полоску розовой кожи между перчаткой и рукавом куртки и прицельно полоснул по ней ножом. Брызнула кровь, и он инстинктивно схватился другой рукой за рану.
Я прошмыгнул через дверь в гостиную.
В это время низенький, услышав шум на крыше, появился из кухни. Он хоть был и небольшого роста и коренастый, но верткий.
И в руках у него был нож.
Здоровенный хлебный тесак, в два раза длиннее моего, с отточенным зубчатым лезвием.
Я опять ретировался, но на этот раз места для маневра оказалось мало. Я уперся спиной в каминную доску, а плечами в книжную полку. Дорогу к вожделенной двери блокировала широкая белая софа.
Я схватил с каминной доски вазу и занес ее над его головой. Он увернулся, и я, воспользовавшись этой долей секунды, перекувырнулся через софу.
Еще два прыжка, и я выскочил за дверь. Мне казалось, что я почти спасен. Но я не заметил, как высокий, баюкая свою раненую руку, вошел в гостиную, метнулся за мной следом и ухватился за полу моего пиджака.
Он рывком притянул меня к себе и с размаху хрястнул меня головой о стену. Я застонал, пальцы мои невольно разжались, и нож скользнул на ковер. Я все-таки попытался вырваться, но тут подоспел низенький, который приставил мне к горлу нож. Я видел каждую зазубрину на лезвии. Он явно намеревался меня убить. Теперь путь к двери мне был отрезан. Оставалось только смиренно ждать, покуда мне перережут горло.
Но вместо этого я рванул назад к софе, почувствовав, как нож царапнул кожу на шее под ухом. Я сжал зубы, снова выскочил из комнаты на крышу. Эти двое, матюгаясь, бросились за мной, огибая софу. Больно было ужасно, голова раскалывалась, меня тошнило. Я двигался к балюстраде. Надо было успеть добраться раньше них. Я перелез через деревянные перильца, прыгнул на пологий склон соседней крыши и стал карабкаться вверх.
Эти двое прыгнули следом и пытались дотянуться до меня. Некоторые планки в черепичной крыше выбились, и я хватался за выбоины, подтягиваясь вперед на руках. Пальцы сразу же ободрались до крови. Но совсем рядом была водосточная труба, и я из последних сил напрягся, чтобы схватиться за нее.
Мои преследователи тоже пытались держаться за выбоины, но их толстые перчатки-краги мешали. Маленький, отчаявшись, стащил их зубами, и они упали вниз. Теперь ему было ловчее карабкаться за мной. Он обеими руками ухватился за водосточную трубу и стал подтягиваться вверх. Напротив меня, на плоской вершине крыши, рядом с толстой паутиной телевизионных антенн, валялся кусок застывшего бетона. Он был тяжелый, но вполне подъемный.
