Юлия Шилова - Карьеристка, или без слез, без сожаления, без любви
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Только не забывай, что о наших с тобой отношениях никто не должен знать.
– Нина, могла бы и не предупреждать. Я же на голову не отмороженный. Всё прекрасно понимаю.
– Я когда тебя увидела, то сразу подумала, что ты очень умненький и сообразительный мальчик.
Когда я подъехала к офису и увидела красный «бентли», моей радости не было предела, а на глаза навернулись слёзы.. Это маленькая компенсация за мою тяжёлую жизнь. То ли ещё будет!
Мне хотелось выскочить из машины и начать танцевать от радости, но я помнила, что сейчас я не Аня и не могу себе этого позволить.
– Нина Львовна, ну как? – взволнованно спросил меня Эдуард Генрихович, когда я подошла к «бентли» и, затаив дыхание, погладила её по капоту.
– Шикарно, – бросила я, поправляя очки. – Хочу проехать.
– Но одну мы вас не можем отпустить.
– А я и спрашивать не буду. Я хочу проехать одна.
Зачем в такой машине посторонние мужики? В ней нужно ездить одной, наслаждаться собственной значимостью, вызывая всеобщую зависть. Эх, Анька, деревенская девчонка, разве ты когда-нибудь могла подумать, что у тебя будет собственный «бентли» цвета крови?! Ты, которая воровала в булочной хлеб, которая постоянно хотела есть и не могла по ночам заснуть от голода. Уж я-то хорошо знаю, что это такое, когда кружится голова, покидают силы и начинаются обмороки. Каким же вкусным мне тогда казался белый хлеб, когда я умудрялась стащить его в магазине, спрятав в рваную болоньевую куртку. Я садилась прямо за магазином и ела. Мне казалось, что на свете не существует еды вкуснее хлеба. У него была такая хрустящая корочка. Господи, какая же я тогда была счастливая! А однажды я разжилась картошкой в соседском сарае. Целым пакетом. Мы с другой ребятнёй пекли её прямо на пустыре и ели, обжигая рты, с безумной жадностью. А как одно время я просила деньги на автобусной остановке, когда видела людей не из нашей деревни. Подходила и клянчила:
– Тётенька, дяденька, дайте копеечек. Кушать хочется.
Кто-то лез в кошелёк и давал, а кто-то, брезгливо морщась, отмахивался от меня, как от проказы, и говорил, чтобы я просила денег у своих родителей. Последние бесили меня больше всего. Неужели было непонятно, что если я прошу денег у чужих людей, то у своих ничего нет.
– Иди папе с мамой претензии предъявляй, – сказала одна сердитая женщина. – Понарожали нищету, а кормить не хотят. Голь перекатная. Иди отсюда.
– Тётенька, ну всего несколько копеечек. От вас же не убудет? Я хлебушка себе куплю.
– Иди заставляй своих родителей работать, – злобно шипела женщина.
– Да работы в деревне нет.
– Кто хочет работать, тот всегда найдёт. Сами, видать, тунеядцы, да ещё и тунеядцев плодят. Стерилизовать таких, как твои родители, надо.
– Да у меня папка с мамкой пьют.
– На водку деньги у них есть.
– Они когда бражку ставят, когда самогонку гонят.
– Значит, и на хлеб тебе найдут.
Женщина сморщила нос и прикрикнула:
– Пошла отсюда, маленькая, грязная попрошайка! Брысь, я сказала!
В этот момент на дороге показался автобус, женщина полезла в сумку, чтобы достать кошелёк и приготовить деньги на билет, но я успела выхватить у неё кошелёк и бросилась прочь. А потом была неделя счастья!!! Сколько чупа-чупсов я накупила… Сколько зефира, мармелада и мороженого… И ведь почти всё это я ела первый раз в жизни. Вот такое у меня было бесконфетное и совсем не детское детство.
А теперь у меня свой красный «бентли»… Мечты сбываются, нужно только верить в их осуществление.
– Нина Львовна, мы вас никуда не отпустим одну, – вновь сказал начальник службы безопасности, прервав мои воспоминания. – Особенно после того, что вчера произошло. Вы везде будете ездить с усиленной охраной.
Но я уже ничего не хотела слышать и, взяв ключи, села за руль.
– Нина Львовна, вы не можете ехать одна. Если только по территории.
– Я хочу покататься по Москве.
– Это невозможно.
– Возможно. Пусть охрана едет на другой машине сзади.
– Нет.
– Да!
– Но вы не сможете…
– Смогу! – крикнула я и, заведя мотор, тронулась с места.
Моей охране ничего не оставалось делать, как отправиться следом за мной. Я открыла окно и улыбалась встречному ветру.
– Молодец, Анька, так держать! – крикнула я себе и рассмеялась. – Когда-нибудь я опять стану рыженькой Аней. Это случится, когда я переведу все миллионы за границу, продам всю недвижимость, принадлежащую этой суке, и наконец-то смогу быть сама собой. Главное – потом ещё от Андрюшки избавиться. Таких жеребцов, которые мне будут дарить жаркие ночи, я буду иметь пачками! На чёрта мне тащить этого мудака за границу?! Со своим самоваром в Тулу не ездят. Но ему об этом необязательно знать. Пусть верит… Дурак! Мужики нужны тогда, когда нет денег, а когда деньги есть, то в них отпадает необходимость.
Я ВСЁ СМОГУ, и У МЕНЯ ВСЁ ПОЛУЧИТСЯ. Андрюшенька мне в этом поможет, а затем я его отожму, как использованную тряпку, и пошлю к едрене матери. Только бы, Анька, тебя не убили! Но Андрюшенька обещал, что, пока он рядом, мне ничего не угрожает. А ему почему-то хочется верить.
ЖИЗНЬ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ. И в этой, НОВОЙ ЖИЗНИ, мне не нужно будет работать так много, как работала эта холёная сука. Я буду просто тратить её деньги. Наслаждаться жизнью! Прозябать, как она, не хочу! Она, наверное, действовала по принципу: «Я никогда не перекладываю на плечи другого то, что могу сделать сама». Дура! На чёрта это всё нужно! Я никогда не буду делать что-то сама, а с удовольствием переложу всё на плечи другого. Я живу так, как считаю нужным, а не так, как мне диктует стандартное общественное мнение, на которое мне всегда было глубоко наплевать.
Сегодня особенный, торжественный день, мои глаза ярко сияют, а энергия бьёт ключом. Ощущение внутреннего счастья меня окрыляет. Сегодня у меня появился собственный красный «бентли»! Эта холёная сука достигла всего, потому что не жалела себя. А я пойду другим путём, с наименьшими для себя потерями. Если я себя не пожалею, то за меня это никто не сделает. Я заслужила право жить так, как хочу, и не собираюсь никому ничего доказывать. Если я кому-то не нравлюсь, то пусть он катится прочь, подальше от меня.
Теперь я молодая и очень богатая! Я всегда буду такой! Нина стала успешной женщиной, сделала блестящую карьеру, заработала массу денег, а я буду пользоваться всем, что она достигла. И пусть она целеустремлённый и деловой человек, но она уже давно потеряла здоровое любопытство ко всему новому. Ей просто не интересно жить, и я рада, что она уступила мне своё место. Она уже и радоваться разучилась. Работает как вол. Я бы и недели не выдержала в таком режиме. Она, наверное, не знает, что всех денег не заработаешь. Я понимаю, что ей богатство не с неба свалилось, но уже ничем помочь не могу. Я заняла её место, и никто уже меня с него не прогонит. Она сама распорядилась своей судьбой. Зря она послушала Серёгу, поддалась на его провокацию и оставила меня вместо себя. Она и подумать не могла, что обещанная неделя растянется на пожизненный срок.
