Анна Малышева - Ночь опасна
– Теперь сразу видно, что пора делать ремонт, – медленно проговорил он. – Слишком шикарные шторы для такой квартиры.
Нина оживилась:
– А что, пора сделать! Я знаю одну фирму, и там берут по-божески! Если трудности с наличными, я помогу! Ты же отдашь, я знаю!
Олег повернулся к ней, увидел искреннюю радость на ее лице. Нина была счастлива, что ее не выругали – как давеча, когда она повсюду вытерла пыль. Он даже не решился ее упрекнуть. Только сказал, что она не должна тратить свои деньги на устройство его квартиры.
– Какая глупость, – слегка обиделась женщина. – Я ведь тоже тут живу.
– Но во вторник ты уйдешь.
Нина вздохнула и, ничего не отвечая, отправилась на кухню.
Обед был отменный – борщ и запеченный в духовке карп. Олег и сам умел готовить – научился, когда переехал сюда и оказался отрезанным от материнской заботы. Но в основном пользовался полуфабрикатами. У них был какой-то грустный вкус – вкус одиночества. А Нина готовила великолепно.
– Завтра я сделаю кучу пирогов, – продолжала женщина, придвигая к нему тарелку.
– Это про запас? – пошутил Олег. – Чтобы я без тебя продержался?
– Ты все время хочешь мне показать, что и без меня справляешься. – Она уселась напротив, быстро пригладила волосы и обратила к нему неподвижный темный взгляд. – Я не обижаюсь, просто… Мне кажется, ты боишься.
– Чего?
– Что я останусь у тебя насовсем.
Олег с негодованием отверг эти подозрения. Он сказал, что был бы очень рад, если бы Нина у него осталась. Увидев на ее лице недоверчивую улыбку, он добавил:
– Тогда бы я за тебя не боялся.
– А ты будешь бояться, когда я уйду? – кокетливо спросила она. Какой контраст с ее затравленным видом, безумной речью в тот день, когда она просила об убежище! – Или… ревновать?
Олег помахал вилкой, отвергая это обвинение, и принялся за рыбу. Некоторое время Нина хранила молчание, а потом неожиданно поинтересовалась, где же он все-таки был. Это прозвучало так естественно, по-семейному, что Олег даже улыбнулся.
– Ездил на урок.
– Ты даешь уроки?
– Нет, беру.
Нина подняла брови:
– Ого! Еще один язык? Третий? Какой?
– Русский. – Олег с удовольствием посмотрел в ее удивленные глаза. – Я очень плохо говорю, ты не замечаешь?
Сама Нина безбожно «акала», растягивала слова, иногда пришепетывала. Все это бросалось в глаза даже ему, коренному москвичу. У него дома говорили по-другому, может быть, потому, что там выросло не одно поколение переводчиков. Олег подумал, сколько уроков назначила бы его подруге Тамара. Не иначе как сотню. Да и то – без гарантированного результата.
– Какая глупость, – заметила Нина. – Ты меня вообще не принимаешь всерьез. Ну правда, какой язык? Итальянский? Испанский?
Олег рассмеялся – ее удивление было таким искренним и комичным.
– Правда, русский.
– Глупо, – повторила она, уже всерьез обидевшись. – Не хочешь говорить, где был, – не надо. Я тебе не жена, в конце концов.
– Помнишь ту женщину на Чистых прудах?
Стоило ему произнести эти слова, как Нина сразу замкнулась. От ее веселой иронии не осталось и следа. Она вскочила из-за стола и с грохотом опустила тарелки в раковину.
– Не злись, – продолжал Олег. – Возможно, она в самом деле погибла не из-за тебя.
– Надеюсь, – процедила Нина и открыла воду.
– Ты не хочешь о ней слышать, но кое-что тебе будет интересно. Я встречал ее не раз, а дважды. Первый раз – в книжном магазине, где она раскладывала в книгах рекламки языковых курсов.
– Как интересно! – иронично оборвала его Нина. Она яростно, с каким-то ожесточением мыла посуду. Олег мельком подумал, что после такого мытья уцелеет, дай бог, третья часть тарелок и чашек.
– Вчера я позвонил по телефону, указанному в рекламе. Сегодня туда сходил. И…
Она неожиданно обернулась – с ее дрожащих рук на пол закапала пена.
– Чего ты добиваешься?! Зачем ты меня мучаешь? Я в жизни не видала ту женщину и видеть не хочу! Это случайность, сколько можно повторять!
– Я и хочу доказать, что это случайность, – сказал Олег. – Мне очень хочется, чтобы это было так. Чтобы ты могла спокойно вернуться домой, к мужу, и не бояться оставаться с ним наедине. Я хотел выяснить – могли ли убить эту женщину безотносительно к тебе. Мне бы очень не хотелось, чтобы вас просто перепутали.
Нина ничего не ответила. Секунду она смотрела на него неподвижным, яростным взглядом, потом резко отвернулась и продолжала мыть посуду. Олег говорил, глядя на ее спину, и даже не знал, слушает ли она. Хочет ли слышать.
– Эта женщина – ее зовут Мария – жила в маленькой квартирке с сыном и его второй женой. Отношения у них, как я понял, были очень плохие. Парочка ее донимала, упрекала, что Мария плохо ведет хозяйство. Они часто ссорились.
– Однако ты провел настоящее расследование, – сквозь зубы ответила Нина. Но не обернулась.
– У нее было очень мало друзей. – Олег решил не обращать внимания на пренебрежительный тон Нины. – Она почти ни с кем не общалась. Ей редко звонили, она выходила из дома только в магазин. В том числе и в книжный магазин. Туда она ходила, чтобы помочь своей бывшей невестке распространять рекламу языковых курсов. Я виделся с этой девушкой. Она сказала мне, что у Марии был застарелый ревматизм, что она очень боялась простудиться, вообще была очень боязливой и робкой женщиной.
– Ну и что? – все так же сдержанно откликнулась Нина.
– А то, что я никак не могу понять, за каким чертом ее понесло среди ночи на Чистые пруды. Это не вяжется с ее образом жизни.
Нина наконец слегка повернула голову. Женщина сказала, что у Марии мог быть любовник. Или просто друг, который вдруг попросил о помощи и назначил свидание. И вообще – чего ради Олег копается в чужой жизни? Что ему до этой женщины? Разве он ее хорошо знал? Разве ее судьба его тревожит?
– Меня тревожит прежде всего твоя судьба, – сообщил Олег.
– Я достаточно взрослая, чтобы заботиться о себе, – отрезала Нина. – Ради бога, оставь ты эту женщину в покое! Ты ездишь к ее родным, вмешиваешься, расспрашиваешь их. Ты не подумал, что в конце концов в убийстве могут заподозрить тебя самого?
О такой возможности он тоже думал. Не нужно много времени, чтобы обнаружить, что мужчина, выдававший себя то за милиционера, то за родственника, на самом деле не был ни тем ни другим. И тогда у всех возникнут весьма естественные подозрения.
– Из дому она вышла добровольно, – сказал Олег, не отвечая на заданный вопрос. Он упрямо гнул свою линию. – Я не верю, что можно было ее связать, вывезти из квартиры аж на Чистые пруды, усадить на лавку и пристрелить. Да еще проделать это бесшумно. Малейший шум был бы замечен соседями – там очень плохая изоляция между квартирами.
