Наталия Левитина - Все прелести замужества
– Общается на своём пальмофилском форуме. А почему ты заволновался? Только не говори, что хранишь на жёстком диске Золотую Антологию Порнографии.
– Как ты могла обо мне такое подумать! – возмутился Никита. – Я храню её отдельно, в законспирированном тайнике.
Мы похихикали. Я уже переползла на диван, удобно на нём устроилась, расслабилась… Проблемы постепенно растворялись в воздухе, исчезали, как фантомы, как пустая выдумка…
– Но не будем отвлекаться. Значит, лист голубой бумаги могла достать Ланочка. А так как окна оставались открыты, его сквозняком выдуло из комнаты на кухню.
– Хм-м…
– Пахло моим одеколоном? Может быть, ты сама достала его из шкафа и прыснула в воздух?
– Я? Нет.
– Тогда мама могла это сделать.
Хорошо, теперь будем всё валить на Ланочку.
– Две чашки и блюдце с печеньем? Думаю, если ты ложишься спать в четыре, а встаёшь в восемь утра, и так ежедневно, то некоторые действия ты просто не контролируешь. И потом забываешь, как пила чай сначала из одной чашки, потом из другой. Или доставала печенье. Или открывала окна, или дверцы шкафа, микроволновки… Юля, тебе просто надо больше спать!
– Другими словами, выбирая между барабашкой и моим помешательством, ты делаешь ставку на второй пункт? Считаешь, я спятила?
– Вовсе нет!
Мы замолчали.
А что, если я и вправду схожу с ума?
– Юль, ты обиделась?
– Нет-нет… Ты прав. Ночью надо спать. Слишком много всего я стала делать автоматически. Сплю на ходу. Так не годится. Я уже поставила перед собой цель: ложиться каждый день не позже двенадцати.
– Вот и умница. Потерпи немного, я скоро вернусь.
– Угу. Скоро. Вовсе не скоро! Ещё полмесяца ждать… А потом уедешь снова, – мрачно заметила я.
Подумать только! Ещё две недели каждый вечер мне возвращаться в квартиру, замирая от страха: не ждёт ли там новый сюрприз – очередная проделка домового или моего помутнившегося сознания…
Господи, я не хочу сходить с ума! Но ведь от этого никто не застрахован… Щекам вдруг стало горячо – я и не заметила, как потекли слёзы… Ну вот, ещё и эти перепады настроения! Я совершенно себя не контролирую. А раньше была кремень, Мисс Стальные Нервы.
Что за бред?
Никогда я такой не была… Наоборот, всегда готова и поплакать, и пожалеть себя, и заняться самокопанием. Кстати, а почему я назвала себя «мисс»? Почему я до сих пор «мисс»? Кому за это сказать спасибо?
– И ты никогда – ни-ког-да! – на мне не женишься! – выкрикнула я в трубку и залилась слезами.
Никита, по-видимому, слегка ошалел от подобного заявления. Не то, чтобы впервые его услышал, нет, я и раньше деликатно (по пятьдесят пять раз за неделю) намекала любимому, что пора бы оформить отношения… Но уж слишком резко сейчас я сменила тему.
– Юля, ты плачешь? – в ужасе пробормотал Никита. – Что с тобой происходит, а? Юль, ты мне не нравишься!
– Вот! Я тебе уже разонравилась, – всхлипнула я. – Ты наверняка подружился там с кем-то. Ну, признайся! С какой-нибудь сногсшибательной блондинкой. Я права?
– Не говори глупостей, – усмехнулся Никита. – Ты выдумываешь. И не плачь, я очень тебя прошу. Не надо, малышка!
Я шмыгнула носом, встала с дивана и отправилась на поиски носового платка. Мне было плохо, слёзы лились ручьём, а внутри поднималась волна ярости…
Я ничего не могу проверить! И не знаю деталей… Наверняка ежедневно десяток девиц строит ему глазки. Эти девки постоянно роятся вокруг него. И не истребить!
А я тут одна в квартире, ставшей вдруг какой-то неуютной и даже опасной…
– Никита, мне сейчас катастрофически плохо! А если б ты был рядом – всё было бы иначе! – с надрывом крикнула я в трубку. – Почему ты меня бросил?! Почему уехал?! Почему ты всё время уезжаешь в эти чёртовы командировки?!
Где этот дурацкий платок?
Я нажала отбой и отшвырнула подальше трубку… В груди кипела раскалённая лава, руки тряслись… Мне пришлось перелопатить три сумки и выпотрошить пять ящиков, но я так и не нашла носового платка.
Идиотизм какой-то!
Интересно, может ли приличная барышня вытирать нос шторой? И сохранит ли она после этого звание приличной барышни?
К счастью, судьба уберегла от непоправимого! Штора и моя добродетель были спасены! В последнюю секунду я сообразила заскочить в ванную и вместо носового платка взяла полотенце.
Ну вот! Наконец-то…
Не знаю, сколько прошло времени. Я что-то делала, бродила из комнаты на кухню. С удивлением заметила валявшийся на диване телефон. Как быстро мы с Никитой закончили разговор… Не помню, чтобы попрощались… Или он бросил трубку, не выдержав моих обвинений? Или я сама прекратила нервный диалог?
Последние полчаса жизни окутывало серое марево. Словно в моей голове произошло короткое замыкание. Я ничего не могла вспомнить.
Схватив трубку, стала набирать номер Никиты. Но поспешно нажала кнопку отбоя… А вдруг мы с ним уже попрощались, обменялись поцелуями и пожелали друг другу спокойной ночи? Просто я за поисками носового платка как-то это и не заметила? И сейчас если я перезвоню Никите, то буду выглядеть ненормальной…
Нет, лучше не звонить. Хватит с него моих рассказов о полтергейсте.
Глава 11
Это всё же свершилось!
План тотального оздоровления с треском провалился! Я снова до утра просидела за ноутбуком, при этом нещадно эксплуатируя кофе-машину. Но приближалась суббота, и я запланировала отоспаться сразу за всю неделю.
Ударный труд за компьютером всегда отвлекал от грустных мыслей.
Необходимо было закончить статью о детском пульмонологическом санатории. Заведение, построенное ещё в советские годы в чудесном сосновом бору, вдруг оказалось в зоне фешенебельного коттеджного посёлка. Собственники дворцов захотели переоборудовать санаторий под элитный детский сад. Только куда девать других детей, задыхающихся в тисках бронхиальной астмы? Некоторые из них оставались в санатории едва ли не круглый год…
Конечно, я была просто обязана разразиться гневной статьёй. Проблема, как обычно, заключалась в том, что часто ни мне, ни даже главному редактору «Уральской звезды» не было известно, чьи интересы затронет статья, чей пушистый хвост мы придавим на сей раз. А вдруг дочка внучатого племянника лучшего друга вице-губернатора вознамерилась пристроить дитя в детсад, переоборудованный из санатория? А вице-губернатор курирует нашу газету. Только наивный верит, что сейчас свободы и гласности стало больше, чем в советские времена. Свобода и гласность принадлежат тем, кто за них платит. Все остальные тупо потребляют отфильтрованную информацию. Правдоискатели, на самом деле пытавшиеся говорить правду, давно расстреляны, зарезаны или взорваны…
