Татьяна Корсакова - Ведьмин клад
– А у нас уже и круг подозреваемых имеется? – осведомился Егор.
Ответить Макар не успел.
– Это не он, – сказала молчавшая все это время Настя и придвинулась к Егору вплотную, видать, хотела собственной грудью защитить от вражеской пули. – Это не он. Я точно знаю.
– Откуда?
– Знаю, и все! – В голосе ее было столько уверенности, что хватило бы на всех присутствующих.
– Защищаешь, – сказал Макар досадливо. – Ну, смотри, Наталья, тебе виднее. Только вот следующий раз у него все может получиться.
– У кого это – у него? – Егор сжал кулаки.
– У того, кто на нее напал. А ты что подумал? – Макар недобро усмехнулся.
– Ничего я не подумал.
– Ну, а если ничего, так и разговаривать не о чем. Спать давайте, завтра вставать ни свет ни заря.
* * *
В спальнике было тепло и уютно, но сон все равно не шел. Некрасиво получилось: Егор ее, можно сказать, от смерти спас, а Макар его заподозрил в таких жутких вещах, что даже и вспоминать не хочется. Настя перевернулась на другой бок, украдкой осмотрелась. Макар лежал невдалеке, метрах в двух. Свой спальник он уступил ей, а сам улегся поверх свежесрубленных веток. Ружье положил рядом и даже руку с приклада не убрал. Плохо, что из‑за нее в отряде начались разброд и шатание. Она этого не хотела, честное слово.
Егор с Антоном расположились по ту сторону костра. Карабин лежал между ними, и Настя готова была отдать руку на отсечение, что он, как и винтовка Макара, заряжен. А может, это и хорошо, что оружие наготове? Что‑то подсказывало Насте, что напавшего на нее человека надо искать не в лагере, а за его пределами. И если интуиция ее не подводит, то заряженное оружие – отнюдь не излишняя предосторожность. Главное, чтобы эти трое не начали палить друг в друга…
Сколько Настя ни думала, но выход из сложившейся ситуации ей виделся только один – она не должна засыпать. Если проявить бдительность, то грядущих неприятностей можно избежать. Надо только присматривать за мужчинами, чтобы не позволить им совершить какую‑нибудь непоправимую глупость. Это ведь только на первый взгляд в лагере царит сонная умиротворенность, но она‑то знает, что никто из компании не спит. Егор с Антоном еще пять минут назад о чем‑то шушукались. Да и Макар не выглядит расслабленным, хоть и лежит с закрытыми глазами. Ну что ж, и она полежит. Только не с закрытыми, а с открытыми глазами. Как раз будет время поразмыслить над случившимся и решить, как жить дальше. Не век же ей слоняться за этими охотниками! Придет время, и нужно будет выбирать свой собственный путь…
Не спать получалось довольно долго, почти до самого рассвета. А на рассвете, как Настя ни сопротивлялась, сон ее одолел. Ну, может, не полноценный сон, а зыбкая, на самой границе с бодрствованием дрема.
Наверное, именно эта тревожная настороженность и подсознательная готовность к неприятностям ее и спасли. А еще звук – уже знакомое лисье тявканье. Одно дело – выбираться из дебрей крепкого предрассветного сна, и совсем другое – стряхнуть с себя невесомую полуреальность‑полунаваждение. Поэтому, когда к Настиному лицу прижалось что‑то мокрое и едко пахнущее, она уже не спала. Повинуясь какому‑то неведомому наитию, задержала дыхание и, еще до конца не осознав, что происходит, начала действовать. В действиях ее не было здравого смысла, только животный инстинкт и желание выжить любой ценой. В застегнутом до самого горла спальнике свободы для маневров не было никакой. Да еще сверху навалился кто‑то тяжелый…
Выход оставался только один – нож. После недавнего нападения Настя с ним не расставалась. Должно же быть и у нее хоть какое‑то оружие! Нож и сейчас где‑то в спальнике. Просто, наверное, выпал из рук, когда она задремала.
Не дышать было очень тяжело. Еще немного – и яд, которым пропитана тряпица, попадет в легкие. Страшно подумать, что тогда с ней станет…
Вот он! Пальцы нащупали сначала лезвие, потом теплый пластик рукоятки. Места для замаха не было, и Настя изо всех сил пырнула нападавшего прямо через плотную ткань спальника. Лезвие вспороло ткань, вошло во что‑то мягкое, и в то же мгновение в уши ворвался крик ярости и боли…
Терпеть больше не было сил, и она сделала судорожный вдох…
…Сознание возвращалось медленно и неуверенно. Шаг вперед, два назад. В одурманенном мозгу вспыхивали какие‑то образы, обрывки воспоминаний и заполошно металась одна‑единственная мысль – она должна что‑то вспомнить, что‑то очень важное.
– Наталья! Эй, Наташка! – Кто‑то тряс ее за плечи и бил по щекам. Как некрасиво, она же женщина…
– Эй, фотограф! Да что ты девчонку мордуешь? Сама скоро очухается. – Голос хриплый, смутно знакомый. Вспомнить бы еще чей…
– А если не очнется? Мы же не знаем, какой дрянью она надышалась! Может, давай ей что‑нибудь из твоей аптечки засандалим?
– Себе засандаль, умник! Или вон дружку своему! Ворошиловский стрелок, мать его!..
Во внешнем мире происходило что‑то интересное и, кажется, неопасное. Можно возвращаться…
Внешний мир встретил ее неласково – тошнотой и головной болью. Настя попыталась сесть и не смогла. Связана… мамочки, она связана! Память тут же услужливо подсунула события, предшествовавшие забытью, и Настя закричала.
– Тише, дочка, тише. – Чья‑то ладонь легла ей на лоб. Она открыла глаза и наткнулась на хмурый взгляд Макара. – Не бойся, Наталья, все нормально.
– Развяжите меня. – В горле пересохло, слова получались какие‑то колючие и угловатые.
– Так ты и не связана. Это ж спальник. – Скрежет расстегиваемой застежки‑молнии пилой вгрызся в мозг, тошнота усилилась.
– Ну что, очухалась? – Рядом с Макаром присел Егор. Выглядел он как‑то странно: испуганно и воинственно одновременно. Во всклокоченных волосах застряли былинки.
Настя моргнула, осторожно, стараясь не делать лишних движений, села. Судя по окружающим поляну предрассветным сумеркам, без сознания она была совсем недолго. Судя по растерянным лицам Егора и Макара, за это время успело произойти что‑то важное. – Ты как, Лисичка? – Егор помог ей выбраться из спальника.
– Что‑то случилось? – Настя осмотрелась. На первый взгляд в лагере ничего не изменилось. Догорающий костер, примятые кедровые лапы, лежанка Макара, развешанная вокруг костра одежда, натянутая на краю поляны медвежья шкура. – Где Антон? С ним все в порядке?
От ее вопроса Макар помрачнел еще больше, выразительно посмотрел на Егора.
– Все равно ведь узнает, – тот пожал плечами.
– Ты, Наталья, главное это… без истерик, – Макар по‑отечески обнял ее за плечи.
