Irene - Умри красиво
— Привет, — коротко выдохнула она, будто своим вниманием делала мне одолжение. — Тут у Сережки день рождения скоро, он интересовался, приедешь ли ты со своим этим…
— Привет, мам. Дела у меня нормально, спасибо, что спросила. Учусь я тоже хорошо — иногда, правда, приходится «хвосты» подтягивать, но, в общем, думаю, первую сессию сдам. А еще мой лучший друг попал в больницу. Ты, конечно, о нем ничего не знаешь, но его зовут Стас и он сейчас в коме, — я продолжала самозабвенно повествовать, даже через сотовый сигнал чувствуя, как она напряглась. — С братцем мы поговорили еще позавчера, и ты об этом, конечно, знаешь, так что это плохой предлог, чтобы мне позвонить. Я уже сказала, что приеду чуть позже и поздравлю его. И, кстати, «моего этого» зовут Кирилл.
«А для тебя вообще Кирилл Петрович», — хотелось добавить мне, но я кротко промолчала, наслаждаясь эффектом, который произвела моя речь. Мама усердно переваривала информацию и, как я и предполагала, не обратила внимания ни на что, кроме последней фразы.
— Да мне все равно, хоть Евпистий. Ты знаешь, что я о нем думаю, — зло прошептала она. — В общем, просто хотела узнать, не собираетесь ли вы к нам в гости.
— А, то есть домой я теперь могу приехать только «в гости»? — Я горько хмыкнула. — Не переживай. Если что, я всегда могу остановиться у «моего этого». Можешь переоборудовать мою комнату под свою швейную мастерскую.
— Да, хорошая идея, — проворчала мама. — Я подумаю.
Несколько секунд мы помолчали, я пару раз втянула носом холодный осенний воздух с примесью автомобильных выхлопов и неожиданного запаха лесных грибов.
— Мам, я бы хотела… — я закрыла глаза. — Неужели ты всегда будешь его так ненавидеть?
— А как еще мне относиться к человеку, который совратил мою несовершеннолетнюю дочь?
О, Господи. Где она слова-то такие находит?!
— Ясно. Не начинай. Пока.
— Вик… — ее голос неожиданно сорвался на сип. — Мне жаль, что все так происходит.
— Мне тоже.
Я выключила телефон, чувствуя нестерпимое жжение в уголках глаз. Пора бы привыкнуть — в последнее время разговоры с мамой обычно заканчиваются именно слезами. Я часто заморгала и помотала головой — такой прием мне всегда помогал, но, не успев прийти в себя от одного потрясения, я подняла взгляд и увидела над собой бледную как смерть Светку.
— Что?
— Вика… это… По-моему, Алису арестовали.
* * *— Черт, да что такое?! Почему этот Воробьев не берет трубку? — я в отчаянии стиснула мобильник так, что чуть не треснул экран. — Перескажи все еще раз, по порядку.
— Уже три раза повторила! — испугано залепетала Света, догоняя меня. — Я сидела на паре, смотрю в окно — «бобик» милицейский остановился. А там, на лавке возле факультета, сидела Алиса. К ней подошел один, в форме, и они стали разговаривать. А потом она, видать, начала орать на него… ну, ты что, не знаешь Алису?! Завела скандал, размахивала руками, и угрожала, наверное, тоже. В итоге мент ее скрутил, надел наручники и увез.
Я в бешенстве закатила глаза.
— Капец, что ж за жизнь у меня…
Я имела весьма призрачное представление о том, куда могли повезти Алису и что со всем этим делать, но, благо, Воробьев оставил мне свои координаты, поэтому для начала придется нанести ему официальный визит. Светка все время взволновано стрекотала, я так и не поняла, чего она боится больше: того, что Алису упекли за решетку и могут там оставить, или того, что ей придется самой оказаться в участке и разговаривать с грозными представителями закона. По дороге у меня в голове хаотично метались тысячи мыслей, и из-за этого бешеного смерча все никак не получалось выстроить четкую стратегию поведения. Мне то хотелось сразу же наброситься на них с кулаками, то сначала попросить показать мне Алису, а уже потом требовать объяснений… Впрочем, у меня было достаточно сомнений в том, что со мной вообще станут разговаривать. Не адвокат же я, все-таки.
Я заметила его сразу, едва мы выскочили из-за угла улицы. Опер, все с тем же невозмутимо-мрачным инквизиторским видом спокойно покуривал сигарету на выходе из отделения. В секунду весь мой праведный гнев куда-то улетучился, сменившись кротостью заблудшей овцы перед пастырем. Чтобы почувствовать себя уверенней, я взяла зеленовато-белую Светку за руку, и мы двинули к капитану… или какое у него там звание…
— Добрый день, — кашлянув, тихо произнесла я. Наверное, он таки испугался нашего внезапного появления со спины, но, вздрогнув, вида не подал. — Вы меня помните? Мы с вами разговаривали…
— Да, конечно, — опер вдруг ухмыльнулся. — Вы вспомнили что-то полезное?
— Я… вообще, меня интересует, на каком основании сегодня задержали Алису Самаеву.
Воробьев выдержал паузу, испытующе взглянув мне в лицо своими ледяными глазами и, отправив в урну окурок, кивнул в сторону отделения.
— Вот и отлично. Меня тоже кое-что интересует.
Мы со Светкой переглянулись и уже собирались идти за ним следом, но опер покачал головой.
— Группа поддержки пусть подождет здесь.
Кабинет оказался именно таким, как я всегда представляла милицейские кабинеты: по-спартански просто обставлен, голые стены, кучи бумаг на шкафчиках, чахлый, синеватый от обезвоживания цветочек на подоконнике… Воробьев кивнул мне на стул и уселся напротив, раскрыв лежащую на столе толстую папку.
— Что же это вы, Вика, врать мне надумали? Никуда это не годится.
Серые глаза кольнули меня недоброй искоркой. Язык совершенно перестал слушаться, а руки предательски задрожали так, что мне пришлось сцепить пальцы в замок.
— Не понимаю, о чем вы.
— О нарушении закона, конечно. Почему вы не сказали о том, что в вечер нападения у Рудницкого был конфликт с… — опер, близоруко сощурившись, заглянул в бумаги. — С Алисой Самаевой?
— К-какой конфликт? — напрочь забыла, что нужно делать, чтобы уверенно и эффективно солгать. Кажется, все, что я думаю и чего боюсь, светилось у меня на лбу неоновой рекламой.
— Давайте теперь начистоту. Уже и так допрыгались. Ссора была, публичный скандал был, и этому есть свидетели…
Он продолжал что-то говорить, но я мысленно уже была в клубе в тот вечер. Кто мог запомнить? Бармен, пара полупьяных парней, девушка у стойки, диджей… Господи, да в клубах каждый день такое! Кому интересны чьи-то очередные разборки? Но больше всего меня сейчас беспокоило даже не это. А то, что из-за невинной ссоры, в которой, надо сказать, отчасти виновата и я, потому что подстрекнула Стаса подойти к разъяренной Алисе, моя непутевая подруга могла вполне реально загреметь на несколько лет за решетку. У нас это быстро, насколько я знаю.
