Джилл Шелвис - Неотразимый и сексуальный
На свете нет ничего, абсолютно ничего хуже, чем стоять в мокрых джинсах, распираемых изнутри.
Бейли не двигалась.
– Мне нужно снять мокрую одежду, – услышал он собственный голос.
Ей было все равно. По крайней мере, она ничего не ответила.
Ноа расстегнул джинсы и скорчил кислую гримасу, пытаясь содрать их с себя. Он уже сбросил ботинки. Но снять носки оказалось бесполезной затеей – облепившие его мокрые джинсы так стесняли движения, что он свалился на пол.
Было ужасно неприятно лежать на полу с наполовину стянутыми джинсами. Мокрые штанины прилипали к ногам.
– Я в порядке, – сказал Ноа и тяжело вздохнул.
Сказал в пустоту.
Сумев наконец освободиться от джинсов, Ноа встал. Бейли успела накрыться одеялом с головой. Он мог видеть только ее макушку – волосы все еще оставались мокрыми. Но он мог бы поклясться, что слышит, как ее зубы выбивают дробь.
Проклятие.
Значит, у него нет выбора, так? Он обязан ее согреть, иначе она умрет от переохлаждения. Это его гражданский долг. Поэтому Ноа, наскоро обтеревшись, приподнял край пухового одеяла и скользнул в постель. Да, простыни нагрелись – хвала электрическому и пуховому одеялам!
Итак, он и не догадывался, почему нарушил границу, пролегающую где-то посередине огромного ложа, и шлепнулся прямо на обнаженное и мягкое тело Бейли. Какая неожиданность – он оказался на ее половине! Да еще, к несчастью, его рука обняла ее прежде, чем он успел заметить свою оплошность, и женщина оказалась тесно прижатой к его груди и бедрам.
Очень уютно.
С ее губ слетел вздох. Но больше она не сказала ничего.
И не сделала попытки отодвинуться. Точнее, она вообще не шелохнулась.
Это показалось ему обнадеживающим знаком. Подперев голову одной рукой, второй Ноа погладил ее бок, пытаясь разглядеть то, что не было закрыто одеялом. Ее лицо.
И чуть не рассмеялся.
Она спала. Мертвым сном, на все сто процентов. Зато он был на взводе, разгорячен, как никогда в жизни.
Эта до смерти напуганная женщина даже не понимала, что Ноа лежит в одной с ней постели. Но какая ему разница. Конечно, ему было тошно и даже очень, но он не собирался об этом думать. Во сне Бейли шмыгнула носом и тихо, жалобно застонала.
– Ш-ш-ш, – прошептал он. Положив ладонь ей на живот, он начал осторожно поглаживать его – верх, вниз. – Я здесь.
Она услышала его слова сквозь сон, потому что вздохнула и, поерзав, прижалась к Ноа. Его твердый – тверже стали – ствол уткнулся как раз в гладкие обнаженные ягодицы.
Бейли по-прежнему спала.
Да, для его самолюбия это было в самый раз.
Она снова вздохнула и прильнула к нему еще теснее. Ее волосы щекотали его нос. Он не стал их убирать, напротив, зарылся лицом в спутанную массу. Потом губы Ноа коснулись ее стройной шеи.
Боже, она была такая сладкая! Сладкая и бледная от усталости. Ноа вдыхал ее аромат. Он должен дать ей выспаться. Но, не в силах противиться влечению, отвел влажные волосы с ее лица и разрешил губам проложить дорожку вниз по шее, а потом назад, к уху, вдыхая ее аромат так, словно эта женщина была его воздухом.
Ее рука сжала его руку. Легкий вздох слетел с ее губ, но она не проснулась. Ноа задумался – ну и выдалась у нее ночка! И деньки явно были не слаще, раз привели бедняжку к подобному финалу. Он ведь до сих пор не получил внятного представления, что там стряслось. В любом случае все это было слишком жестоко, и Бейли явно пришлось пройти сквозь ад. Ноа почувствовал, как его затопила волна горячего сочувствия. Он потерся щекой о ее шею.
– М-м-м, – снова протянула она, очаровательно выгибая спину, и в нем поднялось нечто иное, конкретно физического свойства. Ладонь снова принялась поглаживать ее живот – выше, еще выше, пока не очутилась прямо под грудью.
О боже, эта женщина была подобна раю. Потом – ладонь назад, все ниже, почти касаясь пальцами макушки холмика под покровом светлых волосков.
Бейли снова потерлась о него ягодицами, отчего тело Ноа чуть не скрутило судорогой.
С ее губ сорвался тихий жалобный стон, который мог бы сойти за всхлип, и его сердце не выдержало. Ноа прижался губами к ее щеке, не в силах противиться очарованию этой гладкой кожи. Ее дыхание выровнялось – просто оттого, что он ее ласкал, и это тоже было наградой за его страдания.
– Я с тобой, – прошептал он.
– Ноа, – прошептала она в ответ, не двигаясь, не открывая глаз.
– Да. Я. – Он чувствовал, как усталость давит ей на плечи, и радовался, что она лежит не шевелясь. Он снова поцеловал ее в щеку, потом в шею и застонал, когда она, сжав обеими руками его блуждающую ладонь, положила себе на грудь.
Пальцы ласкали твердые соски, губы скользили по шее к самым плечам, сдвигая одеяло, так что он мог склониться над ней и рассмотреть то, что открывалось его взгляду. И совершенно растаял при виде ее бледных грудей и своих собственных пальцев, играющих с ее возбужденными сосками. Тогда Ноа решительно сдвинул одеяло вниз, открыв роскошное тело Бейли Синклер до самой талии.
Правда просто сразила его – чем больше он видел, тем больше жаждал видеть еще и еще и тем сильнее распалялось его желание овладеть этой женщиной.
В чем тут дело?
Этого Ноа не знал, но и противиться своему желанию тоже не собирался. Он желал ее безумно, и это открытие распаляло его еще сильнее.
– Боже, как ты красива.
В ответ она нырнула назад под одеяло, и теперь Ноа мог видеть лишь облако рыжеватых волнистых прядей. Но… она не отпустила его руку. Напротив, потянула ее вниз, а он едва сдерживался, чтобы не истекать слюной, не умолять ее позволить его руке трогать ее, потому что эти соски были самыми восхитительными сосками из тех, что ему доводилось видеть в этой жизни.
Но там, куда она тянула его руку – вниз по трепещущему животу, в скользкий атлас и меж ляжек, тоже было интересно. И он растопырил пальцы, чтобы трогать везде, куда только мог дотянуться.
Она издала призывный стон, который вместил в себя его имя, отчего Ноа чуть не кончил прямо здесь и сейчас.
– Ноа, – выдохнула Бейли, выгибая спину дугой, когда его пальцы ускорили ритм. Боже, он никак не мог ею насытиться.
Все еще укутанная в пуховое одеяло с головы до пят, Бейли перевернулась на спину, предоставляя Ноа новые возможности.
Которыми он с радостью воспользовался.
Не отрывая ладони от ее лона, он нырнул с головой под одеяло и прижался губами к ее плечу. Работа его пальцев тем временем заставила женщину забиться как в лихорадке. Еще один тихий стон вырвался из ее горла. Конечно, это был призыв, если он хоть что-то понимал в женщинах. И Ноа откликнулся, впившись губами в ее сочные губы.
Застонав, она раздвинула ноги – для него, и Ноа не стал медлить, пробежавшись языком по ее нижней губе, накрывая ее ртом, лаская и посасывая ее снова и снова, скользя пальцами по упругой плоти. Внутрь.
