Елена Ларина - Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона
– Много всего. Он ни одного жанра не пропускает в своем творчестве, везде отмечается струйкой, то есть строчкой. Романы, повести, рассказы, эссе, сказки, стихи… Лауреат премии «Перо Гамаюна», – вещала я, словно экскурсовод провинциального литературного музея. – Мне, например, запомнился его фантастический роман «Армия Трясогузки».
– Фильм такой был детский, – вспомнил Поливанов.
– Разве? Я не слышала…
– Конечно, ты другое поколение, – грустно проговорил Михаил Павлович и мечтательно продолжил: – «Неуловимые мстители», «Орлята Чапаева», «Армия Трясогузки снова в бою»… Я вырос на этих героях, на революционной романтике. Плакал, когда Чапаева убили. Так что ты там про «Армию Трясогузки», про роман?
– Занятный сюжет. Мне понравилось… Наш современник, некто Трясогузов, подключается к божественному компьютеру и начинает исправлять современность на свой вкус. Например, для наведения порядка в России вызывает из прошлого македонскую фалангу. Фаланга прорывает оцепление омоновцев на Красной площади. У милиции же только резиновые дубинки и пластиковые щиты, а македоняне с копьями, мечами, привыкли сражаться в плотном строю. Трясогузов въезжает в Кремль на боевом слоне плечом к плечу с Ганнибалом. Платон с Аристотелем у него руководят верхней и нижней палатами парламента. Нерон возглавляет МЧС, а Тутанхамон руководит «Юкосом». Очень много грубых эротических сцен с Клеопатрой… А весь этот исторический сыр-бор – из-за одной девки, которая работает в парикмахерской на углу и не обращает внимания на главного героя.
– А чем все это заканчивается?
– Не помню. То ли главный герой забывает на божественном компьютере сохраниться, то ли парикмахерша забывает предохраниться…
– Стоп! Не рассказывай дальше, – перебил меня Поливанов. – Сам буду читать. Ты знаешь, захватывает! Особенно про Клеопатру и про парикмахершу тоже. Мне, например, всегда медсестры нравились. Чистенькие такие, стерильные, лекарством пахнут. Не секс, а лечение какое-то…
Пора было ретироваться, так как мой хозяин, кажется, начал поправляться. Я постепенно свела литературный диспут на нет, бочком-бочком попятилась к двери и – улизнула.
Мы – не жлобы, жлобы – не мы
На следующий вечер у меня была в гостях хозяйка. После того раза, когда в этой комнате нас чуть не застукала Дианка, установилось негласное табу на всяческие интимные поползновения рядом с детской. Здесь мы были просто подругами.
Бокал вина в руке позволяет сделать паузу не тягостной, а глоток разрешает задать самый важный вопрос разговора без метеорологических вступлений.
– Это случилось вчера? – спросила Людмила и, опережая мой ответный вопрос, уточнила: – Поливанов тебя трахнул?
Я скорчила трагическую физиономию и стала ломать комедию.
– Ты только, пожалуйста, не волнуйся, – я дотронулась до ее руки и заглянула в глаза. – На свете есть много других занимательных и полезных занятий. Например, можно вышивать зайчиков крестиком, собирать пивные банки, разводить кактусы, а можно проводить гладиаторские бои между хомячками и морскими свинками. Жизнь на этом не заканчивается. Можно вступить в какую-нибудь секту и радоваться всему происходящему без разбора. Жизнь только начинается…
Но Поливанова была сейчас не расположена шутить или считала ниже своего достоинства делать это со мной. Возможно, она вычислила мою руку в банном происшествии.
– Я никому не позволяю разговаривать со мной в таком тоне, – оборвала она мою утешительную речь. – Если это иногда позволяет мой муж, то за каждое насмешливое слово ему потом приходится платить вдвойне. Я, кажется, задала тебе конкретный вопрос?
Куда уж конкретней! Но, вообще-то, она права. Я действительно несколько заигралась в подругу, без пяти минут любовницу.
– У нас ничего не получилось, – ответила я сдержанно. – Окорочкова помешала.
– Как так? – мне показалось, что Людмила побледнела.
Видимо, знаменитая теннисистка, в отличие от меня, могла составить ей конкуренцию. А для ее мужа вполне реально было привести Окорочкову ночью в усадьбу и затащить в постель.
– Мячиком, – напомнила я ей удачный удар теннисной звезды.
– Это так серьезно?
– Михаил Павлович сегодня утром собирался то ли к Фишману, то ли Фишензону на осмотр.
– Что? Вообще никак? – спросила Поливанова с любопытством.
– Я особенно не старалась, а Михаил Павлович быстро сдался. Я как могла его успокоила, чтобы не усугублять ситуацию.
– Ну и дура! – выпалила Людмила, глядя на меня уже лукаво. – Как раз надо было усугублять, надо было травмировать его психику, пока он был беззащитен, растерян. Жаль, меня с ним не было! Я бы его растоптала, унизила, еще разыграла бы приступ страсти, распалилась бы, завелась до предела. Ты знаешь, как жалок беспомощный мужчина перед страстной неутоленной женщиной? А потом сколько бы презрения он получил в намеках, оговорках. Нет, я бы утешала его, как и ты, но он обязательно бы понял, что он презираем мною, что он жалок и смешон. Я бы растоптала его…
Поливанова запрокинула голову и оскалила зубки, словно собиралась выть на луну. Она исходила сейчас передо мной злобой из-за упущенной возможности больно отомстить собственному мужу.
Странно, но в этот момент она мне даже понравилась. Я невольно залюбовалась этой шекспировской женой-злодейкой. К этой женщине можно было воспылать мучительной, самоубийственной любовью. С нею вместе можно было броситься в омут страстей человеческих, наверняка зная, что она бросит тебя и выплывет на берег, а ты сгинешь один, безвозвратно… Чур-чур меня!
– Поливанов – типичный жлоб.
Я даже вздрогнула – до того неожиданно мои мысли прозвучали в устах Поливановой.
– Ему в сексе нужны не женщины, – продолжала говорить Людмила, – а лошади…
Здесь мне вспомнился ее звериный знак по восточному календарю. Как трудно удерживать эти мимолетности внутри себя!
После шекспировского монолога Поливанова скатилась на бабью сплетню. Она стала жаловаться мне на мужа, правда, подкрепляя свои жалобы примерами. Так она рассказывала, что на рабочем столе Поливанова в еженедельнике видела как-то аккуратно записанный распорядок дня приблизительно такого содержания:
«– Подъем. Бодрое настроение.
– Тренажерный зал. Бассейн. Душ.
– Завтрак. Похвалить за что-нибудь жену.
– Работа в офисе с документами. Новая секретарша. Попробовать.
– Поездка на Нижнепичужную фармацевтическую фабрику. Говорят, там симпатичная кадровица.
– Обед с вице-мэром. Много не жрать, через час еще один обед с прокурором.
– Открытие памятника «Жертвам отравлений», спонсируемого моим фармацевтическим объединением.
