Даниэла Стил - Счастливчики
Комната Лили находилась на втором этаже в западном крыле. В клинике имелось множество кафетериев, включая большой на цокольном этаже. Вообще там было много мест и возможностей поесть, хотя еда меньше всего волновала Лили.
В основном ее беспокоили мысли о том, как она познакомится с другими пациентами и специалистами, которые будут с ней работать, и о том, что от нее потребуется. Все это казалось ей намного труднее олимпийских тренировок.
Отец задержался еще на несколько минут и помог ей распаковать чемодан. Он заметил, что комната обустроена так, чтобы пациентка могла дотянуться до всего из коляски. Полки в шкафу были в пределах досягаемости, в ванной тоже все сделано, как ей удобно. Ему словно намекали, что придется и дома переделать даже шкафы, поскольку она не могла в них что-то повесить, и полки тоже располагались слишком высоко.
Когда они разложили вещи, Лили обратилась в кабинет на первом этаже за своим расписанием. Она увидела, что сегодня у нее физиотерапия, плавание, вождение, если это ее интересует, или массаж, а в шесть часов ее ждала встреча с тьютором. День получался насыщенным. Утром ей дали время осмотреться и снабдили списком всех мест, где она может поесть, с оговоркой, что пациентам не разрешается принимать пищу у себя в комнатах. Поощрялось общение. И по вечерам работали разные клубы по интересам, показывали фильмы и проводили всякого рода мероприятия. Когда она показала расписание отцу, на него оно произвело впечатление. С большой неохотой он решился уехать. Лили поцеловала его за порогом своей комнаты. Он обещал позвонить ей позже и навестить вечером. Он знал, каким пустым будет дом без нее, и слезы стояли у него в глазах, когда он отъезжал. Он чувствовал, как будто покидает ее на долгий срок, хотя и понимал, что в перспективе реабилитация принесет ей пользу. Он только желал, чтобы этого эпизода в их жизни вообще никогда не происходило. Уже установили, что никто не виноват, это был действительно случай, жестокая игра судьбы.
Когда отец уехал, Лили решила вернуться к себе и заглянуть в свой айпад. Она знала, что музыка поможет ей снять напряжение. Ей хотелось позвонить Веронике, но та еще не вернулась из школы. У Лили остался мобильник, так что она могла связываться с отцом и с друзьями, и они могли поддерживать связь с ней.
Она слушала музыку с закрытыми глазами, когда дверь внезапно открылась. Вздрогнув, она открыла глаза и увидела в дверях молодого человека в коляске, примерно ее возраста, с длинными светлыми волосами. Он внимательно и как бы с любопытством ее разглядывал. Лили достала наушники из ушей.
– Привет, – сказала она робко. – Меня зовут Лили. – Она заметила, что у него длинные ноги, а на руках что-то вроде перчаток для гольфа с торчащими из них палочками, и кресло у него автоматическое, а не с ручным управлением, как у Лили. Управляя движением с помощью маленького рычажка, он, ловко маневрируя, въехал в комнату. При этом он ей улыбался. Парнишка был очень недурен собой.
– А я Тедди. Меня заинтересовало, кто занял отдельную комнату. У меня тоже отдельная. Но это потому, что я пробыл здесь дольше всех.
– А как давно ты здесь? – Они смотрели друг на друга с любопытством. Он непринужденно передвигался по комнате.
– С двух лет, – небрежно отозвался он. Лили изумилась. – Я шучу. Я здесь немногим больше двух лет. У меня полное разрушение спинного мозга. Несчастный случай во время поездки верхом. Меня привезли сюда в пятнадцать лет по особому разрешению. И я пробыл здесь два года, потому что мои родители боятся держать меня дома. У меня задета диафрагма, – сказал он беспечно, – поэтому я иногда не могу дышать. Как, например, когда я простужен. Так что ты теперь обо мне все знаешь. Да, еще! Мне семнадцать лет. А ты здесь почему?
Из того, что он сказал, она поняла, что у него поврежден и шейный отдел спинного мозга, намного выше, чем у нее, отчего пострадали и диафрагма и легкие. Наверно, этим объяснялись и палочки на перчатках. Она заподозрила, что у него и руки пострадали, но спрашивать ей не хотелось.
– На лыжах решила покататься. Ужасная нелепость, – сказала Лили, заметив, что он взглянул на музыкальные диски у нее на столе и одобрительно кивнул. Казалось, он чувствовал себя здесь как дома, что было неудивительно после двух лет в клинике. Печально, что родители не хотят забрать его отсюда! Она не могла представить себе, чтобы отец оставил ее здесь хоть на минуту дольше необходимого.
– А ты откуда? – Он заинтересовал ее как ровесник, и вообще. У него было красивое открытое лицо и мягкое выражение глаз.
– Из Филадельфии. Родители меня здесь не навещают. Мать постоянно торчит на бегах и скачках, а отец занят своим банком. Они очень важные персоны, – протянул он с филадельфийским акцентом, и она рассмеялась. – А ты откуда?
– Я здешняя. Из Денвера.
– Мне нравится твоя музыка. А что за нелепость с тобой случилась?
– Я упала из подъемника, когда оборвался трос.
Он сделал сочувственную гримасу:
– Это звучит жутко. А я неудачно прыгнул, без лошади. Лошадь сама по себе, а я сам. Обычно-то я ездил неплохо. А у тебя где повреждение?
Она рассказала ему. У нее оно было значительно ниже, поэтому и не возникло проблем с дыханием, и она полностью владела руками.
– Полное, – добавила она, пользуясь усвоенным за последние два месяца словарем.
– Итак, мы с тобой в лагере Крейга. Ты можешь здесь ходить на байдарках, удить рыбу, заниматься подводным плаванием, купаться, играть в бильярд, брать уроки пения, участвовать в походах, запускать воздушные шары. Летом мы ходим в парк развлечений и обучаемся садоводству. Я занимаюсь живописью. Но, к сожалению, вдобавок ко всему перечисленному нас, в нашем возрасте, еще и заставляют заниматься в школе. Я старшеклассник, а ты?
– Я тоже, – сказала она и улыбнулась. – Я видела в списке еще и лыжи.
– Ты, наверно, неисправима, если снова хочешь кататься.
– Между прочим, я тренировалась в олимпийской команде, – сказала она негромко, и он снова посмотрел на нее с сочувствием.
– Да, там есть и лыжи. Но я не пробовал. Мне это не подходит. Есть и верховая езда, но с меня хватит.
Занятий действительно предлагалось много, и Лили не представляла себе, как они смогут все успеть.
– Здесь есть еще массаж и иглоукалывание, которое мне нравится, – признался он. – Работают стоматолог, дерматолог и окулист. Самые лучшие условия для реабилитации в стране, – сказал он с гордостью, – иначе меня бы тут не было. Родители всегда отправляли меня и в самые лучшие лагеря. Изо всех сил старались, только бы я не болтался у них под ногами. – Это прозвучало, как нечто вполне для него естественное, и ей стало грустно. – У тебя есть братья или сестры? – спросил он с интересом. Она отрицательно покачала головой. – И у меня нет. Быть может, мы с тобой близнецы, и нас разделили при рождении, – предположил он, и она засмеялась.
