Терри Лоренс - Заложник любви
Так или иначе его полная уверенность в том, что ее отец, в конце концов, окажется на свободе, успокоила Конни. Ник, очевидно не совсем отдавал себе отчет в том, в какую историю ввязался. Последние несколько лет она провела в переговорах, разъездах, наведениях справок и многому научилась. Она заполучит своего отца в любом случае, а потом и своего мужчину!
Глава 7
Когда Конни вылезла из постели, Ник настоял на том, чтобы она оказала ему честь отнести ее в ванную комнату.
— Ты что, собираешься носить меня повсюду?
— Я, наверное, заставлю тебя лежать в моей постели, пока не заживут твои ноги.
— Боюсь, тебе самому к этому времени понадобится перевязка.
Представив себе основательно и плотно обмотанную бинтами определенную часть мужского тела, они оба рассмеялись.
Когда он относил ее назад в постель, Конни увидела возле кровати свои босоножки.
— А ты отнесешь меня и в отель? Я же не смогу надеть их на бинты! — она потрогала свою огромную белую ступню.
— Я даже не знал, что ты сняла их тогда. Я и не предполагал, что мне придется привести тебя к себе. Никакого злого умысла!
— И хорошо, что ты не знал и не предполагал. Я бы не хотела оказаться похожей на одну из тех киношных героинь, которые ноют по каждому пустяку «ой, я подвернула ногу, ой, я ранена…».
Уж она-то точно не стала бы ныть, подумал Ник. Она связана долгом и безжалостна к себе и другим. К несчастью, столь же безжалостны и мятежники.
Он протянул руку и поднял с пола босоножку, осмотрел ее и понюхал. Конни сморщила нос.
— Очень сексуальный запах, — заявил он.
— Все понятно, туфельный фетишист!
— Нет более сексуальной в мире вещи, чем тонкая полоска кожи на женской босоножке. У меня по этому поводу есть даже своя теория, основное положение которой гласит: дамские туфли определяют выбор нижнего белья дамы, — он поболтал в воздухе босоножкой. — Что скажешь, разве я не прав?
Конни могла бы поспорить с этим, но после их утомительного пребывания в горах она ухватилась бы за любую возможность попасть в отель, и не только для того, чтобы переодеть туфли, но чтобы сменить и нижнее белье. Она надеялась перехитрить жару тонкими искусственными материалами, да не тут-то было! Хлопчатобумажное белье в этом климате как раз было бы более практичным.
— Ты можешь иметь свою точку зрения на этот предмет, я не возражаю! — сказала она.
— А ты умеешь признавать поражение!
— В редких случаях! Только, когда я на самом деле не права.
— Редкий случай! Ты признала свою неправоту.
— Но разве я ошибалась в том, что касается нас с тобой? — она скользнула к нему.
Как лунный свет, разлившийся по комнате, она была призрачной, эфирной и при этом абсолютно реальной, как соленый запах океана, проникавший в комнату Ника.
На улице все еще посвистывали трассирующие пули. Возможно, там сейчас кто-то, сражаясь, умирал. Вспышка осветила окрестности, красная дуга прочертила ночное небо. Но они уже этого не видели, так как были заняты исключительно друг другом.
Босоножка упала на пол.
Позже они заспорили, и ее оказалось совершенно невозможно переубедить. Стойкость и решимость даже в отношении любви были ее сильной стороной.
— Я останусь на Лампуре!
— Ты можешь любить меня, но ты никогда не сможешь полюбить этот остров, Конни, после всего того, что здесь случилось с твоей семьей и твоей жизнью.
— Решать я буду сама!
Он заставил ее замолчать, прикоснувшись пальцем к подколенной чашечке. Ее нога дернулась.
— Я не хочу сделать тебя заложницей любви.
— А может быть я… раба страсти?
Она взяла его руку и положила себе на талию, не ниже, не выше.
— А если мы не найдем моего отца, что мы тогда будем делать?
— Тише! Кажется, мне в голову пришла неплохая идея! — он поцеловал ее волосы. — Мы найдем его! Я придумал, как его освободить!
— Расскажи!
— Мы обсудим это на людях, когда у нас не будет возможности заниматься более приятными вещами. Зачем терять понапрасну драгоценное время?
И он проделал нечто такое, за что их тут же бы арестовали, не находись они в приватной тиши его апартаментов.
Конни вновь почувствовала возвращающиеся страхи и осознала, что ближе этого человека у нее никого уже не будет.
— У меня никогда не было возможности попросить у отца прощения и сказать ему, что я его люблю.
— Он знает это!
— Ты думаешь?
— Я уверен!
Еще позже небо раскрасилось в декадентские цвета индиго, успокаивающие оттенки голубого и чувственно-розового.
— Скажи, что любишь меня, — прошептала Конни.
Они лежали в предрассветном полумраке, слившись телами. Слова, подумал Ник! Вся его жизнь проходит среди слов. Ему приходится угадывать их истинный смысл, истолковывать их и говорить их самому как можно меньше. Но любовь выражается не только словами. Он любит ее гораздо больше, чем могут об этом сказать слова, гораздо больше, чем он когда-либо мог себе вообразить. И он намерен доказать ей свою любовь! Даже если придется лечь костьми.
Около шести часов утра Ник выскользнул из постели, бережно сняв со своей руки голову спящей Конни и положив ее на теплую подушку. Бесшумно он оделся и вышел.
Натертые мастикой паркетные полы посольства сияли в утреннем свете. На улице пели птицы. Запахи Лампуры действовали на него как наркотик, обволакивая все его существо терпким и пьянящим туманом и обещанием полуденной жары. «Напоминают мне, — подумал он, — о женщине в теплой постели».
Войдя в радиорубку, он убрал следы многочисленных ночных каблограмм, предупреждавших другие посольства и весь мир об очередной революции в Лампуре. Он не любил эту комнату, маленькую и душную, набитую древними радиопередатчиками, кодирующими машинами и одним единственным компьютером.
Ник вставил в кодирующую машину шифр и составил формулировку запроса.
Он любил кодировать, впрочем, как и расшифровывать каблограммы, извлекая информацию из завуалированных и намеренно сложно составленных фраз. Он любил выяснять их истинный тайный смысл. Ник даже разработал несколько собственных шифров, очень мудренных, причудливых, даже игривых. Он ни с кем не делился этой стороной своей жизни, кроме таких же, как он сам, дипломатов, сидящих в подобных комнатах где-нибудь на другом конце мира. Этих людей он никогда не встречал, и, насколько мог догадываться, никогда и не суждено было ему их встретить.
Основу запроса составляли четыре слова: «Установите местонахождение Поля Бьянка». Он смотрел на буквы, когда выстукивал их на клавишах, и думал о Конни.
