Дженнифер Тейлор - Наедине с тобой
— А-а, понятно. Так ты поэтому пригласил меня танцевать, чтобы предотвратить сплетни?
— Нет. Я пригласил тебя потому, что мне в данный момент ничего другого так не хочется, как держать тебя в своих руках и танцевать с тобой.
Мэгги раскрыла рот от удивления, и Мэтью воспользовался моментом, чтобы привлечь ее ближе к себе, а его рука тем временем поднималась вверх от ее талии к низкому вырезу на спине, и она вздрогнула, почувствовав, как его пальцы гладят ее обнаженную кожу.
— Не делай этого, — хрипло прошептала она.
— Чего? Вот этого? — И он повторил свои движения, прежде чем прижал к ее спине свою ладонь.
— Мэтью! — И почему только ее голос не звучит более возмущенно, а дыхание спокойно? Почему она не потребует, чтобы он прекратил свои мучительные ласки?
— Мэгги. — В его голосе слышался смех, когда он отстранил ее от себя и заглянул глубоко в глаза. — В чем дело? Ну неужели ты думаешь, что я замышляю нечто… нечто непристойное здесь, прямо среди этих весьма уважаемых членов общества?
— Я не знаю, что ты замышляешь, но что бы это ни было, прекрати!
— Я ничего не замышляю, Мэгги, кроме как протанцевать с тобой столько танцев, сколько ты позволишь. Даю тебе слово, что я буду сегодня вести себя наилучшим образом. Давай устроим перемирие, а?
Это была мучительная идея, тем более что он принял ее молчание за согласие и еще ближе привлек к себе, так что она могла чувствовать прикосновение его бедер к своим, чувствовать его грудь у своей груди; но ведь не будет ничего страшного в том, если она позволит себе эти несколько минут, чтобы унять боль в своем сердце?
Время шло, но Мэгги не замечала этого. Один танец переходил в другой, и они плавно двигались в такт по залу. Танцуя с Мэтью, она дала волю своим чувствам, и, когда музыка неожиданно смолкла и погасли огни, она, ничего не понимая, стала оглядываться по сторонам, как сомнамбула. Люди расходились, устало переговариваясь, брали свои вещи и шли в раздевалку, и тут она резко высвободилась из его рук.
— Я должна идти. Я и понятия не имела, что так поздно.
— Еще не полночь, Золушка. К чему эта паника? Разве я не вел себя безупречно все это время?
— Нет, все в порядке. Но мне действительно надо идти. Я не собиралась задерживаться так долго.
— В таком случае, я рад, что ты передумала. Его голос звучал тепло, и у нее в ответ учащенно забилось сердце. Она направилась к столику, чтобы забрать свои вещи.
— Как ты собираешься добираться домой? Ты приехала на машине?
Она отрицательно покачала головой, делая вид, что расправляет крошечную складку на шелковой сумочке.
— Я возьму такси, но сначала мне нужно переодеться. — Она протянула руку в вежливом официальном жесте, что, вероятно, выглядело смешно после того, как они протанцевали весь вечер в объятиях друг друга. — До свидания, Мэтью. Я ценю, что ты смог забыть о наших разногласиях сегодня вечером.
Он взял ее руку, но вместо того, чтобы пожать ее, поднес к губам и поцеловал у запястья, где бешено колотился пульс.
— Я тоже рад, Мэгги. Мне очень понравился этот вечер. Спасибо.
Слова были официально-вежливыми, но в том, как он смотрел, ничего официального не было, и Мэгги резко выдернула руку и поспешила прочь из комнаты. Она остановилась лишь на минуту, чтобы попросить портье заказать ей такси, а затем поспешила в комнату для переодевания, чтобы снять с себя вечерний наряд.
Звуки ее шагов гулко раздавались на лестнице, когда она спешила к центральному входу, чтобы дожидаться такси, но прошло добрых десять минут, а такси все не было, и она подошла к портье.
— Что-нибудь случилось с такси, которое я заказывала? Его до сих пор нет.
Человек выпрямился, на его лице было смятение.
— Но джентльмен сказал, что оно вам не понадобится, мадам.
— Джентльмен?
— Да… м-м, а вот он.
На лице портье отразилось явное облегчение, чего нельзя было сказать о Мэгги, когда она обернулась и увидела Мэтью, стоявшего внизу у ступенек и держащего для нее распахнутую дверцу машины.
— Ты готова, Мэгги?
Готова? Она более, чем готова! Она вихрем слетела со ступенек, на ее красивом лице была ярость.
— У тебя это не пройдет! Как ты смел отменить мой заказ на такси?
— Я думал, окажу тебе любезность.
— Любезность! Как же, любезность. Я… Прекрати! Что ты за?.. О-о!
Он заставил ее замолчать простым и чрезвычайно эффективным способом, закрыв ее рот поцелуем, а сам в это время поднял ее на руки и бесцеремонно кинул на сиденье. Мэгги вырвалась и стала вытирать свои горящие губы тыльной стороной ладони, но он сделал вид, что не заметил этого, обошел вокруг и уселся за руль.
— Слушай… — начала она, но он обернулся и посмотрел на нее с решительным видом.
— Я отвезу тебя домой, Мэгги. Можешь говорить, что угодно, но это ничего не изменит.
— Мне следовало знать, что ты нарушишь свое обещание!
Что-то промелькнуло у него на лице столь стремительно, но что — она не успела понять.
— Я всегда держу слово, Мэгги. Всегда! — Он включил зажигание и холодно глянул на нее, заводя мотор. — Не стоит беспокоиться. Я ничего не собираюсь делать. Я просто хочу убедиться в том, что ты благополучно добралась до дому. Я не хочу провести еще одну бессонную ночь, беспокоясь о том, как ты добралась. Ей-богу, я чертовски устал.
Он вывел машину на дорогу, и Мэгги откинулась на сиденье, изучая Мэтью из-под опущенных ресниц. Он действительно выглядел усталым, насколько она могла видеть его в холодном резком свете приборного щитка, но она не позволяла сочувствию овладеть ей. Он не имел права вторгаться в ее жизнь таким беспардонным образом… как будто она все еще принадлежала ему!
Мощная машина быстро неслась по городу в тишине, пока Мэтью не достал кассету и не засунул ее в стереомагнитофон, криво усмехнувшись при этом.
— Раньше тебе она нравилась. Ты всегда говорила, что эта музыка действует на тебя успокаивающе… помнишь?
Мэгги покачала головой, отказываясь успокоиться при первых звуках ее любимого Дебюсси.
— Не могу сказать, что это действует так же сейчас.
Он нетерпеливо вздохнул, держа руки на руле.
— Ты всегда так ведешь себя?
— А почему бы нет? Не очень-то приятно, когда с тобой проделывают всякие фокусы.
— Я не собирался этого делать! Я просто хотел быть уверенным в том, что ты благополучно добралась до дому.
— Какая забота с твоей стороны!
Она отвернулась к окну. Ее чувства были в смятении, и она не знала, кричать ей или плакать. Она видела свое отражение в темном стекле и сразу позади него профиль Мэтью. Каждая черточка его лица была знакома ей и отпечаталась в сердце. Она закрыла глаза, пытаясь мысленно нарисовать себе его образ, и почувствовала, что ее вновь охватывает боль. Мэтью был часть ее и, как бы она ни восставала против этого, она бессильна что-либо изменить.
