Барбара Вуд - Игра с шакалами
Асмахан откинула назад длинные черные волосы, оглянулась и сверкнула глазами, похоже, ожидая моей реакции. Я лишь улыбнулась в ответ.
Она следовала обычному ритуалу — вскипятила воду, отмерила чайные листья, проверила, чисты ли чашки. Меня не покидало впечатление, что она чувствует себя здесь как дома.
Когда чай был готов и мы вернулись в гостиную, моя гостья вновь попыталась заговорить.
— Я говорю по-английски, — сказала она, когда мы сели на диван перед подносом с чаем и пирожными. — Вот столечко. — Она развела большой и указательный пальцы. — Мало, — добавила она.
— Я уже догадалась. К сожалению, я не говорю по-арабски.
Асмахан пожала плечами.
— Маалейш [25]. Пейте чай, мисс Харрис.
Я взяла чашку, ощутив приятный аромат мяты, и отпила глоток. Только теперь я почувствовала, как проголодалась.
— Мисс Харрис, Ахмед разговаривал со мной. Вы понимаете?
— Он прислал вас сюда.
Асмахан нахмурилась.
Я повторила свои слова медленнее, на этот раз она меня поняла.
— Айва. Ахмед говорит, мисс Харрис здесь. Мы друзья. Вы понимаете?
— Думаю, что да.
В присутствии этой словоохотливой и улыбчивой девушки было трудно держаться неприступно. К тому же она открыла дверь ключом, знала, как меня зовут, искала меня, а теперь утверждала, что ее прислал Ахмед. Я не сомневалась: Асмахан либо его девушка, либо невеста, которую пришла сюда, чтобы составить мне компанию или наблюдать за мной. А может быть, и то, и другое. Хорошо придумано.
— Приятно, что вы оба так беспокоитесь обо мне, — сказала я, не зная, все ли она понимает. — И чай очень вкусный.
— Айва.
Когда она пила чай, длинные волосы упали ей на плечи, обрамляя прелестное лицо и подчеркивая большие темные глаза. Мы выпили чай и съели пирожное, не произнося ни слова. Время от времени она широко улыбалась, я отвечала ей едва заметной улыбкой. Я поймала себя на том, что с нетерпением жду возвращения Ахмеда.
Потом мы вместе мыли чашки, не проронив ни слова, но молчание не было тягостным. С Асмахан было легко и спокойно.
Ахмед вернулся, когда начало смеркаться. Увидев его, я искренне обрадовалась.
Увидев нас с Асмахан, он удивился и нахмурился. Девушка вскочила, подбежала к нему, поцеловала в щеку и быстро заговорила на арабском языке, сопровождая речь отчаянными жестами. Он кивал, отвечал односложно и несколько раз посмотрел на меня.
Наконец, когда поток слов Асмахан иссяк, Ахмед подошел ко мне и сказал:
— Мисс Харрис, извините. Это произошло по моей вине. Вы, наверное, страшно испугались.
Ничего не понимая, я посмотрела на Асмахан.
— Я просил Асмахан прийти сюда, мисс Харрис, чтобы она составила вам компанию. Только велел ей прийти сегодня вечером, после моего возвращения. Но Асмахан очень хочется вам помочь и стать вашей подругой. Я объяснил, что вы гостья, которая нуждается в помощи, и Асмахан, спеша проявить гостеприимство, явилась слишком рано. Мне следовало вас предупредить. Представляю, как вы испугались, когда она нагрянула столь неожиданно!
— Я действительно испугалась.
— Простите, это моя ошибка.
Как он красноречив…
— Ничего страшного. Я почти сразу поняла, что она не сделает мне ничего плохого. Но, должна признаться, сначала не знала, как поступить.
Ахмед Рашид улыбнулся.
— Тогда все в порядке. Скоро будем пить чай.
— Мистер Рашид, скажите, вам удалось что-нибудь узнать? Есть новости?
— К сожалению, ничего.
Мне хотелось спросить: «А вы пытались узнать?», но я промолчала.
— Давайте поужинаем. Вы, наверно, проголодались.
— Честно говоря, да.
Они с Асмахан о чем-то переговорили, и та быстро ушла на кухню. Улыбнувшись, Рашид сказал:
— Асмахан очень хочется приготовить для вас что-нибудь особое. Я хотел отговорить ее, но в Египте так принято встречать гостей.
Не успел он договорить, как появилась Асмахан с сумочкой и пакетом в руке. Сказав несколько слов на арабском, она скрылась за дверью.
— Мисс Харрис, садитесь, пожалуйста.
— Совсем никаких новостей? Из гостиницы «Шепард»? Из отдела визового контроля? Ничего?
— Мисс Харрис, я вас понимаю и сожалею, что у меня нет никаких новостей. Думаю, пока.
Это новое разочарование я удивительно легко перенесла. Возможно, уже начинаю привыкать к неприятностям.
— Как вы пообщались с Асмахан? — поинтересовался он. Мистер Рашид сидел на диване рядом со мной, и я почувствовала едва уловимый запах лосьона после бритья. Он снова внимательно смотрел на меня.
— Трудно сказать. Она не очень много говорила по-английски, а я арабского совсем не знаю.
— Но это ведь неправда! Вы можете сказать «шукран» и «сабах аль-хейр». А если вы не понимаете, то скажите «ма фахемтиш» [26].
— Асмахан часто повторяла одно слово — «маалейш». Что оно значит?
К моему удивлению, он рассмеялся.
— Это самое важное слово в арабском языке! Это значит — ничего страшного.
— Как интересно. — Я невольно улыбнулась.
— Арабы не видят трагедии в том, что вы их не понимаете или они не понимают вас. Есть нечто гораздо важнее слов. Это дружба. Вы с Асмахан теперь подруги, хотя вам сложно общаться. Понимаете?
Как все просто. Никаких сложных взаимоотношений, никакого анализа чувств, никаких размышлений над тем, совместимы ли собеседники. Понятно и просто.
— Вы еще услышите такие слова, как «ахлан ва сахлан» и «мехалабея». Первое выражение означает — добро пожаловать. Вы услышите, как многие люди скажут вам «ахлан ва сахлан», приветствуя вас и желая вам мира.
Мы замолчали, и это было неловкое молчание. У него хватило приличия отвести от меня взгляд, но мне казалось, что ему хочется меня о многом спросить.
— Извините меня, мисс Харрис, но я мало встречался с американцами.
Я с удивлением посмотрела: к чему это он?
— Вы мне интересны. Ну… наверное, это не совсем точное слово. В Египте мы редко встречаемся с американцами с глазу на глаз. Для араба американцы — это туристы, переезжающие из одной гостиницы в другую на автобусах. Они живут в «Хилтоне», едут на автобусе в Хан аль-Халили[27], а потом в Цитадель или к пирамидам. Мало кому из нас удается пообщаться с ними.
И снова он пристально на меня своим обволакивающим взглядом. Но я не собиралась сдаваться. Меня теперь не проведешь!
— Мистер Рашид, сейчас мне хотелось бы узнать только одно: что вам известно об Адели?
На его лице появилась едва заметная улыбка и не исчезала, пока я говорила.
— Я имею право знать, — решительно сказала я.
