Анна и Сергей Литвиновы - Эксклюзивный грех
– Ты такой же.., такая же, – она полсекунды поколебалась и выпалила непривычное слово, – сволочь! Как и все они! Всем вам на меня наплевать!!!
– Надя, ты поняла, про какие часы я говорю? – спокойно переспросил Полуянов.
– Оставь меня в покое! – Рыдания опять вернулись, бились в горле, душили.
– Прекрати истерику! – рявкнул Дима. – И не вздумай бросать трубку. У нас проблемы, ты понимаешь? У обоих – проблемы! А ты канючишь. Хорошо, сиди дома, реви. Только на мои похороны потом не забудь заглянуть, о'кейчик?
– Ты.., ты о чем?
– Я тебе сказал – приезжай к часам! – проклокотал он. – Все узнаешь. Через сорок минут, чтоб была, ясно?!
Родион приплелся на разговор. Тыкался мокрым носярой в Надину ногу, тихонько постанывал. “Не могу его видеть!” – Надя еле удержалась, чтобы не отшвырнуть собаку.
– Хорошо, я приеду. – Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал по-деловому и сухо. И положила трубку.
Надя хорошо поняла, о каких часах говорил Дима. Ей даже вспоминать не пришлось. Ну конечно: Полуянов имеет в виду часы на фасаде Кукольного театра имени Образцова. Это у них единственная точка соприкосновения, та ниточка, что тянется из Надиного детства. Тогда они только переехали в Москву, и на первые в жизни каникулы мама подарила ей билеты в Театр кукол. Радостно размахивала заветными бумажками, рассказывала, с каким трудом удалось их достать. Надя тогда не очень понимала, что значит “достать”, но была счастлива и за себя, и за маму. Они обе готовились к важному событию – в театр-то не каждый день ходишь и даже не каждый месяц! Вымыли головы, отутюжили одежду… А в тот день мама заболела, и Надя переживала за нее и расстраивалась, что билеты пропадут. Но мамуля, конечно же, нашла выход. “В театр тебя поведет Дима, – сказала она. – Сын тети Жени. Он уже взрослый, восьмиклассник. Так что веди себя как большая”.
Надя на всю жизнь запомнила, как пришел красивейший из всех мальчишек Дима в костюме с настоящим галстуком, как они вместе ехали в метро и как он говорил ей: “Смотри мне, мелкота, не канючь. Я тебе не мама, по лбу дам – и все дела”. Но Надя и не канючила. Разве можно капризничать, когда тебе так повезло? Все малыши пришли в театр с родителями, их волокут за руки, на них покрикивают, а с тобой обращаются, как со взрослой! Дима действительно вел себя с ней, как с равной. Он объяснил, что денег у них ровно на одно мороженое или на две газировки: “Что покупаем, прекрасная принцесса?” Он шептал ей в ухо комментарии к “Необыкновенному концерту”: “Этот медведь-то явно с похмелья!” – и Надя еле сдерживалась, чтобы не захохотать на весь зал. А потом Дима пообещал, что, когда Надя вырастет, он подарит ей точно такие же красивые часы со сказочными героями, как над театром. И класса до пятого Надюша его обещанию верила и с нетерпением ждала.
Поэтому, что за часы, – она хорошо поняла. Но времени осталось впритык – пока доедешь до “Цветного бульвара”, а там еще пешком в длинном платье да по лужам… Надя полминутки подумала и сбросила траурный наряд – и косынку, и платье. Полуянов не тот человек, кто осудит ее за нарушение традиций. Натянула свитер и старые джинсы. Поймала себя на первой приятной после похорон мысли: кажется, от переживаний она слегка похудела, “молния” застегнулась вполне свободно.
Надя ловко оттерла от двери Родиона – пес рвался идти вместе с ней, преданно заглядывал в глаза. “Вернусь – погуляю с тобой. Честно”, – пообещала она. Заперла квартиру и, не ожидая лифта, кинулась вниз по лестнице – чтоб не слышать, как скулит обиженный Родион. И, только торопливо шагая в сторону метро, Надя вдруг подумала: “Стоп. А ведь Полуянов, кажется, не из тех, кто боится чужого горя. Так почему же он не приехал ко мне домой? Нес какую-то чушь про свои похороны… Выпендривался? Но ему ж не пятнадцать лет. И зачем эта конспирация – с часами? Он хочет меня развлечь? Вряд ли. Он спятил? По голосу не похоже…"
Слишком много вопросов. И совсем нет ответов. Лучше прибавить шагу, поскорее добраться до часов, повидать наконец Диму и обо всем его расспросить.
Дима. То же самое времяДима издалека увидел Надю. “Идет себе, бредет по лужам… – непроизвольно подумалось ему. – Сразу видно: кавалерами девушка небогата. И понятно – почему. Иная – ни кожи, ни рожи, а шествует как королева, огненными взорами блистает. А у этой – и мордашка красивая, и фигурка – класс, плотная, крепко сбитая, настоящая русская краса. А грудь вообще – супер. Но подать себя совершенно не умеет. Тащится, в землю смотрит… И это не потому, что мать сегодня похоронила, – Надька всегда такая. Заняться, что ли, ее воспитанием? – и Дима впервые по отношению к Наде испытал что-то похожее на сексуальное чувство: проще говоря, его дружок зашевелился в штанах. – Впрочем, не время сейчас, не место…"
Когда Надя миновала припаркованный “Опель”, Дима выскочил из машины, схватил Надю сзади за руку и проревел с псевдогрузинским акцентом:
– Эй, красавыца, поэдем, покатаимсса! “Красавица” выдернула руку и оглянулась с таким выражением злобы на челе, что Дима аж отпрянул.
– Ой, Дима… – Надино лицо переменилось. – Что за шутки?
– Извини, моя принцесса. Давай, садись в машину. – Он распахнул перед ней пассажирскую дверцу. Надя устроилась на сиденье. Дима сел за руль.
– У тебя новая машина? – спросила она.
– Почти. Дали покататься… Времени у нас мало, поэтому, Митрофанова, скажи: ты мне доверяешь?
– Да, – без малейших раздумий ответила она.
– Хорошо. Тогда поехали. – Дима завел мотор.
– Поехали – куда?
– Сначала к тебе домой. Заберем Родиона. Потом – в хорошее место.
– В какое такое “хорошее место”? Дима отчалил от тротуара и не спеша поехал по “рукаву” Садового кольца в сторону Сухаревки.
– К моему другу, – туманно сказал он.
– С какой стати?
– Так надо, – еще более глубокомысленно пояснил Дима. – Все расскажу. Со временем. А завтра… Завтра у меня для тебя, госпожа Митрофанова, будет особое задание.
* * *То же самое время* * *
Условия связи в этот раз ничем не отличались от обычных.
Такой же, как всегда, телефон-автомат на отшибе. Вечер. Никого вокруг – ни людей, ни машин.
Человек вошел в будку и набрал номер. Руки его слегка дрожали.
– Что с сыночком ? – первым делом спросил человека Седов.
Самый неприятный вопрос.
– Мы проработали эту проблему.
– “Проработали” ? Как ?
– Как и планировали. Мы исходим из того, что он мальчик умный. И намеки понимает. Мы ему намекнули. Думаю, он понял.
– А если нет ? Если он намеков НЕ понимает ?
– Тогда будем работать с ним дальше.
– Что-то вы сложно работаете… Где юноша сейчас?
