Нора Робертс - Яд бессмертия
Беседовать с глазу на глаз с Надин Ферст оказалось гораздо проще. Когда-то Ева спасла ей жизнь, и теперь переманить журналистку на свою сторону не составило труда. Возможно, Надин и жаждала крови, но чувство долга взяло верх. Отныне Мевис могла рассчитывать на благосклонность «Канала 75».
А потом Ева совершила поступок, который изумил ее саму: по собственной инициативе позвонила доктору Мире, полицейскому психиатру, и договорилась о встрече.
"Встречу можно отменить, — напомнила она себе, протирая усталые глаза. — Наверное, так и надо сделать».
— Как вы поздно, лейтенант! Мисс Фристоун надеялась застать вас дома.
Ева уронила руки. Из комнаты справа от нее бесшумно появился Соммерсет, одетый, как всегда, во все черное, с недовольным выражением на суровой физиономии. Ева знала: он ненавидит ее почти так же виртуозно, как управляет домом.
— Обойдусь без ваших выговоров, Соммерсет. Но он внезапно преградил ей путь.
— Раньше я считал, что при своих бесчисленных недостатках вы хотя бы являетесь умелым следователем. Теперь я пересмотрел свое мнение. Человеку, который всецело от вас зависит, вы и то не можете быть хорошим другом!
Ева опешила: никогда прежде Соммерсет не позволял себе ничего подобного.
— Неужели вы воображаете, что после всего того, что мне пришлось пережить задень, вам удастся меня задеть?
— Нет, вас ничто не задевает, лейтенант. Вам незнакома верность, и это превращает вас в ничто. Даже меньше чем в ничто!
— Может, у вас есть предложения, как мне следовало поступить? Может, надо было попросить Рорка посадить Мевис в самолет и отправить на какой-нибудь необитаемый остров, где до нее не дотянутся? Пусть себе всю жизнь скрывается!
— Тогда ей по крайней мере не пришлось бы весь вечер рыдать, чтобы потом заснуть от изнеможения.
Стрела угодила точно в цель — в незащищенное сердце. Усталость как рукой сняло — ее заменила боль.
— Уйди с дороги, мерзавец, и больше не попадайся мне на глаза!
Ева обогнула дворецкого и чуть не пустилась от него бегом. Войдя в спальню, она застала Рорка за просмотром записи ее пресс-конференции.
— Ты держалась молодцом, — похвалил он, вставая. — Полное хладнокровие — под таким давлением!
— Перед тобой настоящий профессионал. — Она вошла в ванную и стала разглядывать себя в зеркале. Бледная женщина с тенями под глазами, со скорбной складкой у рта, на лице — выражение безнадежности.
— Ты делаешь все, что в твоих силах, — раздался за ее спиной голос Рорка.
— Ты пригласил хороших адвокатов. — Ева включила холодную воду и подставила лицо под струю. — Они устроили мне настоящий допрос. Я держалась — что еще мне оставалось? Очень умелые ребята. Когда я в следующий раз потащу в каталажку подругу, обязательно найму этих же. — Она зарылась лицом в полотенце.
— Когда ты последний раз ела? Ева покачала головой: эта тема не представляла для нее интереса.
— Репортеры, как всегда, жаждут крови. А я для них — прекрасная пожива. Меня считают выскочкой; ведь я завоевала известность благодаря всего двум громким делам. Некоторые спят и видят, чтобы я получила по башке! Представляешь, как поднимется рейтинг их каналов?
— Мевис тебя не осуждает.
— Я сама себя осуждаю! — взорвалась Ева, отшвыривая полотенце. — Сама! Я просила ее мне довериться, обещала все взять на себя. А что получилось? Арест, отпечатки пальцев, фотографирование анфас и в профиль — целое уголовное дело! А этот ужасный двухчасовой допрос? Я заперла Мевис в камере, откуда ее вызволили нанятые тобой адвокаты под залог, уплаченный тобой же. Ненавижу себя!
Напряжение наконец выплеснулось наружу: она закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Самое время расслабиться. — Рорк легко, как пушинку, взял ее на руки и понес к кровати. — Увидишь, тебе полегчает.
Он не выпускал ее из объятий, гладил по голове. Ее слезы всегда проливались как ливень после долго назревавшей бури, а не как внезапный легкий дождик. Ева вообще не ведала легких путей.
— Мне ничто не поможет! — выдавила она.
— Поможет, поможет. Тебе сейчас просто необходимо поспать. Ты перестанешь ощущать вину, потому что на самом деле ни в чем не виновата. Завтра ты проснешься со светлой головой.
После рыданий Ева никак не могла восстановить дыхание. Голова, казалось, вот-вот лопнет от боли.
— Я должна поработать, записать имена и версии… «Дудки, — подумал он решительно. — Не позволю!"
— Подожди, сперва поешь. — Не дожидаясь возражений, Рорк потащил ее на кухню. — Даже такому непревзойденному мотору, как твой организм, нужно иногда заправляться топливом. Кроме того, я должен тебе кое-что рассказать.
— Я не могу зря тратить время!
— Ты потратишь его не зря.
"Пятнадцать минут», — решила она, уловив волшебный аромат.
— Наскоро поедим и коротко поговорим, ладно? — предложила Ева, вытирая глаза. Она еще не решила, стыдиться ли прорыва плотины и бурных слез или признать, что ей полегчало. — Прости, что я так позорно разревелась…
— Можешь реветь в моем присутствии сколько влезет. — Рорк поставил перед ней дымящийся омлет и полную чашку, уселся напротив и устремил взгляд прямо в ее распухшие от рыданий глаза. — Я тебя обожаю.
Ева вспыхнула. Никто, кроме него, не мог вогнать ее в краску.
— Нечего меня отвлекать! — Она схватила вилку. — От этих речей я всегда теряюсь и забываю, как в таких случаях полагается отвечать. — Она попробовала омлет. — Скажем, так: наверное, ты — это лучшее из всего, что когда-либо со мной происходило.
— Сойдет.
Ева взяла чашку, сделала глоток и скривилась.
— Это не кофе!
— Чай — для разнообразия. Успокаивающая смесь. Хватит с тебя кофеина.
— Наверное… — Омлет был восхитительный, пальчики оближешь, для спора у нее все равно не хватило бы сил, поэтому она послушно глотнула еще. — Вкусно! Ладно, выкладывай, о чем ты мне собирался рассказать.
— Я знаю: ты удивляешься, почему я не увольняю Соммерсета, хотя он с тобой не очень-то вежлив.
— Да он просто на дух меня не переносит! Но я не удивляюсь. Это твое дело.
— Нет, наше, — возразил Рорк.
— В общем, сейчас я не хочу о нем слышать.
— Речь не столько о нем, сколько обо мне. Я хочу рассказать тебе об одном событии, в котором ты, возможно, усмотришь связь с собственными ощущениями. — Рорк подождал, чтобы она отпила еще чаю. По его расчетам, времени на рассказ должно было хватить. — В ранней молодости, еще когда я был дублинской уличной шпаной, я познакомился с одним человеком и его дочуркой. Девочка была сущий ангелочек: сама розовая, волосы золотые, райская улыбка… Они промышляли мошенничеством и неплохо зарабатывали. Я в то время тоже занимался кое-чем похожим, но мне нравилось разнообразие, поэтому я к тому же шарил по карманам. Мой отец еще был жив, когда я познакомился с Соммерсетом — он, правда, еще не носил тогда это имя — и его дочерью Марленой.
