Лицо света, лицо тьмы (СИ) - Малинина Маргарита

Я походила вокруг этого места, где была крышка, но бутылка словно сквозь землю провалилась. Хотя она должна быть где-то здесь! Вот я заворачиваю за угол, Алена здесь на меня нападает, бьет по руке, и бутылка падает. Крышка еще у меня в руках, но начинается потасовка, и я ее тоже роняю. Она в итоге оказалась под кустами цветущей розы красивого ярко-лимонного цвета. А бутылка была прямо посреди газона, ведь мы обратили внимание на мертвых птиц, что лежали поблизости… Посмотрев еще внимательнее и даже сев на землю, я нашла остатки светлого йогурта с кусочками засохших ягод и фруктов, определив для себя место трагедии. Вот тут умерли несчастные птички. Но их тоже не было, как и самой емкости. Кто-то постарался убрать улики.

Я стала вспоминать, кто выходил из библиотеки за время репетиции. Да практически все. Кто в туалет, кто за водой. Тут обстановка была не такой строгой, как на репетиции концерта самодеятельности. Когда репетировали какую-то сцену, никто не смотрел на тех, кто в ней не участвует.

Что поделать, преступник умнее и хитрее меня. Но менее внимательный. Он решил, что я вышла из дома с бутылочкой без крышки. В принципе, логично, учитывая, что в доме есть мусорное ведро, а на крыльце урна. Поэтому прицельно крышку не искал. Вполне возможно, что среди задействованных лиц его вообще не было, и драку он не видел. Этим нужно воспользоваться.

Встав с корточек, я побежала обратно в дом – за пакетом. Хотя бы одна улика от меня не ускользнет! Есть, конечно, еще и записка с угрозами. Но не факт, что ее отправил тот же человек, как и не факт, что он держал ее голыми руками.

Я не хотела идти на кухню, а то пришлось бы объяснять, зачем мне пакет, в итоге сунулась в ящик обувной тумбы. Отлично, куча разнокалиберных пакетов. Я взяла самый маленький и чистый и вернулась во двор. По дороге у меня запищал телефон, но я сначала упаковала крышку, воровато оглянувшись (мне показалось, что занавеска на одном из окон первого этажа резко дернулась, когда я посмотрела в том направлении, неужели за мной следят?), только затем, сев на верхнюю ступеньку крыльца, я полезла в телефон. Мне в мессенджер с незнакомого номера прислали ссылку на файл в облачном хранении. Я скачала его и тут же открыла. Это была сводка смертей по району. В таблице можно было выбрать конкретную деревню, а также пол, возрастной диапазон и причину смерти. Итак, за последние два года в деревне умерло только две молодые девушки в возрасте от 18 до 25: Наталья Церковина, о которой я уже знала (ведь если она похоронена на местном кладбище, стало быть, и жила здесь) и некто Медведева Полина Александровна. Что интересно, год рождения последней совпадал с Наташиным. Школа здесь только одна, это же деревня, наверняка учат только восемь лет и отправляют дальше учиться в город. Но это не важно, главное, что с девяностопроцентной вероятностью (все-таки Церковина могла сюда переехать совсем недавно, просто чтобы быть поближе к дому кумира) можно утверждать, что девушки знали друг друга. А это уже повод навестить ее родню. Да и к семье Церковиной сходить не мешало бы. Очень мне не хотелось думать, что девушка реально утопилась, как считает Ирина. Возможно, у родителей другая точка зрения.

В таблице были адреса и той, и другой, поэтому я решила отправиться на расследование в деревню, как только завершится очередная репетиция.

Обед вскоре закончился, и все мы опять встретились в библиотеке. Данный этап прошел быстрее и веселее, никто больше не ругался. Возможно, принятая еда положительно сказывалась на настроении и давала энергию, из которой проистекали моральные силы. Все это помогло фанатам Павлецкого смириться с неизбежным – изменением концовки и некоторых других частей пьесы – и даже вовлечься в процесс переписывания.

Макаров отпустил нас с условием явиться в девять вечера, когда начнется показ фильма. Большая плазма висела в гостиной на стене, там же стоял длинный раскладной диван, на котором ночевал сам Петрович, а также два кресла и несколько пуфиков, так что места хватит всем. Песенную часть больше репетировать не будем, но он предложил всем, кому хочется, приезжать в понедельник и во вторник вечером (многие из нас работали и учились) и репетировать тем составом, который наберется. Я бы не рискнула оказаться наедине с Макаровым, а договариваться с кем-то из ребят, чтобы приезжать не одной, не собиралась, поэтому мое следующее посещение владений Павлецкого состоится лишь в среду.

Выходя из дома на участок и двигаясь в сторону калитки, я задумалась: а для чего мне в принципе приезжать на концерт? Задание я, похоже, провалила. Мне угрожали, на меня покушались, а я до сих пор далека от разгадки, кому это надо и где моя сестра. Я даже не уверена, покушаются на меня потому, что знают, что я – это я, и, соответственно, понимают, что я веду расследование исчезновении Эллы, или потому, что считают, что я Элла… Во втором случае тоже непонятно, кому понадобилась моя взбалмошная сестра. Разгадка, скорее всего, кроется в документах и в файлах на загадочной флешке, но с этим со всем будет разбираться дядя Миша и его знакомые. Единственное, что я могу сделать прямо сейчас – сходить в деревню, чтобы…

– На кладбище?

– Господи! – вздрогнула я, обернулась и увидела Антона. – Ты меня в могилу введешь! На фига ты следишь за мной постоянно?

– Вот и нет. Я вышел подышать, смотрю, а ты к калитке путь держишь. Ну я и решил с тобой прогуляться, а то мало ли… призрак схватит!

– Нет никаких призраков, успокойся. Ты же помнишь, что это был всего лишь… – не договаривая, я снова обернулась. Тони шел уже рядом, а сзади никого не оказалось. – Слава богу. А то я было уж подумала, что нас снова трое!

– Да нет, – Тони тоже обернулся, словно мне не верил. – Остальные бухать пойдут сейчас, чтобы перед фильмом успеть наклюкаться. Последний выходной.

– А бабка позволяет пить в ее доме?

– А они по-тихому, как и всегда. Тим привез бутылку коньяка с собой. Снова будут в чай добавлять, – хмыкнул Антон, вспоминая что-то веселое. Наверно, мне тоже надо было хихикнуть, якобы я тоже вспомнила какой-то казус, связанный с коньяком в чае, чтобы не выдать себя, но мне было не до этого. Я слишком устаю от игры в доме, чтобы и за пределами участка Павлецкого строить из себя того, кем не являюсь. Я уже третий день подряд Элла, и я успела настроиться на то, чтобы хотя бы час или два побыть Соней.

– А Саша тоже будет коньяк пить? – почему-то спросила я. Вообще не собиралась о нем даже думать, не то что спрашивать. Но язык сегодня живет своей автономной жизнью.

– Ты что, он не пьет. Забыла, как подтрунивала на ним в прошлый раз? Что это за мужик, который морщится даже от запаха алкоголя? – гнусавым голосом спародировал он Эллу. – Гей, что ли? После таких слов даже я выпил…

– Меньше бы слушал всяких тупых блондинок. Много они понимают.

– Ты о себе теперь в третьем лице говоришь?

– Ага.

– Куда мы все-таки идем? Кладбище в другой стороне!

– По склепам и погостам я гуляю только по ночам, – зловеще улыбаясь, произнесла я особым тоном, надеясь его запугать. – А сейчас пойду резать маленьких девочек, пока светло на улице! Чтобы мамки смогли разглядеть их растерзанные тела!

– Отлично, – скуксился он. – Элла и ее знаменитый черный юмор.

Я встала на пересечении улиц, всматриваясь в таблички.

– Мне нужна Луговая улица.

– Это вон та, – неожиданно показал Тони пальцем.

– Откуда ты знаешь?

«Что, тоже местный?» – с трудом удержалась я, чтобы спросить. Если они дружат, Элла, скорее всего, знает, где он живет. Хотя бы город или регион.

– А я тут люблю гулять. В этот раз программа напряженная, ведь концерт в честь юбилея намечается, и мне особо некогда, а так постоянно хожу-брожу.

– Тогда подскажешь мне, где седьмой дом?

– Седьмой? – Тони резко встал. На секунду в его глазах заплескался испуг. Потом он взял себя в руки. – Подскажу. Это вон та развалина голубого цвета. А зачем тебе?

И тут до меня дошло. Я назвала адрес Церковиной, хотя собиралась вначале идти к Медведевым. Они жили на одной улице, но Полина в семнадцатом доме. Числа похожи, я запуталась. Интересно, Антон знает, чей это дом? Или сам вид «развалины» его так пугает?