Святой вечер - Дилейни Фостер

Грей подошел ко мне и наклонил меня вперед на своей кровати, как тряпичную куклу, игрушку, дыру без лица. Но опять же, я не ожидала, что это будет романтично. Это был другой уровень пиздеца. Эти мужчины властвовали над нами, как над оружием, заставляя нас играть в их маленькую больную игру. Никто из нас не хотел быть здесь. Никто из нас не хотел этого делать. И все же мы были здесь, притворяясь, потому что альтернатива означала... Я даже не хотела думать о том, что означала альтернатива. Либо я трахаю тебя, либо они.

Они. Они. Все они.

Его тело склонилось над моим, его губы едва касались моего уха. — Не смотри на них. В этой комнате только я и ты.

Я глубоко вздохнула. Только я и Грей. Вот почему он наклонил меня. Это было не для того, чтобы он не смотрел на меня. А для того, чтобы я не смотрела на них. Этот человек был полон сюрпризов. Я хотела посмотреть на него, поблагодарить его за этот маленький акт доброты. Но я этого не сделала. Вместо этого я закрыла глаза.

Он провел кончиком пальца по моему лицу. — Хорошая девочка.

Кулак вокруг моего сердца сжимался до тех пор, пока оно не разбилось вдребезги, разбросав осколки по полу вместе с пуговицами от моего платья. "Тогда ты должна была быть хорошей девочкой и делать то, что тебе говорили". — Линкольн сказал мне эти слова в ту ночь, когда я застала его за дрочкой в его комнате, в ту ночь, когда я поняла, что хочу быть его.

Его.

Первая слеза вырвалась на свободу и скатилась по моему лицу. Боже, как я скучала по нему. Я скучала по нему так сильно, что мне было больно. В этот момент я бы отдала все, чтобы он склонился надо мной. Вместо этого его жуткий отец сидел на стуле где-то позади меня и смотрел, как другой мужчина спускает мои трусики вниз по ногам.

Затем я услышала металлический звук застежки-молнии, за которым последовало шуршание ткани. Нет. Не одна молния. Четыре. Четыре стона при виде моей голой киски. Четыре пары штанов, спускаемых с бедер.

Я крепко зажмурила глаза и попыталась вернуть себя в то место, в кровать Линкольна, в его объятия. Я пыталась увидеть его лицо, но все, что я видела, был Грей. Я чувствовала только Грея, когда он вводил свой член между ягодицами, скользя им вперед и назад.

Я просто хотела, чтобы это был Линкольн.

Его голос прорвался сквозь тишину, тихий, но жесткий на моей шее. — Если ты не расслабишься, это будет больно для нас обоих.

Я глубоко вдохнула и кивнула. Я должна была сделать это для Грея. Он убил человека ради меня — потому что я поставила весь план под угрозу. Это заставит меня выглядеть слабой. Как ты думаешь, в какой безопасности ты будешь тогда?

Я бы не заставила его выглядеть слабым. Я была ему обязана.

А потом он был там. Он опустился на колени, раздвинул мои ягодицы руками и зарылся лицом между моих бедер. Он раздвинул меня большими пальцами, затем провел носом по шву, вдыхая мой запах. Мое тело против моей воли подалось назад. Чертов предатель.

— Я позабочусь о тебе, малышка. — Его голос стал темным, словно он перенесся в другое место. — Пора заставить тебя забыть.

Он провел языком по моему клитору, затем втянул его между губами, целуя меня так же, как сегодня целовал мой рот. Медленные, нежные поглаживания, а затем одно длинное, по всей длине моей щели до самой дырочки. Затем он трахал меня своим языком, пока я не задыхалась, сжимая кулаки в простынях и размазывая свою киску по его лицу. Что, блядь, со мной было не так? Я не должна была наслаждаться этим. Я должна была ненавидеть это.

Боль от предательства моего тела была почти калечащей. Но я не могла остановить свои чувства. Я хотела отключить их.

Я пыталась отключить это.

Почему я не могла выключить их?

Его большой палец обвел мой клитор, доводя меня до того места, которого жаждало мое тело, доводя меня до самого края. Наслаждение пронеслось по моим венам, когда я стояла на краю пропасти, готовая к падению.

Готова. Так готова. Прямо там...

Потом он исчез.

Его язык сменился его толстым членом, бьющим без пощады. Он входил в меня снова и снова. Его резкие вдохи наполняли воздух, а его пальцы царапали мои бедра. Это был не прежний нежный гигант. Это был зверь, предъявляющий свои права.

— Я говорил тебе, что заставлю тебя выгнуться. Видишь, какая ты мокрая для меня?

В моем животе запылал огонь, а руки еще крепче сжали простыни. Я открыла рот, и всхлип вырвался наружу, потому что Грей был прав. Я сломалась. И как бы я ни хотела, чтобы это был Линкольн, я знала, что этого никогда не будет. Как бы отчаянно ни желало этого мое тело, я знала, что этот момент — все, что Грей может дать. Через несколько секунд меня оставят здесь, одну, убирать наш беспорядок и вытирать собственные слезы, а он застегнет брюки и поведет остальных мужчин в библиотеку, где они будут потягивать скотч и обсуждать мировое господство — да чем бы они, блядь, ни занимались.

Я зажмурила глаза и вытеснила свои мысли из головы. Я попыталась перенести себя в то же место, куда Грей перенес свой разум. Я была почти там, в блаженной бездне оцепенения...

А потом он оказался сверху, его тяжелое тело накрыло мое маленькое. Он задвигал бедрами и застонал, но... ничего. Я была с Линкольном достаточно, чтобы знать, когда мужчина кончает, но Грей не кончал в меня.

— Я принимаю противозачаточные. Мне сделали укол в прошлом месяце. — Прямо перед тем, как они забрали меня. — Все в порядке, — прошептала я ему. Линкольн ненавидел презервативы, и мне нравилось чувствовать его обнаженным.

— Я не беспокоюсь о твоих противозачаточных, милая.

Его голос был напряженным, как будто ему потребовалась вся его энергия, чтобы сдержать себя. — Это было не для меня, — прошептал он мне на ухо. — И не для тебя тоже. — Он схватил меня за задницу и толкнулся в меня глубже, как я полагала, для шоу. Но это все еще посылало крошечные толчки удовольствия до самых пальцев ног. — Это было для них.

Для них. Это все было для них. Эти мужчины взяли нечто прекрасное, как секс в брачную ночь, и превратили это в нечто зловещее. Они были монстрами. Мы были жертвами.

Это не сказка. Здесь нет счастливого конца. Я не собираюсь влюбляться в тебя. Я не способен на это.

Я проигнорировала фоновый шум рук, сжимающих плоть, низкие ворчания и тяжелое дыхание и сосредоточилась на Грее. — Кто ты, черт возьми, такой? — Откуда у него столько контроля, когда все, что я хотела сделать, это сломаться?

Его челюсть напряглась, когда он отстранился от меня. — Тот, кого бы ты хотела никогда не знать.

Глава

20

Лирика

Я была права. После церемонии я осталась одна. Я встала, когда Грей занял свое место, и заметила, что он даже не снял смокинг. Я была обнажена и уязвима, а он просто расстегнул свои брюки. Что-то в этом заставило меня почувствовать себя униженной и разбитой. Единственным утешением для меня стал взгляд его глаз, когда он обернул меня простыней и вышел из комнаты. Боль. Сожаление. Мне жаль.

Я поднялась наверх, приняла длинную горячую ванну, а затем забралась в постель. Голоса в глубине моего сознания пытались шептать слова утешения.

Ты хорошо питаешься. У тебя есть крыша над головой. С тобой не обращаются как со служанкой и не бьют. Он не передавал тебя по кругу, как игрушку.

— Но я не свободна, — прошептал я в ответ. Братство всегда будет контролировать ситуацию. Сегодняшняя ночь была тому доказательством. Сегодня надежда разбилась вдребезги.

Свет из коридора проникал в мою комнату, когда дверь спальни открылась.

Я натянула плед до подбородка и затаила дыхание, пока не услышала голос Грея. — Этого больше никогда не повторится.

Он подошел к краю моей кровати и остановился, когда его колени коснулись матраса. Он сбросил пиджак. Его рубашка была расстегнута, а галстук-бабочка висел на воротнике расстегнутым. Он выглядел неважно. Его глубокие голубые глаза смягчились, когда он посмотрел на меня. — Надеюсь, ты сможешь меня простить.