Эвелин Энтони - Шаг до страсти
Через сорок пять лет он стал генералом, одним из последних большевиков революционного времени, пережившим все чистки; его осторожность и осмотрительность сохранили ему жизнь в годы сталинского террора. Он остался несгибаемым, убежденным в том, что в идеологической войне можно победить, только физически уничтожив противников, и что компромиссы играют на руку капиталистам. Он мало изменился по сравнению с тем семнадцатилетним юношей, который привязал к штыку красный флаг и повел за собой толпу по петербургским улицам, чтобы изменить ход мировой истории. Постарев, он по-прежнему думал и чувствовал, как думал и чувствовал в те далекие годы. Слепым подчинением воле партии он напоминал прадеда, крепостного, для которого законом было слово князя.
Всеми фибрами души он ненавидел Федора Свердлова, считал его одним из самых опасных людей в разведке, человеком, зараженным западным влиянием, сторонником компромисса и мирного сосуществования. Сам Голицын работал в ЧК с тысяча девятьсот девятнадцатого года и с ревнивым усердием — кроваво и безжалостно — подавлял контрреволюцию. Свою работу он считал призванием и беспрекословно следовал бериевским приказам. Ему никогда не приходило в голову, что он поддерживает такой же бесчеловечный режим, как тирания, против которой он выступал, участвуя в революции.
И при всем этом в нем сохранилась одна черта, благодаря которой он уцелел на своем посту после падения Берии. Он никогда не шел первым, не был вождем, чьи амбиции вызывают подозрения и обращают на себя внимание. Его вполне устраивала работа под руководством Федора Свердлова, имеющего блестящую репутацию и весомые заслуги времен венгерского восстания. Выступая против Свердлова, Голицын не преследовал личной выгоды, пойти против непосредственного начальства его вынудило политическое отступничество Свердлова, и Голицын совершил то, о чем не мог и подумать раньше. Он решил обо всем доложить в Москву.
Относясь к интеллигентам с крестьянской подозрительностью, он не переносил Свердлова и как человека, и как представителя поколения, к которому не чувствовал ничего, кроме антипатии: молодые не прошли ни той ни другой войны, либерализм притупил их веру — старик наблюдал за людьми этого поколения, ворчал про себя и терпел. Однако в отношении Свердлова было иначе: генерал с бесконечным терпением и непримиримой ненавистью ждал своего часа. Нет, ему это так просто не пройдет — Свердлов предает партию, он настоящий политический разложенец. Теперь, когда русская политика так сильно изменилась, Голицын мог наконец, ничего не боясь, разоблачить его.
Этим утром генерал направлялся к кабинету Свердлова. Он медленно шел по коридору, и все узнавали его тяжелую походку. Все знали, что это последнее назначение Голицына. Он давно уже перешагнул рубеж пенсионного возраста, но, уступая личным просьбам, ему дали возможность остаться в Соединенных Штатах до конца срока командировки. Жена его умерла, дети выросли и жили своей жизнью, и, если не работа, ему незачем жить; остается лишь, сидя в кресле, ожидать своего конца. Проработав три дня у Свердлова, Анна Скрябина доложила о результатах. Он просмотрел копии ответа Свердлова по поводу документов, полученных от Синего, и сделал пометки на полях. Эти копии вместе с оригиналом записки Свердлова будут направлены на площадь Дзержинского. Свердлов по-прежнему проводит линию на уступки Западу, он отстаивает ее очень умело и умно, ссылаясь на камбоджийский кризис. Только предатель может предлагать ослабление советского присутствия на Ближнем Востоке. Его предложение склонить Египет к принятию эмиссара из Тель-Авива лишний раз подтверждает, что Свердлов перекинулся к капиталистам. Все это Голицын начертал на полях документа.
Решение Свердлова взять отпуск развязало Голицыну руки, чтобы существенно продвинуть план компрометации Свердлова. Сначала его удалят из Вашингтона, а затем, в Москве, он пойдет под трибунал. В его отсутствие Голицыну удалось добраться до Калинина, секретаря Свердлова. Преданность Свердлову бросала на Калинина тень, и Голицыну нетрудно было устроить отзыв молодого человека домой, где его арестовали и начали допрашивать. Все, что удастся из него выбить, будет фигурировать в деле Свердлова. Голицына трудно было упрекнуть в трусости, но он очень нервничал по поводу возможной реакции Свердлова на историю с Калининым и на его замену. Он полагался на привлекательность и очарование замены, думая, что она сумеет отвлечь Свердлова от истинных причин «болезни» Калинина.
Он подготовил легенду, разработал тщательное прикрытие операции, организовав осмотр Калинина посольским врачом, который послушно поставил диагноз «нервное истощение» и порекомендовал возвращение на родину для длительного отдыха и лечения. Калинин возмущенно протестовал против осмотра и особенно против заключения, но его не стали слушать, и все кончилось тем, что ему вкололи снотворное и с мужчиной-фельдшером отправили в машине в аэропорт Кеннеди. В понедельник утром на стол Свердлову положили докладную врача вместе со служебной запиской Голицына. Он подождал, пока эти документы будут прочитаны Свердловым, и только тогда решился зайти.
Анна Скрябина относилась к числу его лучших агентов, он остановился на ней, а не на других девушках из посольского секретариата, поскольку она умела следить за своими начальниками и, кроме того, Свердлову нравились женщины такого типа. Все знали о слабости Свердлова к женскому полу, а между прекрасной половиной персонала посольства шло постоянное соперничество за его внимание. Анне Скрябиной не требовалось заводить с ним продолжительный роман, она должна была оставаться ровно столько времени, сколько экспертам на Лубянке понадобится, чтобы «расколоть» Калинина.
За время отсутствия Свердлова Голицыну удалось получить сведения о связи Свердлова с англичанкой на Барбадосе. Наблюдение организовали без особого труда — на острове у них имелся резидент на случай, если возникнет необходимость организовать беспорядки или понадобится развернуть агентурную сеть. Это был неприметный человечек, который подкупил официанта в гостинице, где жил Свердлов, а тот, в свою очередь, дал денег другому официанту, чтобы тот незаметно подкупил горничную. В комнате Свердлова ничего не нашли, никто его не посещал, но материалы о дружбе с Джуди Ферроу находились в папке Голицына, в которой он собирал документы для доклада начальству в Москве.
Он вошел в приемную. Анна Скрябина сидела за столом, подшивала толстую пачку документов. Она посмотрела не него и тут же вскочила с места.
— Скажи товарищу Свердлову, что я здесь.
