Валерий Жмак - Крестовый марьяж
Бросив на топчан уже ненужный пистолет, и тихо ступая по толстым металлическим ступеням, майор стал медленно спускаться вниз. Освещение первого этажа было столь же тусклым, что и в коридорах, оставшихся у Владислава за спиной. Несколько раз останавливаясь и прислушиваясь, он перегибался через перила — осматривал пространство и подходы к нижнему пролету лестницы. Пока все шло хорошо, но волнение нарастало. Ему так легко удалось выйти из камеры и справиться с тремя охранниками, что теперь было бы чертовски досадно нарваться на засаду, устроенную, где-нибудь на первом этаже, или поблизости от выхода из здания.
Когда Берестов достиг промежуточной площадки, огромная связка ключей в кармане, предательски звякнула. Он на несколько секунд замер, направив ствол автомата вниз. Изредка с улицы доносился рев авиационных двигателей, мешавших летчику вслушиваться в обманчивую, зловещую тишину. Близившийся рассвет требовал продолжать путь…
«Кто знает, — размышлял майор, готовясь выйти из-за спасительных металлических перил, — вполне вероятно, караулы среди ночи меняются. Может позвонить, или нагрянуть, не дай Бог, какой-нибудь проверяющий. Решайся Берестов, отступать уже некуда…»
Он ещё раз осторожно выглянул из укрытия. Впереди виднелось нечто похожее на дежурку, но свет внутри застекленной каморки не горел. Это ровным счетом ничего не означало. Любой, поджидавший его тюремный служащий, непременно потушил бы лампы. Но коридор, уходящий вдаль и полностью повторяющий планировку верхнего этажа, все же слабо освещался. Этот факт радовал.
«Значит, тут никого быть не должно! Иначе свет не горел бы вообще…» — сделал спасительный для себя вывод Владислав и шагнул к противоположной стене…
Тишина. Даже самолеты, перестав протяжно гудеть винтами, дали, наконец, возможность насладиться абсолютным безмолвием и свободой передвижения на ближайшие сто метров.
Забыв о больном колене, пилот стремглав преодолел оставшийся путь до выхода, расположенного в конце длинного коридора. Дверь, как он и ожидал, оказалась запертой на внутренний замок внушительных размеров. Ключи не хотели подходить к замысловатому отверстию. Мешал полумрак и дрожащие от волнения руки. Бездарно потеряв минут десять, Берестов уже всерьез начал подумывать о короткой очереди из «калаша» по строптивому механизму. Но, наконец, один из ключей влез в замочную скважину и на удивление легко открыл чертов замок…
— В прикупе как минимум нужная масть — козыри! — радостно прошептал он, приоткрывая тяжелую дверь и глядя в образовавшуюся узкую щель.
Но то, что сразу же увидел молодой человек, заставило его выдавить сдавленный стон… Напротив выхода из здания тюрьмы, через широкий двор, располагались огромные, высокие ворота. Рядом с ними, торчала встроенная в каменный забор вышка. Даже с приличного расстояния пилот отчетливо рассмотрел торчащий в сторону ворот пулемет и разгуливавшего по небольшому пространству часового. Дело осложнялось и тем, что тюремный двор хорошо освещался, ярко горевшими вдоль всего ограждения фонарями.
Влад, вдруг почувствовав накопившуюся от напряжения усталость, уселся у двери на пол.
— Думайте дядя… Скоро утро… — бормотал он себе под нос, ища выход из дурацкого положения, — что же вы здесь, свинорылого теперь дожидаться будете?..
Вновь послышался шум двигателей взлетавшего тяжелого самолета. Сквозь узкую щель, не отрываясь, майор смотрел на маленькую фигурку китайского солдата. Можно было рискнуть и попробовать снять его одиночными, прицельными выстрелами. Но, во-первых, автомат не пристрелян — понадобиться с десяток попыток, а там как знать… И не приведи Господи если тот успеет открыть ответный огонь. Во-вторых, работу АК-47 услышат во всей округе, это не тот китайский комнатный пугач…
Над забором появились огни только что оторвавшегося от полосы самолета и тут же Владислава, словно осенило… Часовой, повернувшись к нему спиной, с интересом наблюдал весь процесс ночного взлета реактивного лайнера.
«Если на углах этого вонючего забора не размещены такие же скворечники, — я спасен!» — с облегчением подумал офицер и, посматривая, на фаната авиации, быстро приоткрыл дверь.
Вышка над кирпичным забором возвышалась только одна. Более того, мощными фонарями неплохо освещалось только само заграждение, до массивных же стен тюрьмы, их свет почти не досягал. Это давало дополнительные шансы…
Следующего взлета пришлось ожидать минут двадцать. Все это время пилот наблюдал за служивым, неприкаянно мотавшимся от одного края площадки до другого. Но стоило турбинам самолета взреветь для начала выруливания, как он снова прилип к противоположным перилам.
— Пора! — скомандовал сам себе Берестов и прошмыгнул за дверь.
Постоянно озираясь на вышку и держа в готовности автомат, он проследовал вдоль стены до конца длинного здания. Осторожно заглянув за угол, беглец безбоязненно завернул за него, и облегченно вздохнул. Теперь он был вне сектора наблюдения часового. Но, прежде чем начать последний и решающий этап побега, предстояло преодолеть трехметровый забор…
— Кладочку-то надо ремонтировать, — удовлетворенно бормотал Влад, ощупывая рукой выбоины на старых кирпичах, — видать и на раствор денег не хватает, не говоря уж о стратегической авиации…
Повесив «калаш» за спину, он потихоньку полез по щербатой стене. Не очень-то доверяя больному колену, летчик карабкался, подтягиваясь на руках и опираясь лишь на здоровую — левую ногу, вставляя носок грубого ботинка в трещины и в места разрушенных камней. Почти достигнув верхней, плоской кромки, он почувствовал жуткую слабость и едва не сорвался вниз. Давала о себе знать полугодовая жизнь в крохотной одиночке, с диетой на водяной баланде. Отдышавшись, майор забрался на освещенную «вершину» и без промедления стал спускаться по противоположной стороне. От забытых, столь интенсивных физических упражнений сустав разболелся не на шутку. Коснувшись, наконец, земли, пленник отковылял в темное пространство — подальше от света фонарей и осмотрелся…
Тюремный периметр примыкал длинным фронтом к огромному аэродрому, отделенному от кирпичной стены лишь асфальтовой дорогой. Владислав находился сейчас у бокового торца крепостного сооружения и до широкой, магистральной рулежной дорожки, служившей заодно и стоянкой самолетов, оставалось метров триста. Застывшие силуэты разнообразной авиационной техники тоже хорошо освещались аэродромными прожекторными вышками. Пилот, неподвижно застыв, изучал обстановку несколько минут…
