Юлия Шилова - Выигрывает тот, кто все продумал, или Наказание красотой
Карась замолчал, а я, промокнув нос, с ужасом посмотрела на кровавые пятна, безнадежно испачкавшие простыню.
Карась, наклонившись, заглянул мне в глаза:
– Ты с ним спала?
– Да, спала, спала! – не сдержавшись, закричала я. – Не надо меня стыдить! Мне нечего стыдиться! Я и так достаточно тебя отблагодарила! Я спала с другим мужчиной! Но мне было с ним так хорошо, что до сих пор, как только вспоминаю об этом, у меня сладко ноет внизу живота. Он очень красивый! Он хочет на мне жениться и подарить мне ресторан, которым я буду распоряжаться по своему усмотрению. Ты даже не можешь представить, как я его люблю! Он не связан с уголовниками! Он не курит травку и не нюхает кокаин! От него не пахнет спиртным в отличие от тебя! Я ни о чем не жалею! Я должна была когда-то встретить его, и я его встретила! Ты меня не поймешь, Карась, потому что ты никогда и никого не любил! Мы с ним как плюс и минус. А плюс всегда тянется к минусу, всегда! Он умен, образован, сексуален, богат, но главное – он меня любит! Я буду его женой, его другом, его компаньоном. Я рожу ему детей и буду счастлива с ним до конца своих дней! А о тебе я не буду вспоминать никогда. Наверное, потому, что и вспомнить-то нечего… Все было грязно, пошло и отвратительно. Знаешь, как страшно спать с человеком, к которому испытываешь отвращение? Изо дня в день я клялась тебе в любви, содрогаясь от ненависти… И так два года, Карась, два года! Я всегда просила Господа, чтобы он забрал тебя к себе, но, по всей вероятности, ты ему не нужен. Наверное, там, наверху, своего дерьма хватает. Все кончено, Карась. Я ухожу к тому, о ком ноет мое сердце и плачет душа.
Взревев, как раненый зверь, Карась принялся избивать меня. Удары были настолько сильными, что я несколько раз теряла сознание. Наконец побои прекратились.
– Я посажу тебя в тюрьму, – сплюнув кровь, произнесла я. – Ты застрелил одну девочку на яхте и скинул ее в воду. У меня есть свидетель. Ты убил одного коммерсанта на кладбище и закопал его в чужую могилу. Ты торгуешь наркотиками и оружием. Я многое про тебя знаю… Я слышала все твои разговоры…
Карась молча одевался. Я лежала совершенно голая в луже крови и не могла пошевелиться. Тело казалось чужим.
– Ну все, гад, тебе конец! – раздался звонкий голос.
С трудом приподнявшись, я увидела Светку. В руках ее был пистолет, который она, судя по всему, достала из моей сумочки.
Карась удивленно посмотрел на Светку.
– Брось пистолет, – спокойно сказал он.
– Не брошу!
– Где-то я видел эту шлюху, – нахмурившись, повернулся ко мне Карась.
– Я была с тобой на яхте, – ответила Светка. – Ты убил мою подругу, гнида!
– Точно, вспомнил, – скривился Карась. – Говорил же я пацанам, что и тебя нужно было следом в воду кинуть. Веруня, это и есть тот свидетель, про которого ты говорила? – Носком ботинка Карась пнул меня в плечо.
– Да, – прошептала я.
– Смотри, как я поступаю с ненужными свидетелями…
Карась достал из кармана пиджака пистолет и, не целясь, выстрелил в Светку. Светка, не успев даже вскрикнуть, с грохотом повалилась на пол. Каким-то чудом я нашла в себе силы, чтобы доползти до нее. Она лежала, широко раскинув руки, словно собиралась загорать. На лице ее застыло недоумение. Аккуратная дырочка в центре лба говорила о том, что пульс щупать бесполезно.
– Скотина, зачем ты это сделал? – заплакала я.
– Затем, чтобы ты раз и навсегда усвоила, как я поступаю с ненужными свидетелями!
Я дотянулась до пистолета, который выронила Светка, и сняла его с предохранителя. Затем наставила пистолет на Карася и, сплюнув кровь, сказала:
– Усваивать мне ничего не придется. Ты проиграл, Карась…
– Можешь выбросить эту игрушку. В нем нет патронов, – безразлично сказал Карась. – В ресторане я зашел в гримерку и нашел в твоей сумке пушку. Мне захотелось подстраховаться, и я ее разрядил. Вот и все.
Я не поверила и нажала на курок. Выстрела не последовало. Карась ухмыльнулся и протянул мне свой пистолет:
– Лучше этот возьми. Только не советую из него палить. Он свое отработал. До этой шлюхи из него был убит саксофонист Вадим.
– Вадима тоже убил ты?
– Он торговал наркотиками и перестал платить мзду. Хотел нас кинуть – за что и поплатился.
Карась подошел к телефону, набрал какой-то номер и, с усмешкой поглядывая на меня, заговорил на чешском языке. Я сидела на полу совершенно голая и молча глотала слезы. Тело мое превратилось в один большой синяк. Голова нестерпимо болела. Хотелось пить. Отбросив ставший ненужным пистолет Карася, я попыталась встать, чтобы добраться до кухни, но у меня ничего не получилось.
За окном, постепенно приближаясь, послышался назойливый рев полицейских сирен.
– Что это, Карась? – вздрогнула я.
– Полиция.
– Откуда она взялась?
– Я ее вызвал.
– Для чего?
– Для того, чтобы посадить тебя в тюрьму.
Положив голову на колени, я зарыдала в голос:
– Гад, какой же ты гад! Расплатиться со мной решил? Специально пушку подсунул, чтобы отпечатки остались? Ненавижу тебя, ненавижу!
Карась подошел к окну и радостно произнес:
– А соседей-то сколько вышло! Во цирк сейчас будет! Большую часть наркоты я убрал, можешь не переживать. Если ее полиция заберет, денег жалко. Оставил пару пакетиков с герычом на видном месте. Это для того, чтобы тебе дали по полной форме. Хранение наркотиков – раз, убийство саксофониста – два, убийство этой шлюхи – три. Что вы с ней не поделили – я не знаю. Наверное, меня, – противно заржал он. – Подрались, а затем ты ее шлепнула. Я живой свидетель. У меня репутация хорошая, мне поверят. В этом городе у меня связи. А ты здесь чужая…
Через несколько секунд в квартиру ворвались полицейские. Я кое-как поднялась и оделась. Затем протянула руки, чтобы на них защелкнулись наручники.
Глава 11
Как меня довезли до полицейского участка, я помню плохо. Ужасно хотелось спать, а еще больше хотелось проснуться в собственной постели и, стряхнув с себя остатки ночного кошмара, позавтракать на кухне вместе со Светкой… Светка… бедная Светка… Так и не придется ей вернуться домой… Сердце болезненно сжалось. Я не могла поверить в то, что Светка мертва…
После формальностей в участке, на которых присутствовал Карась, меня отвезли в мрачное здание бледно-серого цвета со стальными решетками на окнах. Я не знала чешского языка и попросила пригласить русского переводчика. Сидела я в небольшой душной камере вместе с тремя пожилыми женщинами, чешками. Мы общались знаками и понимали друг друга без слов.
Со временем я потеряла счет дням. Мне казалось, что я сижу здесь целую вечность.
Однажды после завтрака меня привели в крохотную комнатку без окон и взмахом руки показали, чтобы я села на свободный стул. В комнату вошел переводчик и, кивнув, сел напротив меня. Вслед за ним появился толстый чех с кожаной папкой в руках. Вопросы его были поставлены так, что даже сомнений в том, что именно я убила Светку и Вадима, не возникало.
