Мария Ветрова - Верни мне любовь. Журналистка
Тяжело брякнувшись на стул, Калинин с самым несчастным видом поднял на меня полные отчаяния глаза.
— Я оттуда… — просипел он. — Только что… Они знают.
Пояснять, откуда он явился и что именно стало известно Потехину, не требовалось. Суровая реальность вновь поднялась перед нами во весь свой рост, и, хотя абсолютно раздавленный Кирилл, как все толстяки, выглядел даже в своем несчастье забавно, смешно мне не было.
— Наверняка этот гад Корнет настучал, — вздохнул Калинин.
— Нет, — заверила я его. — Оболенский им о тебе, тем более о вашем браке, и слова не говорил. Я, конечно, Милкиного паспорта никогда не видела, но если она его не успела поменять, там должен был сохраниться штамп — и брачный, и разводный… Так что можешь не гадать, как тебя вычислили.
Он посмотрел на меня растерянно, очевидно, такая простая мысль самому Кирюше в голову не приходила.
— Я теперь у них первый подозреваемый, — обреченно вздохнул он.
— Это тебе Потехин сказал?
— Прямо мне ни Потехин, ни тот, второй, ничего не говорили, но вопросики, взгляды, и вообще… Короче, олигофреном надо быть, чтоб не понять, что к чему…
Из Кирилловых слов следовало, что, в отличие от меня, его то ли допрашивали, то ли опрашивали двое. Иными словами, к Калинину как кандидату в убийцы Милки отнеслись, пожалуй, действительно всерьез…
— Не переживай ты так! — и сама расстроилась я. — Мало ли что эти придурки думают? Доказать все равно ничего не сумеют, поскольку доказывать нечего!
— Если захотят — запросто на меня навесят, ты что, вчера родилась? Не знаешь, что они вытворяют, убедившись, что найти настоящего убийцу не могут?!
Распалившись, он почти кричал, злясь на меня за непонимание и глупость.
— Прекрати! — тоже заорала я. — Никто тебя в обиду не даст, в том числе Корнет!
— Корнет — особенно! — бросил Калинин в совсем не свойственной ему ядовитой манере и, рывком оторвав от стула свои почти сто кило, вышел из кабинета, одарив меня на прощание укоризненным взглядом. И едва не сбил с ног моего бывшего мужа, как раз намеревавшегося переступить порог… Расстроенная из-за Калинина, я даже забыла удивиться неожиданному высочайшему визиту, только кивнула в ответ на приветствие. А пока Гришаня располагался в, мягком кресле, украшавшем дальний угол кабинета, вспомнила: своим заведующим он изредка наносит традиционно такие вот демократические визиты. Правда, редко. И, правда, не всем… Тот же Кирилл, по-моему, не был в этом смысле облагодетельствован главным ни разу.
Григ между тем тяжело вздохнул и поднял наконец на меня глаза. Он по-прежнему был очень бледен, а за прошедшие два дня лицо главного, кажется, осунулось еще больше. Еще отчетливее проступили, углубившись, резкие складки между носом и губами… С некоторым усилием я отвела взгляд первая, одновременно категорически запретив себе впадать в никому не нужную жалость и сентиментальность.
— Что у тебя с Кариной? — глухо поинтересовался Григ.
— Сегодня вечером, в семь часов, еду… Ух, хорошо, что напомнил, я едва не забыла… Надо же! — удивилась я.
— Это хорошо, — еле заметно усмехнулся он. — Хорошо, что едва не забыла…
— Почему?
— Свидетельствует о том, что ты уже вся в делах, вот почему… Ты как? Очень плохо?
Последнее относилось не к делам, а к Милкиной смерти. И я, не колеблясь, сказала ему правду:
— Средняя паршивость днем и очень паршиво ночью…
— У тебя круги под глазами… Попробуй снотворное, что ли… Работы, как назло, прорва…
— Снотворное, как и любые другие успокаивающие средства, не позволяет Лилия Серафимовна… Так что…
Григ вдруг улыбнулся, тепло и немного даже задорно:
— Она все такая же активная и нестареющая?
Впервые за послеразводное время Григорий заговорил о нашем с ним общем прошлом — заговорил вот так просто и даже тепло, как о ностальгическом воспоминании, немного щемящем сердце.
— Она действительно не меняется с годами. — Я нашла в себе силы тоже улыбнуться. — И по-прежнему мной распоряжается, как маленькой девочкой.
Григ задумчиво оглядел меня, словно что-то прикидывая, в глубине его темно-серых зрачков мелькнула смешинка:
— А ты, вероятно, уверена, что давно выросла… Как все тинейджеры.
Я растерялась, не готовая принять этот его тон, не потому, что он резко отличался от того ледяного безразличия, чуть ли не отвращения, с каким он относился ко мне после нашего развода, и особенно в период своего второго брака. Да и потом тоже… Просто я даже представить не могла, что на самом деле стоит за этой новой манерой обращения: Григ дает мне понять, что прошлое осталось в прошлом до такой степени, что уже не способно вывести его из себя? Не более чем воспоминание, общий факт наших биографий?.. Григ вдруг ощутил легкую печаль по прошедшему, поскольку молодость потихонечку ускользает из его пальцев, как ускользает от каждого из нас вся жизнь вообще?.. Или… Или решил наладить со мной отношения, чтобы я, чего доброго, не брякнула о нем лишнего в процессе следствия?..
Насколько я знала своего бывшего мужа, все три варианта могли быть проходными. Все три имели право на существование в пределах его — ой какой неоднозначной! — натуры… До меня наконец дошло, что он уже во второй раз переспрашивает меня насчет Карины:
— Так как все же тебе удалось ее так быстро уговорить?
Я пожала плечами:
— Не знаю. Просто, видимо, повезло. Судя по твоему вопросу, эта дамочка — крепкий орешек?
Я не собиралась откровенничать с бывшим мужем, докладывать ему, как странно вела себя звезда и как неожиданно согласилась на встречу. Я не собиралась сообщать Григу о нашем с Оболенским тайном расследовании.
— Не то чтобы орешек, но прессу почему-то ненавидит яростно, в отличие от телевидения.
— Всю или только нашу газету? — не выдержала и чуть-чуть приоткрыла я щелочку в надежде, что Григ этого не заметит.
Он действительно не придал моему вопросу особого значения.
— Всю, наверное… Какие у нее могут быть особые счеты с нами?.. — Он пожал плечами и легко поднялся с кресла. — Мы ее даже не раскручивали, вообще о ней не писали в тот период, когда она нуждалась в раскрутке… Ну а теперь, как видишь, все наоборот, теперь она нам нужна в интересах тиража… Ладно, я пошел. Завтра после летучки останешься и расскажешь, как все прошло, определимся со сроками материала.
— А что, это очень срочно?
— Как обычно, хорошо бы вчера, — усмехнулся Григ и, не попрощавшись, покинул мой кабинет.
Немного подумав, я подняла внутренний телефон. Корнета на месте не было, и, если не ошибаюсь, сегодня он в конторе не объявлялся вообще. В дежурке меня успокоили, сообщив, что материал Колокольцевой уже у них, в приличном виде. Не блеск, но сойдет, как выразился дежурный редактор, заведующий отделом экономики, и я ему поверила. По отделу сегодня дежурил Василек, наверняка и Коля будет крутиться с ним вместе до упора. На них я могла положиться как на самое себя — целиком и полностью.
