Хелен Рой - Равновесие лжи
Самое страшное началось, когда начали зачитывать приговор, сердце Вадима стучало, внутри всё замерло. От мысли, что сейчас всё решиться Кудинов содрогнулся. Что же будет? Обвинят в убийстве или судья всё-таки увидел, что дело сфабриковано и освободит его? Судья должен понимать, что он - Вадим Кудинов - не убийца, что его подставили, что из него сделали козла отпущения. Оставалось выслушать приговор.
Самый гуманный суд в мире остался слеп.
Именем Российской… Суд приговорил Кудинова Вадима Владиславовича признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьёй сто пятой первой частью - убийство из корыстных побуждений с целью вымогательства и статьёй двести двадцать второй - незаконное хранение оружия. Назначить отбывание лишения свободы в исправительной колонии строго режима. Приговор может быть обжалован…
Дальше Кудинов не слушал. Он не мог, не хотел верить в то что только что услышал. В ушах звоном стояли слова - “виновным”.
Не - ет! - хватаясь за голову, завыл Вадим. Ему было жаль Катерину, мать, себя. Как же всё это пережить?
На Кудинова надели наручники и вывели в коридор. Он знал, что за дверями зала сидят Катерина и мама. Не хотел Вадим предстать перед ними в таком виде, не хотел видеть в их глазах жалость и горе. Слава богу, пронесло. Адвокат перекрыл дорогу женщинам, отвлекая их разговором. А на следующий день, когда он увиделся с Катей, не знал, куда спрятать глаза…
Кудинов обхватил руками голову. Он запутался в своей жизни, оказался в тупике, подстроенным судьбой, будущего своего не видел и поэтому осознанно отказался от любимой. Вадим постарался взять себя в руки, как бы сильно он не любил Катерину, отныне она для него прошлое. Может, это даже к лучшему, теперь он вне закона, теперь ему уже точно терять было нечего.
Осознание, что право на свободу он потерял, болью отозвалось в сердце.
Автозак* прибыл через час после свидания с Катериной, не думал Кудинов, что всё закрутиться так быстро…
В воротах зоны новых заключённых встречал лай овчарок и караул, состоящий из прапорщика и солдат. Зэков затолкали в карантинную камеру. Через полчаса была организована комиссия во главе с начальником колонии полковником Пуховым.
Вновь прибывших заключённых по одному заводили в комнату на так называемое “знакомство”. Вадим зашёл последним. Ему прочитали лекцию, провели воспитательную работу и предложили сотрудничество - доносить на сокамерников. Кудинов спокойно, но прямым текстом объяснил Пухову, что стукачом никогда не был и становиться не собирается.
Ну что ж, очень скоро мы снова вернёмся к этому вопросу, - пробормотал полковник, делая пометку в досье Вадима.
Кудинова определили в четвёртый отряд. После бани заставили надеть казённую одежду, на голову кепку, всё серого цвета. Уже на выходе из центрального корпуса выдали матрас, постельное бельё, кружку, ложку и вместе с другими заключёнными повели в “общежитие”.
Общежитие занимало три этажа старого здания из оранжевого кирпича. Вадима провели по узкому коридору, завели в спальное помещение. Там как в казарме тремя длинными рядами стояли заправленные койки в два яруса.
Кудинова удивила чистота и уют, царящие в общежитие. Тут не было вонючего сортира, туалет находился отдельно, не стоял запах пота, со стен пластами не свисала облезлая краска.
Время было рабочее, но казарма не пустовала. У окна за столом сидели и играли в карты два зэка. Оба налысо стриженные, огрубевшие лица, на руках и пальцах татуировки. Блатари проигнорировали конвоира и только на секунду оторвались от игры, чтобы окинуть пристальным, изучающим взглядом Кудинова.
Конвоир сделал вид, что ничего не замечает, толкнул Вадима к свободной койке.
Поверх одеяла лежать не разрешается, - сказал солдат и быстро вышел.
Сводная шконка находилась на первом ярусе. Кудинов расстелил матрац, постелил бельё, заправил койку. Но лечь на неё не успел.
Тебе же сказали, в натуре, на шконку не ложиться, - хмыкнул зэк со шрамом пересекающим пол лица - от глаза до подбородка. - Пацан, тебя по какой статье закрыли?
Его вопрос Вадим оставил без ответа, лёг на койку, положил руки под голову.
И откуда такой борзый будешь? - спросил Шрам, оторвавшись от карт и полностью сосредоточившись на Кудинове.
А в ответ опять тишина. Вадим закрыл глаза.
Совсем охренел, су**? - Шрам подскочил на ноги, за ним последовал Клещ.
Они медленно надвигались на Кудинова. У одного заключённого в руках появилась заточка. Блатари резко ринулись на Вадима, но он был готов к нападению, в голове уже просчитал все ходы зэков. Внезапно согнул ногу и встретил Шрама ударом в живот и тут же спрыгнул с кровати. Зэк согнулся пополам и осел на соседнею кровать, взвыв.
Клещ подкрался к Вадиму с боку. Поднял руку, крепко сжимая рукоять ступера.
Кудинов увидел, как в руке блатаря блеснула заточка и резко обернулся, как раз в тот самый момент, когда оружие в руках зэка вышло на линию удара. Парень вовремя перехватил эту руку и вывернул её за спину заключённого, свободной рукой чётко поставленным ударом ударил Клеша в бок. Тот взвыл от боли.
Тем временем, Шрам пришёл в себя. Он уже хотел, ринулся на Вадима.
Стоять! - прохрипел от дверей чей-то незнакомый голос.
Кудинов обернулся. Со стороны входа неторопливой походкой важного человека подходил невысокий сутулистый мужчина, с узко вытянутым лицом, редкими светлыми волосами.
Ша! Что за дела Шрам? Ты что творишь? - спросил вновь прибывший, сурово посмотрев на заключённого.
А что? - с вызовом ответил ему Шрам, но отступил от Вадима. - Бурила, я ж только хотел в воспитательных целях…
Хватит зубоскалить! - осадил его вор.
Шрам что-то ещё попытался в ответ сказать, но Бурилин его не слушал, он подошёл к Вадиму.
Ты что ли Кудинов Вадим Владиславович? - зэк смотрел глубоко посаженными чёрными глазами, тяжёлым проницательным взглядом.
Я.
Ну, здравствуй сынок!
Вадим недоверчиво вглядывался в стоящего пред ним человека, пытаясь вернуть воспоминания былого, отыскать в этом незнакомце родные черты Трагичность прошлого всплыло самым ярким моментом воспоминания: избитая мать, отца уводят из квартиры в наручниках. И тут старая боль и обида, которую Кудинов испытывал на протяжении всех последующих лет заполнила его душу.
Какой я тебе сынок?
Не спеши. Давай чифирчику попьём… Шрам организуй нам чай.
Чай подали в железных кружках. Бурилин сделал несколько глотков.
Теперь можно и поговорить.
Не о чем нам разговаривать, - Кудинов поставил кружку на стол.
