Наталья Солнцева - Не бойся глубины
Однако Альшванг не только умудрялся оплачивать свое жилище – он позволял себе держать домработницу и ездить на такси. Домработница баба Маня приходила к нему дважды в неделю: делала уборку, стирала, приносила продукты и готовила.
Куда Герман Борисович ездил на такси, Артем еще не успел выяснить. Раз или два в неделю старик вызывал машину во второй половине дня и возвращался домой около десяти вечера.
Следствие по делу об убийстве Вероники Лебедевой и Авроры Городецкой зашло в тупик. Убийца оставался вне поля зрения. Единственная ниточка, которую Артем боялся оборвать, была Динара – к ней Вероника, возможно, ходила гадать. Карты! Вот что не давало сыщику покоя. Откуда-то убийца знал о картах и даже отразил это в стихах. Он словно бросал вызов ему, Артему Пономареву: «Покажи, парень, на что ты способен! Я даю тебе подсказку. А то уже скучно становится.
Игра теряет остроту: из нее уходит преследование. Кто кого?»
Убийца знал о картах. Откуда? Может, сама Вероника рассказала? Тогда он находится в ее ближайшем окружении. Или о картах преступнику сболтнула гадалка? Тогда он где-то рядом с ней. Именно поэтому Артем и ходит вокруг да около театрального дома. Есть еще вариант: карты – просто художественный образ, подходящая рифма. Тогда Артем зря теряет время. Что поделать, издержки его работы. Утешает одно: отрицательный результат – тоже результат. Слабое утешение…
Наблюдение за домом пока существенно не помогло Пономареву в его поисках. Но кое-что интересное было. Например, еще один наблюдатель. Кто он? Воздыхатель кого-то из женщин? Их в доме проживает всего три: Авдеева, Изабелла и Динара. Берту Михайловну и приходящую домработницу Альшванга можно в расчет не брать. Мужчина явно не желает быть узнанным: прячется, поднимает воротник, надвигает шляпу на лицо. И никогда не заходит в дом – просто следит. За кем?
Целыми днями торчать у дома Пономареву было некогда. Он с сожалением покидал пункт наблюдения. Сегодня у него по плану разговор с Никитским.
Директор и владелец фирмы «Альбион» оказался на месте. Он радушно встретил Артема.
– Коньяк? Кофе? Чай? – предложил он.
Сыщик с удовольствием уселся в кожаное кресло и оценил вежливость Дмитрия Сергеевича.
– Пожалуй, коньяк, – согласился он.
– Жена мне все рассказала, – сообщил Никитский, разливая коньяк в рюмки. – Ужас. Бедная Аврора! Девочка не успела насладиться жизнью. Она только начала входить во вкус…
– Почему вы назвали фирму «Альбион»? – спросил Артем.
Никитский опешил. Он не ожидал такого вопроса.
«Нервничает… – подумал Пономарев, отпивая коньяк. – Но старается вести себя непринужденно».
– Я с детства бредил Англией, – чуть торопясь, начал Никитский. – Робин Гуд, война Алой и Белой розы, рыцари, Тауэр, Биг-Бен и Вестминстерское аббатство. Волшебные слова! Считайте, что я романтик. Я ведь решил заняться бизнесом, чтобы заработать денег и поехать в Лондон. Верите?
Непонятно было, шутит он или нет. На губах Никитского блуждала странная улыбка – скорее ироническая, чем мечтательная.
– Что ж, понятно. А как все было в тот вечер? Я имею в виду двадцать шестое ноября. Вы проводили время в «Гатчине»?
– Да. Мы с женой решили отдохнуть… В ресторане встретили Сашу Мерцалова с красивой девушкой. Сели к ним за столик. Саша волновался, много пил…
– Почему?
Никитский усмехнулся.
– Ревновал, наверное. У него болезненное самолюбие. И склонность заливать проблемы алкоголем. И то, и другое мне не нравится. Я уговаривал его взять такси. Нельзя же в таком виде садиться за руль! Саша вспылил и уехал, бросил Аврору одну…
– Она расстроилась?
– Я бы не сказал, – ответил Никитский, помявшись. – Ей было неловко, вот и все. Засиделись допоздна. Потом мы с Леной подвезли ее домой на такси.
– Городецкая пошла домой одна?
– Я понимаю, к чему вы клоните. Не одна. Я ее проводил. А что, я должен был отпустить девушку одну, в такую темень? Вы бы как поступили?
– Наверное, тоже проводил бы, – кивнул Артем. – Вы довели Аврору до квартиры?
– Не совсем. В подъезде не было света… а ей надо было подниматься на третий этаж. Мы пошли в темноте наверх. Глаза немного привыкли, и Аврора сказала, что дальше пойдет одна.
– Ваша жена ждала в такси?
– Да.
– Вы были не против заняться сексом с Авророй?
– Я не насильник. Раз девушка сказала, что пойдет дальше одна, я ни на чем не настаивал. Попрощался и ушел.
– Вы ничего подозрительного не заметили?
– Ничего… – Никитский наморщил лоб, вспоминая. – Я спускался вниз по лестнице, и… кажется, она пыталась попасть ключом в замочную скважину… Какой-то шум был. Может, она сумочку уронила в темноте или оступилась. Точно не скажу. У меня мелькнула мысль подняться и помочь ей. Но… я передумал.
– Почему?
– Не хотел показаться навязчивым.
– Это все?
– Все. Я спустился вниз, сел в машину, и мы поехали домой.
– А дома?
– Легли спать…
Глава 12
– Красивая вещица!
Анна Наумовна рассматривала шкатулку, подаренную Юрием. Ей редко нравились подарки, полученные от мужчин. Виталий Андреевич Князев, с которым она встречалась уже несколько лет, никогда не умел угодить ей. Он рассыпался в извинениях, обещал исправиться, искупить, загладить вину… и снова дарил что-то ужасно дорогое и столь же нелепое.
Князеву исполнилось сорок девять лет. Он был женат, имел взрослого сына и вот-вот мог стать дедушкой. Сын с невесткой жили отдельно, в другом конце города, и чаще звонили, чем приезжали. С супругой Князева более ничего не связывало, кроме общей жилплощади. Впрочем, при его доходах покупка новой квартиры – не проблема. Другое дело его отношения с Левитиной. Она доводила его до умопомрачения. Несколько раз Князев был на грани инфаркта, но Аннушку это ничуть не взволновало.
– Зачем же непременно жениться? – невинно блестя глазами, спрашивала она Виталия Андреевича. – Разве нам с тобою и так плохо?
Ее глаза цвета спелой сливы совершенно сводили Князева с ума.
– Я больше не могу, Аннушка, уходить от тебя домой, где меня ничего не ждет, кроме унылости и раздражения. Я понимаю, что Эля ни в чем не виновата, но ведь и я не виноват, что встретил тебя и полюбил!
Эля – жена Князева – до сих пор не знала о связи мужа с Левитиной. Не потому, что он хотел скрыть это. Виталий Андреевич давно созрел и ни о чем так не мечтал, как признаться во всем, разорвать давно угасший брак и никогда больше не покидать «дорогую Аннушку». Против была именно Левитина. Она взяла с Князева клятву хранить в тайне их отношения.
Когда-то на заре своей влюбленности, моля Анну о взаимности, Виталий Андреевич не скупился на обещания и раздавал их с легкостью, о чем после не раз горько пожалел. Честно говоря, он не ожидал, что их связь окажется долговременной. Он представлял себе нечто вроде приятного развлечения, короткого, как жизнь бабочки. Жаркое лето промелькнуло, цветы увяли, а солнышко спряталось за тучки…
