Лера Монте - Жертва
Махмуд сидел на своей кровати, лицом к стене, чтобы не отвлекаться на окружающих. Хотел было отгородиться от мира ещё и наушниками, но вовремя вспомнил, что ждёт важного звонка.
Кальян, уголь, зелье, табак – всё под рукой. Он играл и курил. Курил и играл… Курил траву, магическим образом превращавшую игру в необыкновенный, удивительно реалистичный фильм, а его, Махмуда, в главного героя. Лишь ожидание звонка от японца как-то удерживало его сознание в настоящей, будничной, рутинной реальности. Счёт времени был потерян. Какая разница, какое число и который час…
…Наконец Якио на связи. Махмуд слушал, что тот говорит, и с каждым его словом бледнел всё больше и больше. Схватившись за голову, он завопил в трубку:
– Что??? Не может быть. Враньё! Как всего – пятьсот? Она богата! Ты врёшь, Якио, узкоглазый ты подлец! Ты обокрал меня, будь ты проклят Аллахом и всеми твоими японскими богами!
Это была их привычная манера общения: один звонил сообщить о неудаче с очередной банковской карточкой, второй сыпал оскорблениями и проклятиями.
«Будь прокляты эти европейские шлюхи с их жадностью, хитростью и лживостью! – мысленно обрушился Махмуд на Сандру и заодно на всех европеек сразу. – Неужели и вправду у шармуты на карточке пусто? Куда же подевались двадцать тысяч евро, которыми она так хвасталась?!. Вечно не везёт… Или всё же обворовал меня проклятый японец?»
Проверить это не было никакой возможности, поэтому оставалось лишь излить на него свою ярость.
К истерикам Махмуда Якио относился спокойно, он давно привык к бесцеремонности и хамству подельника. Как только красноречие того иссякло, он хладнокровно произнёс:
– А теперь послушай меня ты, Махмуд. Никогда больше не обращайся ко мне ни со своими пустыми карточками, ни с чем другим. Считай, что я для тебя умер.
Отключив связь, Якио занёс его в «чёрный список» своего телефона.
«Будь ты проклят, Якио», – продолжал негодовать Махмуд. И только собрался было снова провалиться в виртуальную бездну игры, как его отвлёк странный шум.
Он обернулся, огляделся по сторонам и обомлел…
О, Всевышний! Где все?! Что происходит?.. В комнате не было ни единого предмета мебели, кроме его кровати. Пол был устлан старыми газетами, одни рабочие шпатлевали стены, другие сверлили, о чём-то перекрикиваясь. В квартире полным ходом шёл ремонт. Махмуд был настолько потрясён, что забыл о любимой игре. «О, Аллах Всемогущий!!! Где моя тумбочка?! Где?» Он вскочил с кровати и нервно шарил глазами вокруг себя, даже под кроватью проверил. Тумбочки нигде не было, она исчезла, словно испарилась. Это был его сейф, где хранились и копились сбережения! В панике он выбежал из комнаты. Навстречу по лестнице лениво поднимался дормен Саддам.
– А… это ты, бездельник? – с усмешкой проронил он. – Очнулся наконец? Ищи себе новое жильё. Хозяин начал ремонт. Во всем доме, кроме тебя – ни одного жильца.
– Где тумбочка, где??? Там же… там же! А… а… а, – вопил взвинченный Махмуд, вцепившись в горло Саддама. – Там лежали мои деньги, мои заработанные деньги! Где мне теперь искать мою тумбочку?
На его крик начали собираться ремонтники.
– Не видел я никаких тумбочек. Мало ли тумбочек вынесли из квартиры э-э-э… дня три тому назад?.. Может, и твоя была среди них. Откуда мне знать?.. Я не подписывался твою тумбочку сторожить, – с трудом отцепившись от Махмуда и отпихнув его от себя, сказал Саддам и отвёл взгляд. – Из всех жильцов здесь остался только ты. Ещё раз повторяю: выметайся, если не хочешь проблем с полицией.
Проблем с полицией Махмуду совсем не хотелось: на его кровати лежало много чего запрещённого.
«Ограбили, твари!!! Сначала проклятый япошка, потом эти…» – он в тоске брёл к отелю, чувствуя себя в момент обнищавшим. Из ценного остался лишь подарочный ирландский пакет с ноутбуком и парой дисков с играми.
Махмуд с болью вспоминал о своих трофеях, которые успел накопить за всё это время, и чуть не рыдал от бессилия. Чего там только не было, в этой тумбочке! Деньги, которые фунт к фунту, доллар к доллару, евро к евро собирал он после каждой очередной куколки. Далее… Золотые украшения: кольца, браслеты, цепочки. Всё это добро было либо подарено благодарными женщинами, либо взято на память, если куколка вдруг в пылу любви забывала или делала вид, что не помнит о подарке.
* * *– Где ты шлялся целую неделю, бездельник?! – орал на него мистер Мустафа. – Магазин ни единого фунта не принёс мне, пока я был в Каире! Ты здесь больше не работаешь! Пшёл вон отсюда, паршивец.
– Так получилось, меня ограбили, я… Мне негде жить, – заикаясь, мямлил Махмуд.
Хозяин смерил его уничижительным взглядом.
– У меня умер отец, – вдруг патетически заявил Махмуд и сделал грустные глаза.
– Да как ты смеешь, дурак!!! Побойся Аллаха! – задохнулся побагровевший от возмущения мистер Мустафа, стукнув кулаком по столу. – Твой отец полчаса назад был здесь – живой и невредимый, искал тебя.
– Что?! Не может быть… – непроизвольно вырвалось у Махмуда, но он тут же осёкся.
– Вон!!! Вон из моей лавки, чтобы я тебя больше не видел!
Зазвонил телефон, и хозяин моментально забыл о Махмуде.
Понуро выходя из лавки, Махмуд столкнулся с дамой, проходившей мимо, и чуть не сбил её с ног. Она хромала и тяжело опиралась на палку. Они взглянули друг на друга и…
У Махмуда ёкнуло сердце. Он замер в почтении, не в силах отвести взгляд от женщины. Она была привлекательна той восточной полнотой, которая всегда нравилась местным мужчинам. Светлокожая, с серыми глазами… Египтянка, явно знатного рода. Каир или Александрия… Лет этак под шестьдесят-шестьдесят пять, может быть, чуть больше. Одета по-европейски. Её внешность, выражение лица, стать, а самое главное – то, в каком отеле она остановилась, – всё это не оставляло сомнений: женщина богата… и не просто богата, а очень богата.
Дама замерла, удивлённая внезапным появлением перед ней молодого красавца. Она смотрела на него своими светлыми насурьмлёнными глазами, и Махмуд сразу смекнул: прекрасная незнакомка к нему неравнодушна.
«Как минимум – неравнодушна… а может быть, и влюблена!» – почему-то сразу подумалось ему.
Египтянок у него никогда не было. Он имел дело только с европейскими женщинами. Но сейчас при одном лишь взгляде на эту пожилую даму сердце сладко сжалось от предчувствия.
Стараясь справиться с волнением, Махмуд отвёл взгляд и опустил голову, тряхнув блестящими кудряшками. Он не торопился пройти мимо женщины, напротив, задержался неподалёку, немного отойдя от дверей магазина, и не смел поднять на неё глаз, готовый подхватить под локоть, если она вдруг потеряет равновесие.
Еле сдерживая рыдания после только что перенесённого унижения от хозяина лавки, всем своим обликом он являл олицетворение страданий и оскорблённой гордости.
– У тебя проблемы? – спросила женщина певучим голосом. От её слуха не укрылись крик и ругань за дверью магазина. Махмуд поймал на себе её встревоженный взгляд и уловил нотки беспокойства и скрытой страстности в её голосе.
– О, нет, мадам, никаких проблем, Хамдулла[16], – глухо проговорил он.
– Хамдулла, – повторила женщина, возведя очи вверх.
Выдержав паузу, он продолжил дрожащим полушёпотом:
– …Если не считать того, что я потерял работу. Потерял жильё. Меня сегодня ограбили… Сегодня Аллах наградил меня большими испытаниями.
– О, Аллах, – выдохнула женщина, с тревогой глядя на Махмуда.
Они шли рядом. Дама – медленно, тяжело опираясь на палку, Махмуд – опустив голову, подстраивая свой шаг под её поступь.
– И ещё, у меня горе. Недавно умерла тётя, старшая сестра моей матери. Она так любила меня! А теперь я одинок, – с неподдельной искренностью проговорил он, и в его глазах она прочитала вселенскую грусть.
В этот момент Махмуд вспоминал свои реальные потери: исчезнувшую навсегда тумбочку с нажитым непосильным трудом богатством.
– Ну-ну, ты не одинок, Аллах с тобой! Все мы смертны. Всевышний забрал её к себе, – успокаивала его женщина, видя, как трудно молодому человеку держать себя в руках. – Я недавно здесь. Отдыхаю в этом отеле. Хороший отель. Пойдём, посидим в кофешопе, поговорим. Ты не против?
– О, мадам. Вы так добры, – безутешный Махмуд смахнул набежавшую слезу платком, который она предусмотрительно протянула ему, и покорно проследовал за ней.
Женщина шла, тяжело переваливаясь с ноги на ногу.
«Что-то с ногами. А может быть, не только. Возраст… болеет…» – решил Махмуд, а вслух тихо произнёс:
– Я осмелюсь сказать, мадам…
– Да? – взволнованно откликнулась женщина.
– Я уже видел вас здесь, – соврал он, стараясь поравняться с ней и идти в ногу.
Он и сам удивился, как так получилось, что эта фраза выскочила из него. И тут же осадил себя: «Это тебе не европейка какая-нибудь… это египтянка… наверное, очень знатная».
