Кейт Уайт - За красоту убивают
Теннисный корт, как сообщила мне администратор, находился за амбаром, и когда, облачившись в кроссовки и шорты цвета хаки (наиболее подходящую из имевшейся у меня в гардеробе одежды для тенниса), я обогнула это здание, то увидела мужчину, кажется, Рича, который уже был на корте и копался в тележке с теннисными мячами. Он был высокого роста, примерно шесть футов три дюйма, совершенно лысый и в белых шортах, слишком обтягивающих для парня за сорок. Учитывая мои сведения об Анне, он не был похож на мужчину ее мечты. Увидев меня, он прошелся взглядом по моей фигуре и скептически поднял бровь, заметив мой псевдотеннисный наряд. Я почувствовала себя так, словно вышла на корт в пижаме.
— Вы здесь на отдыхе? — спросил он после того, как мы представились друг другу. На его лице выделялись глаза — большие, зеленые, круглые. Теперь, когда я подошла ближе, Рич почти не смотрел в мою сторону.
— Да, правда, всего на пару дней.
— Что ж, тогда давайте посмотрим, чего мы сможем добиться за один час. Где вы играете в теннис?
— Где играю? — переспросила я. — Сказать по правде, нигде. Этим летом я играла пару раз, но уже много лет не брала уроков.
Я кокетливо улыбнулась ему, но моя улыбка отскочила от него как вода от раскаленного утюга. Может, он переживает из-за моих шортов цвета хаки?
— В таком случае мне не придется вас переучивать. Пройдите на линию. Я буду подавать вам мячи, и мы немного разомнемся.
Минут пятнадцать он закидывал меня нескончаемым потоком мячей, вынуждая отбивать их то слева, то справа. Как оказалось, Рич находился в потрясающей спортивной форме, и куда бы ни летели мои мячи, он отбивал их без всякого труда. Лишь изредка он советовал: «Расслабьтесь» и «Легче… перед вами не стоит задача убить мяч». Все это казалось частью какого-то давно установившегося ритуала.
— Хорошо, — наконец заключил он. — Вы немножко разогрелись. Подойдите сюда, поговорим.
Его манера держаться со мной была до отвращения покровительственной, и, чтобы хоть немного его осадить, я чуть не достала блеск для губ, чтобы подкраситься, используя его лысину в качестве зеркала. Но я сдержалась. Вежливо улыбнувшись, я подошла к сетке. В оставшееся время он предложил поработать над моими ударами справа и слева.
В последовавшие за этим разговором пятьдесят минут он загонял меня до полусмерти, заставляя метаться из одного угла корта в другой. Я с удовольствием занимаюсь спортом, но очень скоро я уже пыхтела как паровоз. Рич дал мне несколько практических советов, например, не забывать касаться плеча в конце каждого удара справа, но в остальном работал на автопилоте. Мне стало интересно, о чем он думает.
— По-моему, ваш удар справа стал несколько увереннее, — заявил он, когда мы закончили урок. Похоже, я совершенно его не заинтересовала, и трудно было представить, что его можно хоть чем-то заинтересовать, но он выглядел слишком собой довольным и даже погладил себя по головке.
— Да, я тоже так думаю. На что еще вы посоветуете обратить внимание?
— Вам нужно развивать подвижность, — заявил он, убирая ракетку в чехол. — Важно не только бить по мячу. Теннис — подвижная игра. — Таким образом он вежливо давал мне понять, что я двигалась как улитка и что Серене Уильямс соперничество с моей стороны не угрожает.
— Ну что ж, спасибо, — ответила я, с трудом изобразив улыбку. Ему не терпелось уйти, мне же нужно было как-то изловчиться и узнать, насколько хорошо он знал Анну. — Я рада, что вы смогли втиснуть меня в свое расписание… после всего, что тут случилось.
— На мне это практически не отразилось.
— Но вы же знали ее? Девушку, которую убили?
— Чисто визуально, — нехотя ответил он, собирая мячи с помощью специального приспособления. — Я работаю здесь внештатно. Как и во многих других местах.
— Чисто визуально? А мне говорили, будто вы очень хорошо ее знали.
Он бросил свое занятие и взглянул на меня. В первый раз за все время он, похоже, действительно посмотрел мне в лицо.
— Это вряд ли, — раздраженно буркнул он, не сводя с меня взгляда. — Кто вам об этом сказал?
— Услышала чей-то разговор. Не помню, — небрежно пожала я плечами.
— В таком случае, если вспомните кто, поправьте этого человека.
Он как будто оправдывался, но я не знала почему. Может, он увивался вокруг Анны, как говорила Дэнни, а та его отшила? Может, он пригласил ее на свидание и до смерти утомил? Может, он убил ее? Я не знала, что он скрывает, но поняла, что он ничего не собирается мне рассказывать.
Я попрощалась и поблагодарила его, на что он ответил мне натянутой, фальшивой улыбкой. Покинув корт и оказавшись на дорожке, ведущей к гостинице, я оглянулась. Он стоял, опираясь на рукоятку приспособления для сбора мячей, и смотрел мне вслед.
Время до вечера я провела в своем номере. Сделала кое-какие записи в толстой тетради, еще раз просмотрела личные дела сотрудников и не один раз прокрутила в голове все вопросы, связанные с этим делом. У меня не было ни единой улики или зацепки. Отбросив толстую тетрадь, я позвонила на сотовый Паркер Лайл, специалисту по психологии преступников, которую часто интервьюировала. Может, она подкинет какую-нибудь идею? К сожалению, мне ответила голосовая почта.
Завтра утром мне придется сесть в свой джип и вернуться в Нью-Йорк. Выбора у меня не было. Моя статья по массовой истерии должна была выйти в конце недели, а все материалы остались на Манхэттене. Кроме того, рано утром во вторник у меня была назначена встреча в «Глянце».
Около пяти позвонила Дэнни, предложила встретиться утром за завтраком и сообщила, что Ева, подруга Анны, согласилась принять меня на обратном пути в Нью-Йорк. Я могла только надеяться, что она располагает какой-либо ценной информацией или что я наткнусь на что-нибудь полезное во время своей экскурсии в «Таверну на Бридж-стрит».
В шесть тридцать, облаченная в джинсы и свитер, я отправилась на «дело», задержавшись на минутку в пустом холле, чтобы справиться у Натали о маршруте. Таверна, как выяснилось, располагалась в исторической части Уоррена, недалеко от полицейского участка. Одна мысль об этом заставила мое сердце подпрыгнуть как резиновый мячик.
У таверны стояло всего около дюжины автомобилей, и я припарковалась, немного не доезжая до нужного здания. Войдя внутрь, я испытала приступ ностальгии. «Таверна на Бридж-стрит» была очень похожа на множество других старых баров и таверн, которые я посетила за свою жизнь, особенно на те, в которых я сиживала, когда училась в колледже в Провиденсе. В заведении было накурено, деревянные столы и перегородки между кабинками испещрены вырезанными ножом инициалами, а из музыкального автомата неслись скорбные голоса «Зомбиз», певших «Ее здесь нет».
