Ольга Тарасевич - Любовь по Интернету, или Подари ему весь мир
Когда мы вышли из машины, Вадим шепнул:
– Я тебе открою страшную тайну – рыбак не настоящий, это чучело. Слушай, теплынь какая стоит, правда? А воздух!
Свежесть, запах хвои, аромат цветов, даже в сумерках завораживающих своей красотой… Красивый мужчина, говорящий правильные слова…
Как же мало меня все это трогает, я хочу другого, к другому…
Я покрутила головой, разгоняя мысли об Андрее, и с наигранной веселостью провозгласила:
– Пойдем скорее ужинать! Я голодна как волк.
– Как волчица, госпожа редактор! Очень-очень симпатичная волчица!
Внутри здание ресторана было украшено рыбацкими сетями, удочками и сачками, красивыми пейзажами на тему рыбалки. В углу весело потрескивал дровами камин. Отдел кухни отгораживал только невысокий заборчик из бревен, через который прекрасно просматривалась запекаемая на углях рыба. Странно, но запаха еды в помещении не чувствовалось. Должно быть, несмотря на всю прелесть простой рыбацкой стилизации, помещение было оборудовано прекрасной вытяжкой. Ресторан явно пользовался популярностью, людей в нем уже было полным-полно, и явно корпоративных компаний, и влюбленных парочек. Настоящий рыбак, в высоких сапогах и шляпе с сеткой, проводил нас к столику, убрал с него табличку «заказано», потом принес меню в папке, имитирующей рыбную чешую.
Вадим бросил на меня взгляд, полный обожания, и я сразу зашелестела страницами, разыскивая раздел со спиртными напитками. Может, если я выпью мартини или даже чего покрепче, во мне появится хоть немного любви к Вадику? Пока же единственное, что я испытываю, – это стыд перед человеком, который из кожи вон лезет, чтобы доставить мне удовольствие, а я, поганка этакая, не могу из себя выдавить ни доброго слова, ни искренней улыбки.
– Ты хочешь выпить? – его брови изумленно шевельнулись. – Первый раз вижу, что ты заказываешь спиртное.
В его голосе почему-то послышалось искреннее разочарование.
– А что такое? Да, иногда я выпиваю вина или коньяка. Вообще не пьют только больные или стукачи, а я ни к первой, ни ко второй категории вроде не отношусь.
Он вздохнул:
– Конечно. Просто я удивился. Это так расходится с твоим образом.
– А какой у меня образ?
– Нежный. Трогательный. Домашний. Мне очень нравится, что ты не пьешь и не куришь. Я думал, что настоящие женщины так себя и ведут. Потому что заботятся о своем здоровье, хотят здоровых детей. Знаешь, моя мама курит. Когда я был еще маленьким, она от меня это тщательно скрывала. Но как-то я пришел из школы домой пораньше и застукал ее на балконе с сигаретой. Ужасно расстроился, было очень досадно, так противно. Что за дела, моя мама – и курит… Я думал, что, может, со временем ты захочешь жить со мной. И, может, у нас появится ребенок, поэтому алкоголь… Ладно, прости. Глупо слишком сильно торопить события. Я ни на чем не настаиваю. И тоже с тобой с удовольствием выпью за компанию.
– Выпьешь ты, сейчас! А кто поведет машину?
– Я тебя умоляю, от ста граммов ничего не будет.
– Ну уж нет, – я закрыла раздел со спиртными напитками. – Будем вести трезвый образ жизни. Ты… – я сглотнула застрявший в горле комок, но все-таки закончила: – ты мне нужен живым и здоровым. Лучше помоги мне выбрать блюдо. Что здесь есть самого вкусного?
Мы сделали заказ, и Вадим, бросая на меня полные обожания взгляды, стал забрасывать меня вопросами. Это была его обычная манера – интересоваться всем, что происходит в моей жизни. Для него в ней не существовало ни мелочей, ни незначительных подробностей. Он рассказывал и о себе тоже, если меня что-то интересовало, говорил подробно и прямо. Но я видела, что любовь ко мне сделала для него значимыми прежде всего события моей жизни.
Как Юленька? Что она рисует? Как девочка себя чувствует? Любит ли она сладкое? А какие игрушки предпочитает?
Что за книгу я редактирую? Какие в ней герои, о чем она? Нравится ли мне этот автор? Есть ли у меня среди писателей свои любимчики?
Как мое здоровье? Не очень ли я устаю на работе? Не ругала ли меня опять главный редактор на совещании? Не влияют ли негативно на мою работу наши встречи, которые проходят почти ежедневно?
Отвечая на эти многочисленные вопросы, глядя в наполненные искренним обожанием красивые глаза, я вдруг поняла кармический смысл появления Вадима в моей жизни.
Я никогда не придавала особого значения ни материальному аспекту, ни внешней красоте. Мне всегда казалось: самое важное – это человек, живешь ведь с ним, а не с вещами. Но мой придурочек отчасти прав. Я запомнила его слова, что сегодня жизнь такая, что без имущества ты вроде как не человек. Я не зарилась на чужой успех. И все-таки я принимала его в расчет. А для меня это неправильно. Вот передо мной сидит мужчина, у которого есть все – деньги, красота, отличные манеры. Его отношение ко мне выше всяких похвал. Но чем больше я на него смотрю, тем отчетливее понимаю: я никогда его не полюблю. Велик соблазн дать Юльке хорошего отца, меньше работать, больше позволять себе в плане покупок и развлечений. Но вся моя жизнь с Вадимом будет сплошным мучением. Мне не хочется с ним целоваться, меня мутит при мысли о постели, я не хочу готовить ему еду или просто валяться на диване, бездумно пялясь в телевизор. И мне ничего не надо – ни его престижной работы, ни красивой машины, ни уютной квартиры. Только любовь наполняет все радостью и смыслом. И мне проще по-прежнему убиваться на работе и страдать от отсутствия секса и наличия стылого одиночества, чем, морщась от отвращения, принимать знаки внимания человека, который мне совершенно безразличен.
Оказывается, я устроена так. Может, это глупо. Может, непрактично. Не знаю. Но я совершенно уверена, что даже ради Юльки не стоит идти на компромисс с собственной совестью. Моя малышка – очень чуткая девочка. И если я буду жить, неимоверно мучаясь, она тоже никогда не станет счастливой. Дети – не дураки, они умные люди, просто пока еще маленькие. И может, они не все понимают, но интуитивно всегда отличают хорошее от плохого. Очень удачно сложилось, что я не успела познакомить дочь с Вадимом. И не надо им знакомиться. Никогда. И отношения эти продолжать я больше тоже не вижу смысла. Вадик – отличный парень, он достоин настоящего, а не притворного вымученного счастья. Мне предстоит набраться смелости и все это ему объяснить. Очень жаль, что я не поняла этого с самого начала. Я действительно думала, что со временем мое безразличие сменится хотя бы симпатией. Но этого не будет, теперь мне это уже очевидно. К сожалению, Вадим въехал в свою любовь на полной скорости, без тормозов, полностью передо мной раскрылся, не заботясь о себе, не жалея своего сердца. Он бежал ко мне напролом и без страховки. Поэтому ему будет очень больно.
