Сандра Браун - Алиби
— Свидетели? — спросил он отрывисто.
— Пока мы не нашли никого, кто мог бы быть нам полезен. Единственным, кто непосредственно контактировал с покойным в тот день, оказался массажист из фитнесс-зала отеля. Мы поговорили с ним, но он ничего не знает.
Потом Стефи рассказала Хэммонду о случае массового пищевого отравления.
— Если не считать детей, в больнице сейчас находится семеро взрослых, которых Смайлоу собирается допросить, но ни он, ни я не особенно надеемся, что из этого выйдет что-нибудь путное. Впрочем, Смайлоу обещал позвонить мне, как только врач даст ему “добро” на посещение больных. Я хочу поехать туда с ним.
— Тебе не кажется, что это уже чересчур? В конце концов, ты не обязана…
— Почему? — Стефи спокойно посмотрела на него. — Это будет большое дело, Хэммонд. Громкое дело.
Эти слова, хотя и сказанные совершенно спокойным тоном, прозвучали как вызов. В профессиональных вопросах Хэммонд и Стефи были самыми настоящими соперниками, и, хотя по молчаливому согласию оба предпочитали избегать всякого упоминания об этом, их соперничество не становилось от этого менее острым. Хэммонд, во всяком случае, помнил о нем постоянно.
В этой молчаливой борьбе у него, однако, было одно важное преимущество. Нет, он никогда не считал себя умнее или опытнее Стефи. Напротив, в юридическом колледже он был вторым по успеваемости, в то время как Стефи всегда и во всем была первой. Друг от друга их отличал вовсе не уровень подготовки, а особенности характера, и Хэммонд твердо знал, что его характер ему скорее помогает, в то время как характер Стефи работает против нее. Люди, как он быстро понял, обычно реагируют крайне негативно на жесткость, агрессивность и бесцеремонность, а именно таков был стиль работы Стефи Манделл.
Именно в силу этой разницы характеров прокурор округа Монро Мейсон всегда отдавал предпочтение ему, а не Стефи, и не скрывал этого. Оба были одинаково подготовлены, одинаково компетентны, однако когда речь заходила о продвижении по службе, то Хэммонд всегда получал повышение первым. Даже сейчас Стефи была просто помощником окружного прокурора, в то время как его должность официально именовалась “специальный помощник по особым поручениям”.
Когда он получил это назначение, разочарование Стефи было более чем очевидным, хотя она и старалась делать вид, будто ее нисколько не задевает то, что ее обошли. Она никогда не считала себя неудачницей, не предавалась унынию и всегда боролась до последнего. И, главное, она не таила обиды лично против него (все, что она думала, Стефи не стеснялась сказать и в лицо). Их рабочие отношения оставались по-настоящему товарищескими, и Хэммонд совершенно искренне считал, что может в трудную минуту обратиться к ней за помощью.
И все же время от времени то один, то другой ощущал некий безмолвный вызов, на который пока никто из них не решался ответить.
Хэммонд решил сменить тему.
— А как насчет Дэви Петтиджон? — спросил он.
— Тебя интересует, включили ли ее в число подозреваемых?
— Подозреваемых?.. — удивленно повторил Хэммонд. — А что, кто-то считает, что она могла убить Люта?
— Я считаю. — Стефи вкратце рассказала о поездке к вдове, упомянув и о причинах, которые заставили ее заподозрить Дэви Петтиджон в причастности к убийству мужа. Но Хэммонд только покачал головой.
— Прежде всего, деньги Люта ей не нужны и никогда не были нужны. У нее и своих достаточно. Семья Дэви…
— Я знаю. Бертоны гребли деньги лопатой.
Ее язвительный тон не ускользнул от его внимания.
— Что тебя так задело? — спросил он напрямик.
— Ничего, — отрезала Стефи.
Он продолжал смотреть на нее, и Стефи, набрав в грудь побольше воздуха, процедила сквозь стиснутые зубы:
— Хорошо, может быть, я и злюсь на нее. Я всегда злюсь, когда взрослые мужчины, которых почему-то считают профессионалами в своем деле, сразу размякают, стоит только им оказаться рядом с такой женщиной, как она.
— С какой это “такой” женщиной? Что такого особенного в Дэви?
— Только не надо, Хэммонд!.. — Она презрительно сморщилась. — Не надо притворяться, будто ты не понимаешь. Этакая пушистая кошечка снаружи и пантера внутри — вот что такое эта твоя Дэви Петтиджон.
— И ты поняла это после одной-единственной встречи?
— Ага, вот уже и ты ее защищаешь!
— Я никого не защищаю.
— Нет, защищаешь. Сначала Смайлоу принялся расшаркиваться перед этой расфуфыренной курицей, а теперь и ты пускаешь слюни.
— Я вовсе не “пускаю слюни”, как ты выразилась. Я просто не понимаю, как ты успела разобраться в характере Дэви после нескольких минут разговора…
— Ладно, оставим это, — нетерпеливо бросила Стефи. — Я не хочу больше говорить ни о Люте Петтиджоне, ни о его убийстве, ни о мотивах. Я почти сутки пыталась в этом разобраться, и теперь мне необходим перерыв…
Она поднялась со стула и, уперев кулачки в поясницу, сладко потянулась, потом обошла стол и опустилась к Хэммонду на колени. Обняв его обеими руками за шею, Стефи поцеловала его в губы.
Глава 9
После нескольких быстрых поцелуев Стефи слегка отстранилась и, подняв руку, взъерошила ему волосы.
— Я забыла спросить, как ты провел выходные?
— Отлично, — честно ответил Хэммонд.
— А чем ты занимался? Чем-нибудь особенным? Особенным? Да, пожалуй. Даже их глупые разговоры казались ему теперь необычными.
— Знаешь, я играл в футбол в Национальной лиге…
— Правда?
— Да, но после того как мы во второй раз выиграли Суперкубок, я перешел на работу в ЦРУ.
— О, это, наверное, была очень опасная работа!
— Ничего опасного. Обычные шпионские штучки.
— Ухты!..
— Да нет, на самом деле это было довольно скучно, так что вскоре я записался в Корпус мира.
— Как романтично!.
— Мне действительно там нравилось, но только в самом начале. Но когда мне присудили Нобелевскую премию мира за то, что я накормил всех голодающих детей в Азии и Африке, я решил подыскать для себя что-нибудь еще.
— Что-нибудь более захватывающее?
— Да, более захватывающее и более трудное. Собственно говоря, выбор у меня был невелик: я мог либо стать президентом Соединенных Штатов, либо найти лекарство против рака.
— “Самопожертвование!” — вот что должно быть начертано на твоем фамильном гербе. В крайнем случае, ты мог бы взять это слово в качестве второго имени.
— Второе имя у меня уже есть.
— Какое?
Он усмехнулся.
— Гриэр.
— Мне нравится.
— Знаешь, ведь я тебе наврал!
— Твое второе имя — не Гриэр ?
— Нет, это-то как раз правда. Но все остальное — вранье.
