Прошедшее неоконченное (СИ) - Бран Адерин
Марко петлял, как заяц, пытаясь уклониться от летящих обломков. Он смог перевести дух, только когда добежал до монолитной стены павильона и прижался к ней спиной. Над декорациями висела пыль. Что-то коротило, над одним из упавших софитов взлетали искры. В павильоне раздавался надсадный кашель. Кто-то кричал что-то про электричество. Декорации здания банка были разрушены. Два огромных чёрных двутавра лежали прямо там, где Марко должен был завершить сцену. Мужчина сглотнул.
– <a>Ambulanza! </a>Medico!<a href="#_msocom_42" id="_anchor_42" name="_msoanchor_42" uage="JavaScript">[I42]</a>
Видимо, кому-то всё же досталось. Марко был цел, как и истерично рыдающая рядом коллега. По обломкам, оступаясь и оскальзываясь, бегал грязно ругающийся режиссёр. Его пытался остановить ассистент, но тщетно. Режиссёр вопил что-то о том, что балки не могли упасть, и что он кому-то открутит голову за задержку. К Марко пробирался Винченцо, перепуганный, но целый и невредимый.
– Геррьеро! Живой?!
– Ага, – ответил Марко хрипло.
– Мы там чуть с ума не сошли, – Винченцо ругался, размахивая руками. – Вы же прямо там стояли! А потом бац! Бац! Пылища! Не видно ничего!
– Ага, – снова отозвался Марко.
Он расширенными глазами смотрел на валяющиеся балки. Только теперь до него начало доходить что он был на волосок от самой настоящей смерти. Удар такой силы проломил бы ему череп и вмял его в таз. Он бы даже не успел понять, что произошло. И никакой medico бы не помог.
– Да как они могли упасть-то?! – бормотал Винченцо.
Парень добрался до плачущей актрисы и обнял её. Но глаза самого парня были перепуганными.
– Они же на стальных тросах там… Безопасность…
– Ага…
– Марко, ты точно в порядке?
Винченцо, наконец, внимательно взглянул в лицо Марко. Взгляд того был отсутствующим. Он невидяще уставился на покрытые пылью декорации.
– Марко?
– Я обозвал её истеричкой, – вдруг глухо выдал Марко.
– Что? Кого? – вконец растерялся Винченцо.
– Валерию…
– Кого? А-а-а… Чёрт! Марко! Тебя чуть не размазало, а ты думаешь о том, там ляпнул кому-то?
– Винченцо, я, кажется, крупно напортачил… – проговорил Марко, не слыша его.
– Марко, ты с ума сошёл? У тебя что, шок?
– Друг, меня сейчас чуть не пришибло, и последним, что она бы от меня услышала, было бы слово «истеричка».
Винченцо всерьёз задумался, что его друг и работодатель и правда спятил.
– Марко, дружище, иди-ка ты домой. Поспи. Ты сам не свой. Я тебе позвоню, как тут станет что-то ясно. Но точно тебе говорю, после такого съёмки приостановят на какое-то время. Отдохни, а?
Марко кивнул, не глядя на Винченцо и побрёл к выходу. На полпути он развернулся и пошёл искать среди сбитых стульев пальто его Валерии. Ему надо было серьёзно подумать, что сказать этой девушке.
Леру трясло, но не от холода. Холода она вообще не чувствовала. Прохожие оборачивались на неё и переглядывались. Шутка ли? Девушка зимой разгуливает по городу в одной лёгкой кофточке и юбке. Впрочем, каких только чудес ни увидишь в Вечном Городе.
Лера выбралась из Чинечита, когда уверилась, что опасность миновала, и Марко не стал её догонять. Она забралась в метро и поехала в сторону отеля. Ей было не до красот Рима. Подходя к станции, она, почти не глядя, набрала Ирине Константиновне. Не дождавшись окончания приветствия, она плоским безэмоциональным голосом произнесла:
– Я больше не буду обучать синьора Марко Геррьеро. Гонорар не имеет значения. Я выплачу неустойку. Извините, что подвела Вас.
Затем она завершила звонок, не слушая ответ. Внутри было пусто. В ушах звучало одно только это кошмарное слово: «истеричка». Мысли болтались по её голове и сталкивались друг с другом, не оформляясь ни во что конкретное. Ей просто было больно, и она ползла в свой тёмный угол зализывать раны. Придя в номер, она вдумчиво закрыла дверь на задвижку и только потом осознала, что её бьёт крупная дрожь.
Девушка бездумно переоделась в белую шёлковую сорочку. Руки Леры крупно тряслись. Девушка подошла к чемодану, выудила таблетки, выдавила одну на ладонь. Она долго смотрела на пилюлю, а потом с шипением зашвырнула её куда-то в угол и, наконец, завыла. Слёз не было. Лера разваливалась на части. Она, подвывая селя на пол прямо там, где стояла, обняла свои колени и начала покачиваться из стороны в сторону.
Истеричка! Истеричка! Истеричка!
Проклятый Марко Геррьеро. Он просто попал пальцем в небо. Но как удачно попал… Лера закрыла уши руками, но в них всё равно продолжал звучать его раздражённый голос. И это проклятое слово, которое она ни читать, ни произносить, ни слышать не могла. А эхо издевательски продолжало крутить его на повторе.
