Ирина Королева - Гахиджи
Елена кое-как добежала до кабины пилота и резко распахнула дверь. В просторной кабине, натыканной до отказа различными приборами и мигающими лампочками, спокойно сидели два мужчины. Огромное лобовое стекло открывало полный обзор. Елена ошиблась. Самолет не пытался вырваться, а наоборот, развернувшись в воздушном пространстве, уверенно летел навстречу черной бурлящей воде. Елена зашлась в нечеловеческом крике. Держащий штурвал Ченг, резко обернулся на звук голоса, и она встретилась с ним взглядом. На лице мужчины читалось неприкрытое удивление, но затем он усмехнулся, отчего кривой шрам, изуродовал его лицо еще больше. Мозг Елены буквально взорвался, увидев это страшное лицо. Она уже встречалась с ним в прошлой жизни, она уже видела его кривую усмешку. Когда-то так страстно желанные воспоминания детства, обрушились на неё свинцовым потоком. Она вспомнила все! Девичья нервная система больше не выдержала и, рухнув на пол, она забилась в судорогах.
– Черт, я же говорил тебе проверить салон. – Ченг психанул, на худого стюарда.
– Сейчас я все сделаю, не впервой.
Схватив аптечку, китаец быстро вколол Елене какое-то лекарство и выволок из кабины. А самолет продолжал лететь прямо в эпицентр кошмара.
Глава 21
Елена слегка приоткрыла глаза, но тут же обессиленно опустила веки. «Жарко. Очень жарко». Словно вокруг стояли раскаленные батареи и пытались сжечь беспомощное тело. Она попыталась что-то сказать, но язык прилип к небу и не желал шевелиться. «Пить. Полжизни за глоток воды». К горячему лбу прикоснулось что-то холодное. «Неприятно. И Боже, как стало холодно», по телу побежал озноб, и Елена вновь отключилась.
***
Огонь, сильный жаркий удушающий. «Уберите огонь! Бог мой уберите огонь, кто-нибудь! Пожалуйста!»
***
«Пить. Как хочется пить». Что-то холодное и мокрое коснулось, потрескавшись губ, и Елена жадно приоткрыла рот. Кто-то влил ей немного воды, прохладной и очень вкусной, смочив давно пересохшее горло. Подавившись, она закашляла и снова провалилась в беспамятство.
***
Елена болезненно разлепила веки, вокруг стояла ночная темнота. С трудом повернув тяжелую голову, она увидела круглое световое пятно полной луны, пробивавшейся сквозь мутную преграду. Не разобрав источника сияния, она захлебнулась дыханием и снова надолго потеряла сознание.
***
Дикий жар сменился свинцовой тяжестью и пульсирующей головной болью. Сильная слабость, не дававшая вырваться из густого плена беспамятства начала отступать, и Елена все чаще трепетала ресницами, пытаясь вернуться в существующую реальность. Сильный молодой организм боролся с лихорадкой, цепляясь за жизнь с завидным упорством, и затяжной обморок все больше походил на долгий глубокий сон.
***
Елена открыла саднящие глаза и посмотрела вокруг, не решаясь сильно вертеть тяжелой головой, она зацепила взглядом только ближайшие стены. Серые и неровные, они окружали по периметру маленькое помещение, а скудное освещение только радовало воспаленные зрительные нервы. Она учуяла аппетитный запах каких-то специй и мяса, витавших в застоявшемся воздухе, и в животе тут же заурчало. Елена была голодна, а голод после болезни всегда хороший признак. Дело шло на поправку. – Эй, – тихо прохрипела она и тут же, рядом, возникло настороженное лицо Катерины.
– Ну, наконец-то, я уже думала, ты не выберешься. – Грязное лицо младшей сестры выглядело усталым. – Как себя чувствуешь?
– Плохо. – Елена говорила с большим трудом, с усилием выплевывая каждое слово, но увидев родное лицо, больше всего боялась потерять его из виду. – А где Марта?
– Я не знаю. – На глазах Катерины выступили слезы. – Здесь только мы вдвоем.
– Где мы? Нужно спросить у кого-нибудь, где она? – Елена попыталась подняться, но обессиленное тело не слушалось.
– Я пыталась! Но никто ничего не говорит! – по щекам сестры побежали слезы. – Нас заперли в каком-то сарае и я не знаю, что делать. Я вообще не понимаю, что происходит. Но ты не волнуйся! – Катерина нервно засуетилась – Тебе нельзя. Ведь главное, что мы все еще живы, правда? И ты, наконец-то, идешь на поправку.
Елена тяжело сглотнула пересохшим горлом: – Кушать.
– О, это я мигом. – Катерина быстро вернулась с немного помятой алюминиевой тарелкой и присела рядом с Еленой. Приподняв голову больной, она что-то подложила в изголовье, и теперь Елена не боялась подавиться едой. Горячий бульон источал восхитительный аромат, и в животе вновь заурчало. Катерина заботливо подула на ложечку и начала кормить сестру, приговаривая – За маму, за папу.
– Я даже за Гитлера съем, – голос Елены хрипел, как у старого курильщика.
– Ну что ж, давай. – Катерина вяло улыбнулась и заботливо стерла капли со дна ложки о край тарелки. – За Адольфика…
Нежное рагу из незнакомых ингредиентов просто таяло во рту, насыщая порядком истощившийся организм.
– За Бонопартушку…
Елена едва заметно улыбнулась, и в уголках её глаз мелькнули слезы. – Я люблю тебя, сестренка. Спасибо.
– Выздоравливай скорее, это будет лучшей благодарностью.
Елену снова поглотил вязкий мрак.
***
Катерина лежала на мягком травяном стоге, накрытым потрёпанным покрывалом, и думала о своей незавидной участи. Солнце давно зашло и на небе, проглядывающем сквозь высокое прямоугольное окно, засияли мелкие звезды. Мягкий лунный свет струился серебристой дорожкой, освещая разбросанные по полу охапки вялой травы. И её пряный запах казался еще сильнее. Елена все еще большую часть времени проводила в бессознательном состоянии, но когда она приходила в себя, то они разговаривали. Не так как раньше по минуте или две, а уже по полчаса как минимум. Катерина не спрашивала Елену о причине её тяжелой болезни, а Елена не спрашивала подробностей того, как они здесь оказались и обе мучились вопросами, но боялись задеть волнующую тему. Сестра что-то знала и Катерина это чувствовала, но не решалась спросить.
Елена зашевелилась на своем травяном ложе, расположенном возле противоположной стены и слегка приподнялась на локтях:
– Катерина, ты спишь? – тихий голос прозвучал слишком громко в абсолютной ночной тишине, отчего маленькая полевая мышка кинулась через комнату, пересекла серебристую лунную дорожку и спряталась в свежую норку. Елена проводила её путь задумчивым взглядом.
– Нет, не сплю, – отозвалась младшая сестра. – Тебе дать воды?
– Нет, нет, – Елена сделала небольшую паузу. – Сколько мы уже здесь?
Катерина села на мягком настиле и сложила ноги по-турецки, эта до боли знакомая поза вызвала новый приступ щемящей тоски и страх перед неизвестностью. Её грязные, ставшие серыми волосы, свисали безжизненными сосульками, а когда-то белые шорты расползлись по шву на правой ноге.
– Точно не знаю. Примерно около недели, может больше, – Катерина печально вздохнула. – Время здесь тянется медленно.
– Надо еще раз спросить у них про Марту.
Катерина нервно хмыкнула: – Думаешь, я мало пыталась? Они ничего не говорят и тебе не скажут. Я сделала все, что могла.
Елена опять опустилась на свое ложе и замолчала. В гнетущей тишине слышалось легкое шебуршание маленькой мышки и редкие вскрики, похожие на уханье совы. Вероятно, это была птица. Полная луна взошла ещё выше и в комнате стало светлее. Начинали просматриваться даже дальние углы маленькой тюремной камеры. Спать не хотелось. Неприятные и пугающие мысли бродили в голове, но не думать о них не получалось. Слишком страшным представлялось неизвестное будущее. Катерина лежала и думала о словах сказанных ей стариком с длинными волосами «Я спрошу тебя через год…». Значит, убивать их никто не собирается «…и если ты мне ответишь, что так же считаешь, что быть съеденной животными лучше, чем быть там, где ты есть, я верну тебя домой. Обещаю! Ты мне веришь?» Катерина обхватила голову руками «Я купилась как полная дура! Но почему же так хочется верить ему и дальше?» Катерина вспомнила добрые светлые глаза, светившиеся глубокой жизненной мудростью «Господи, если суждено чему-то случиться, то пусть это произойдет поскорее, нет сил уже ждать и потихоньку сходить с ума».
– Катерина?
Девушка вздрогнула и оторвалась от мыслей: – Я думала, ты уже спишь.
– Расскажи мне.
– Что именно, Елена? – Катерина снова села в предчувствии начала. Долгожданного начала большого разговора.
– Ты знаешь, о чем я спрашиваю и мне то же есть, что тебе рассказать. И знаешь, давай я начну первой, а ты продолжишь. Так будет понятнее.
– Я думала, что ты все это время… ну, после той китайской дряни…
– Нет, сестренка, – Елена тоже попыталась сесть, но сильная слабость мешала подняться. Катерина тут же подошла и помогла ей присесть, пристраиваясь рядом на мягком настиле. – Я очнулась еще в самолете, когда мы летели над синими водами океана, а все пассажиры крепко спали. В салоне стояла необычная тишина…
