Энн Стюарт - Поцелуй шута
— Совершенно очевидно, что его милость очень привязан к нему, — ответил Бого. — Он относится к нему как к сыну. Гилберт уже довольно давно здесь и сумел втереться в доверие.
— Ну это он действительно хорошо умеет, — пробормотал Николас. — Меня лишь удивляет, что Генрих посчитал нужным отправить сюда также и нас. Ведь таланты Гилберта, как мастера кинжала, непревзойденны. Если Генрих задумал простое убийство, зачем ему понадобились мои особые таланты?
— Кто знает, что у короля в голове, — проворчал Бого.
— И то верно. Так юный Гилберт видел тебя?
— Не думаю. Но он знает, что мы здесь, — о вас судачит вся прислуга. Они ведь никогда раньше не видели дурака.
Николас едва заметно улыбнулся.
— Позволь мне в этом усомниться. Видишь ли, довольно трудно разыскать кого-нибудь, кто не был бы законченным дураком.
— И мне еще не нравится этот отец Паулус, — мрачно сообщил Бого. — По-моему, он просто не в себе.
— Не могу сказать, что стал испытывать к нему большую симпатию, чем раньше. Если хочешь, можешь перерезать ему горло, когда мы покончим здесь со всеми делами. Уверен, святоша посчитает это за божье благословение. Ведь ты поможешь ему скорее попасть на небеса.
— Не думаю, что он отправится туда, — сказал Бого. — И я найду лучшее применение своему клинку. Оставим это для кого-нибудь вроде Гилберта, он получит от этого удовольствие.
— Могу лишь предполагать это, — заметил Николас. — Я никогда не был уверен, убивает ли этот юноша ради забавы или ради денег. Мы можем предложить ему аббата как ценного претендента, достойного как его клинка, так и кошелька.
— Не тратьте понапрасну на меня свои остроты, мастер Николас, — сурово сказал Бого. — Приберегите их для господ.
— Я просто не могу удержаться. В конце концов, мне ведь нужна практика. Полагаю, мне следует пойти поискать юного Гилберта и попытаться узнать, что он здесь делает.
— Будьте осторожны. Предполагается, что вы не знаете друг друга. Король Генрих сказал графу, что Гилберт — сирота из Нортумберленда.
Николас даже глазом не моргнул. Он давно уже научился скрывать свои чувства.
Будь проклят Генрих. Король сделал это специально, чтобы напомнить Николасу о его родовом замке и о том, что на самом деле все в его королевской власти.
— Нортумберленд, вот как? — сказал шут спокойно. — И я полагаю, если мы спросим, то Гилберт скажет, что происходит из семьи Дервент. А почему же он оказался так далеко от дома? Разве поблизости не оказалось ни одного благородного лорда, который мог бы взять на себя его воспитание?
— Вся его семья погибла от чумы, и король Генрих выступает гарантом его имущества до тех пор, пока, по его мнению, юноша не будет готов принять на себя управление поместьем. По крайней мере, он так говорит.
— Не думаю, что в Нортумберленде есть хоть что-то, что может интересовать короля Генриха, — заметил Николас.
К этому времени весело болтающие служанки уже скрылись в дверях кухни, рыцари ушли, закончив бряцать мечами о щиты. Поднялся сильный холодный ветер, от которого зазвенели серебряные бубенчики на рукаве шута, окончательно испортив ему настроение.
— Я скажу вам, кому известно, что задумал король, — буркнул Бого. — Скорее всего, он доверяет Гилберту.
— А может, он доверяет тебе, старина. В любом случае, меня это не интересует, — усмехнулся шут. — Король велел мне добыть священную реликвию, и я ее добуду, с помощью Гилберта или без нее.
— Мне кажется, он прибыл сюда просто для того, чтобы перерезать несколько глоток, чтобы облегчить нам задачу. Ведь именно это он делает лучше всего, не так ли? Впрочем, стыд и позор, если он осмелится тронуть обеих леди. Та молоденькая, что приехала с нами, — лакомый кусочек, правда? Кажется, она совсем еще не пробовала жизни. Будет жаль отнимать ее так рано.
— Не старайся проявлять чувствительность, — произнес холодно Николас, — тебе это не идет. Но если Гилберт протянет свои руки туда, куда не следует, я их ему отрублю.
— На вашем месте я не был бы столь самоуверен, хозяин.
— А на твоем месте, Бого, я бы не сомневался в своем господине, — возразил Николас. — Я обладаю такими способностями и владею такими секретами, которые ты даже вообразить не можешь.
Смуглая физиономия Бого скривилась в кислой улыбке.
— Как-то не верится, хозяин, после всех этих лет. — Он покосился на башню замка. — Вас ждут в главном зале. Думаю, лорд Хью ждет не дождется свадьбы и брачной ночи. Говорят, все то время, что невеста пробыла здесь, он походил на кота, облизывающегося на сметану.
— Тогда чего же он ждал? Помолвка все равно что свадьба, это всем известно.
Бого пожал плечами:
— Должно быть, он не хотел ее торопить, дал ей время привыкнуть к нему.
— Чувствительная душа в обличье воина. Интересно, Бого. Это может оказаться очень полезно для наших целей.
— Можно не сомневаться, леди Изабелла — его слабое место.
— Тогда будем действовать через леди Изабеллу.
— Вы хотите, чтобы Гилберт убил ее? Николас помедлил с ответом.
— Мне не хотелось бы считать себя сентиментальным человеком, но тем не менее я испытываю стойкое отвращение к насилию. Кроме того, леди может оказаться столь же необходимой нам, как и ее милая дочка. Когда Генрих получит священный кубок, у лорда Хью должно остаться что-то, что могло бы его утешить, и хорошенькая женщина как раз сможет отвлечь мысли графа от его потери. В то же время мужчина, жаждущий мести, может оказаться очень опасным. — Он откинул с лица длинные светлые пряди. — А, кстати говоря, где отец Паулус?
— В главном зале. Как раз там, куда мы должны сейчас направиться.
— Что ж, идем. Я весь в предвкушении, — сказал Николас.
И он не лукавил. Он с удовольствием вспоминал выражение лица священника, когда после своих рискованных кувырков заглянул ему в глаза. Аббат заслужил себе славу опасного человека, но он, к счастью, представления не имел, насколько опасен мог быть Николас, если его разозлить. Шут давно уже знал, что есть гораздо более действенные пути, чтобы погубить врага, чем просто перерезать ему глотку. Выставить человека на посмешище — в этом он был весьма искусен.
Но гораздо больше он хотел увидеть прелестную дочь невесты, ее огромные карие глаза, ее красивое тело, так соблазнительно двигающееся под простой, невзрачной одеждой. Он уже многие годы не мечтал о женщине, но в эту последнюю ночь Джулиана Монкриф не покидала его мысли, только на ней было гораздо меньше одежды, чем в тот момент, когда она пришла врачевать его раны. И теперь ему отчаянно хотелось знать, окажется ли реальность хотя бы приблизительно похожей на сладкий мир его грез.
