Тэми Хоуг - Крутая парочка
— Энди Фэллон был хорошим следователем, — сказала она наконец. — Он всегда работал усердно — иногда даже слишком.
— Что значит “слишком”?
— То, что работа была для него всем. Он принимал неудачи чересчур близко к сердцу.
— А в последнее время у него были неудачи? Вы имеете в виду дело Кертиса?
Сейвард снова замкнулась.
— Убийца полицейского Кертиса сидит за решеткой, ожидая приговора.
— Да, я знаю. Кажется, его зовут Рональде Верма.
— Раз вы это знаете, вам должно быть известно, что никакого расследования по делу Кертиса больше не ведется.
— Еще бы — когда следователь умер!
— Это дело умерло раньше Энди.
— Кертис жаловался на притеснения?
Сейвард не ответила, и Ковач чувствовал, что его терпение на исходе.
— Слушайте, я ведь могу обратиться к другим геям, которые еще встречаются в нашем управлении. Кертис наверняка жаловался им, прежде чем обратиться в БВД. Но потом я вернусь сюда, а мне кажется, что вы уже достаточно на меня насмотрелись.
— Это верно, — нехотя отозвалась Сейвард. — Полицейский Кертис действительно подал жалобу незадолго до гибели. Поэтому БВД проявило интерес к его убийству. Но все улики указывали только на Верма, и дело закрыли после его признания.
— А на кого именно жаловался Кертис?
— Имена остаются конфиденциальными.
— Я ведь могу сам до них докопаться.
— Вы можете докапываться до всего, что хотите, но не здесь. Дело закрыто, и у меня нет оснований открывать его вновь.
— Почему же Фэллон был так расстроен, если убийца сидит в тюрьме?
— Не знаю. Мне кажется, в последний месяц Энди многое не давало покоя. Вам он, может быть, рассказал бы об этом, но мне — нет. А я не строила догадок. Никто не может залезть другому в душу — слишком много преград.
— Уверен, что уж вы-то можете. — Ковач посмотрел ей в глаза, пытаясь преодолеть “преграды”, но потерпел неудачу. — Вам ведь не привыкать копаться в дерьме. Я тоже уже увяз в нем по колено и перестал обращать внимание на запах.
— В таком случае берите лопату, сержант Ковач, но копайте где-нибудь в другом месте. — Она распахнула дверь. — Я и так сообщила вам куда больше, чем намеревалась.
Ковач медленно направился к двери. Проходя мимо Аманды Сейвард, он остановился достаточно близко, чтобы ощутить тонкий аромат ее духов, увидеть пульсирующую на шее жилку и почувствовать у себя под кожей нечто вроде жужжания электромотора.
— Сомневаюсь в этом, лейтенант, — негромко сказал он. — Спасибо, что уделили мне время.
Глава 10
Ренальдо Верма походил на крысу. Глядя на этого хилого субъекта с физиономией застарелого наркомана, трудно было представить себе, что он мог справиться с каким бы то ни было противником, тем более с полицейским. Однако он был признан виновным в том, что до смерти забил человека бейсбольной битой. За ним числился целый букет преступлений — от сексуальных приставаний к прохожим-мужчинам и торговли наркотиками до кражи со взломом. Разбойное нападение и убийство лишь недавно вошли в его репертуар, но он обнаружил вкус к обоим. Если бы ему удалось избежать ареста, он мог бы постепенно “дослужиться” до серийного убийцы.
Верма самоуверенной походкой вошел в комнату для допросов, занял место напротив Ковача и сразу же потянулся за пачкой сигарет, лежащей на столе. У него были длинные костлявые руки, а поражения кожи, вполне вероятно, являлись признаками СПИДа.
— Я не обязан разговаривать с вами без моего адвоката, — заявил он, пуская дым из ноздрей.
Под его тонким горбатым носом с двумя синяками на переносице виднелись усики, похожие на полоску грязи. Говоря что-то, он раскачивался и изгибался верхней частью туловища, словно прислушивался к звучащей у него в голове танцевальной музыке.
— Ну так зови своего адвоката, — отозвался Ковач, вставая. — Но у меня нет времени на эту чепуху. Когда он сюда доберется, я уже уйду, а счет предъявят тебе.
— Пускай его предъявляют налогоплательщикам! — сказал Верма, втягивая грудь и шевеля костлявыми плечами. — Мне до этого нет дела.
— Да, я вижу, тебе ни до чего нет дела, — кивнул Ковач. — Ты, наверное, собираешься накормить меня тем, что я, по-твоему, хочу услышать, надеясь на сделку. Только уже поздно. Ты уже обеспечил себе место в Сент-Клауде.
— Ну, нет! — уверенно произнес Верма, грозя Ковачу пальцем. — Я не собираюсь в эту средневековую темницу. Мы сговорились с окружным прокурором на Оук-Парк-Хайтс. Там у меня друзья.
Ковач вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги, заглянул в него, хотя это была всего лишь квитанция из химчистки, и спрятал обратно.
— Ну-ну, надейся…
Верма с подозрением прищурился.
— Мы ведь договорились! Дело сделано! Что вы имеете в виду?
Ковач равнодушно пожал плечами.
— Я хочу поговорить с тобой об убийстве Эрика Кертиса.
— Я этого не делал.
— Каждый гребаный придурок повторяет эту фразу, — усмехнулся Ковач. — Должен ли я тебе напоминать, что мы не в “Рице” и не в “Карлтоне”?
— Меня осудили за убийство Франца. Но я не собирался его убивать.
— Ну, конечно! Откуда тебе знать, что человеческая голова не может выдержать столько ударов?
— Я пришел туда не для того, чтобы убить его, — пояснил Верма, надувшись.
— Понятно. Это его вина, что он оказался дома, когда ты пришел его грабить. Очевидно, он был идиотом. Тебе следует вынести благодарность за то, что ты изъял его из генетического фонда.
Верма поднялся.
— Нечего меня трахать, Ковач!
— Еще бы. Ты наверняка обзавелся подходящим партнером в камере. Думаешь, его тоже отправят в Сент-Клауд? Или тебя будут привозить к нему на свидания?
Верма ткнул в него сигаретой, просыпав пепел на стол.
— Я не собираюсь в Сент-Клауд! Можете поговорить с моим адвокатом!
— С этим погрязшим в работе беднягой, получающим гроши от округа Хеннепин? Обязательно поговорю. Интересно, помнит ли он твое имя? — Поднявшись, Ковач обошел вокруг стола и положил руку на костлявое плечо Верма: — Садитесь, мистер Верма.
Верма со стуком опустился на стул. Он раздавил окурок о крышку стола и закурил другую сигарету.
— Я не убивал никакого копа!
— Само собой. Только чего ради окружной прокурор обвинил тебя в этом? Неужели потому, что хотел задать лишнюю работу клеркам в своем офисе? — Скорчив гримасу, Ковач снова сел. — Он обвинил тебя из-за того, что в этом преступлении ощущался твой почерк, верно?
— Ну и что? Никогда не слыхали о подражателях?
— Ты не кажешься мне образцом для копирования.
— Да? Тогда как же, по-вашему, мне удалось заключить с прокурором сделку? — самодовольно ухмыльнулся Верма. — У них не было ничего против меня по этому убийству. Ни отпечатков пальцев, ни свидетелей.
