Джеки Коллинз - Голливудский зоопарк
Герберт не столько обрадовался этому, сколько удивился.
Последний удар был нанесен сегодня перед уходом на работу.
– На следующей неделе Луэлла устраивает небольшую вечеринку, – заявила Мардж. – Она спрашивает, сможешь ли ты придти. Будет очень весело, она запланировала игры и прочие забавы. Ее муж тоже примет участие в развлечениях. Ты пойдешь, милый? Я куплю себе новое платье и сяду на диету.
Герберт скептически оглядел слоновью тушу жены.
– Я не хочу, чтобы ты шла на эту вечеринку. Глаза Мардж наполнились слезами, которые, смешавшись с тушью, потекли по щекам.
– Герби, дорогой, она моя подруга, единственная подруга…
– Она на тебя дурно влияет. Я не хочу, чтобы ты с ней встречалась. Посмотри на себя – ты накрасилась, как шлюха.
Она прикусила нижнюю губу; слезы остановились; на ее полном лице появилось хитрое выражение.
– Если ты меня не пустишь, я расскажу всем о твоих похабных письмах. Сообщу в полицию, и тебя посадят в тюрьму за…
Она смолкла под жестким взглядом Герберта. Она еще не видела таких злых глаз.
– О каких письмах?
Его голос прозвучал негромко, сдержанно, но в душе у Герберта все клокотало. Никто не знал о том, что он пишет письма. Он сочинял их на втором этаже и прятал в постоянно запертой кладовке. Мардж не отходила от телевизора.
– О каких письмах? – повторил он, крепко стиснув своими пальцами плечо жены.
Она испугалась. Герберт порой бывал очень странным. Она пожалела о том, что упомянула письма; в конце концов, она нашла лишь два послания. Ей не было дела до того, что он пишет кинозвездам.
– Одно адресовано Анджеле Картер, – выпалила она, – оно было порвано, я сложила кусочки. Герби, я пошутила. Герби, моя рука… Ты делаешь мне больно – Герби…
Она закричала – его пальцы вонзились в ее кожу; потекла кровь. Герберт зашагал по комнате вне себя от ярости. Мардж тихонько всхлипнула.
Как он мог проявить такую беспечность? Он обычно рвал неудачные варианты и спускал клочки в туалет.
– Принеся сюда, – приказал он.
Она выбежала из комнаты и тотчас вернулась с двумя письмами, спрятанными под матрасом. Они составляли Мардж компанию долгими одинокими вечерами. Женщина протянула их мужу.
– Я бы хотела, чтобы ты сделал со мной то, о чем пишешь, – жалобно произнесла она. – Ты никогда со мной ничего не делаешь.
Она прижалась к нему своим огромным бюстом.
– Я бы хотела снова этим заняться, Герби. Мы можем попробовать?
Он оттолкнул ее.
– Ты слишком толстая, – пробормотал Герберт. Мог ли он прикоснуться к этой туше теперь, когда у него была такая женщина, как Санди Симмонс?
– Но, Герби…
В отчаянии Мардж расстегнула блузку, вытащила гигантские груди из грязного, некогда белого лифчика.
– Погляди, что у меня есть. Мои сиськи прекрасны, ты их любил.
Он с отвращением посмотрел на огромный расплывшийся бюст жены. Повернулся спиной к Мардж.
– Оденься, шлюха. Останешься сегодня дома. Схватив пиджак, он вышел из дома.
Сцена с Мардж обеспокоила Герберта. Особенно сексуальная часть, когда она продемонстрировала ему свои прелести. Неужели ей не ясно, что эта часть их жизни закончилась? Даже мысли об этом вызывали у него отвращение.
– Эй, водитель, – пьяная женщина, сидевшая на заднем сиденье, подалась вперед. В ее накрашенных алых губах покачивалась сигарета. – Найдется огонек?
– Имеральда, пожалуйста, сядь. Я дам тебе прикурить.
В голосе Сая чувствовалось напряжение.
– Я не хотела беспокоить тебя, мой дорогой. Ты не любишь, когда я курю. Ты считаешь неприличным, если женщина приезжает на вечеринку с сигаретой во рту. Пошел ты к черту.
– Имеральда, пожалуйста.
Она помахала сигаретой возле головы Герберта.
– Дай мне прикурить, Сэм.
Герберт, возмущенный поведением мужчины, стерпевшею грубость жены, молча протянул ей прикуриватель.
Когда сигарета задымилась, Имеральда бросила прикуриватель на переднее сиденье, и Герберт обжег палец, возвращая его на место. Затем пассажир нажал кнопку, и поднявшаяся стеклянная перегородка избавила Герберта от их разговора.
Герберт решил по возвращении снова помочиться в их бассейн. Он выпьет побольше пива, струя будет идеальной формы…
18
Чарли не мог точно сказать, когда именно он понял, что совершил кошмарную ошибку – назавтра после бракосочетания или днем позже.
Посмотрев на ситуацию трезвым взглядом, он ужаснулся, будучи не в силах представить себе, как он мог выкинуть такое.
Динди была хорошенькой, как всегда, но он увидел в ней идиотку, смазливую невоспитанную идиотку.
Она раскрывала свой ротик с пухлыми губками только для того, чтобы попросить о чем-нибудь.
Уже через два дня это начало бесить Чарли.
– Милый, ты не дашь мне денег на рулетку? Дорогой, ты не купишь мне эти восхитительные серьги с бриллиантами и бирюзой? Лапочка, норковая шубка уберегла бы меня от вечернего холода.
Он исполнял все ее просьбы. В конце концов, это их медовый месяц.
Общественность по-разному реагировала на их бракосочетание. В газетах всего мира замелькали «шапки»: «Эффектная „звездочка“ выходит замуж за Чарли Брика». Личные знакомые восприняли новость иначе. Джордж прибыл авиарейсом; он и Динди тотчас стали врагами. Маршалл почти, что нагрубил Чарли по телефону; он говорил с актером о делах, лишь под конец беседы, вспомнив о его женитьбе; агент пожелал актеру удачи, которая ему теперь понадобится.
Из Англии пришла длинная телеграмма от матери. «Сынок, что ты сделал? Неужели ты не мог подождать? Скоро прилечу к тебе. Серафина, твоя любящая мать».
Никто не говорил Чарли, что ему повезло получить в жены такую красивую молодую девушку, и это его задевало. Чарли бесило отсутствие телеграммы от Лорны.
Серафина расстроилась лишь потому, что она пропустила церемонию. Она ужасно не любила что-либо пропускать и с нетерпением ждала своей поездки в Голливуд. Она представляла себе новую невестку совсем иной.
Динди сразу же испытала ревность к Джорджу. Чарли вызвал его после женитьбы. Джордж, как обычно, постоянно находился возле актера и был готов исполнить любое его поручение.
– Он будет повсюду ходить с нами? – спросила она, раздраженная тем, что Джордж весь день торчал возле них у плавательного бассейна, а сейчас вернулся в «люкс», чтобы подключить стереосистему.
– Он тебе мешает, дорогая? – мягко спросил Чарли.
– Нет, – она пожала плечами. – Я пройдусь по магазинам. Ты дашь мне «бабки»?
Жаргонные слова, придававшие, по мнению Динди, сочность ее языку, начали раздражать Чарли.
Он дал ей очередную пачку долларов; она сорила деньгами, точно конфетти. Динди удалилась; Чарли отправился смотреть, как Джордж возится с музыкальным центром.
