Сандра Браун - Трудный клиент
Додж думал, что подготовился к тому, чтобы увидеть собственную дочь. В конце концов, они ведь даже не были знакомы. Все совсем не так, как если бы он знал ее когда-то, успел полюбить, а затем их разлучили. У него не было фотографий, где они были бы засняты вместе. Не было воспоминаний о Берри — только о Кэролайн.
У него и его ребенка не было ничего общего, кроме крови, текущей в жилах. Додж предполагал, что, когда увидит дочь, испытает некоторое волнение. Может быть, у него даже ладони станут влажными. Но ничего выходящего за рамки тех чувств, которые он привык себе позволять. И ненадолго. Ну, может, на несколько секунд.
Но все его предположения разбились вдребезги. Додж оказался совершенно не готов к наплыву чувств, захлестнувших его с головой после того, как они с Кэролайн завернули за угол больничного коридора и она произнесла:
— Вот она!
При первом взгляде на высокую стройную девушку с рыжевато-каштановыми волосами каждая клеточка его тела вдруг отозвалась радостным и в то же время болезненным чувством узнавания, словно запела: «Я знаю ее!»
Потом у него чуть не остановилось сердце. Додж едва удержался, чтобы не схватиться за грудь, отчаянно пытаясь восстановить дыхание. У него свистело в ушах, мутилось в глазах, его слегка подташнивало, захотелось вдруг схватиться за Кэролайн, ища у нее поддержки.
Но еще больше, чем физиологическая реакция организма, изумили Доджа те эмоции, которые он вдруг испытал. Ему стало одновременно так страшно, что сжался желудок, так тесно в груди, что сердце захотело выпрыгнуть наружу, и больно, очень больно в том месте, где, наверное, находилась душа.
Эта красивая молодая женщина с цветом волос, как у Кэролайн, была его кровью и плотью, его ребенком. И чудо ее существования тут же потрясло Доджа… во второй раз. Но в первый раз он был слишком молод и глуп, слишком сильно любил ее мать, чтобы оценить в должной мере чудо зарождения новой жизни.
И на фоне остальных чувств, вдруг начало нарастать еще одно, не менее опасное и разрушительное. Додж вдруг почувствовал себя Конаном-варваром, готовым защищать свою плоть и кровь, не гнушаясь самыми дикими способами. Господи, помоги всякому, кто посмеет поднять руку на его ребенка! Он зубами разорвет горло этому мерзавцу!
В общем, пока все эти противоречивые чувства, сменяя друг друга, сотрясали волнами его душу и тело, Доджу Хэнли, слава богу, ничего не пришлось говорить вслух. Бог, или кто там руководил этим немыслимым шоу, смилостивился и дал ему несколько минут передышки, прежде чем он выставит себя на посмешище.
Он даже сумел пройти бок о бок с Кэролайн по коридору вполне нормальной походкой для человека, у которого тряслись колени. Он был полон восторга оттого, что увидел Берри, но не стоило забывать: даже Кэролайн не бралась предсказать, как отреагирует их дочь, если их друг другу представят.
Доджу казалось, что она будет так же потрясена, как и он. А может, захочет плюнуть ему в лицо, или вообще откажется признавать факт его существования, или впадет в истерику и будет биться и рыдать, или вскрикнет и упадет в обморок. И что бы она ни сделала, как бы себя ни повела, ему придется жить с этим дальше. Он не ожидал лучшего, поскольку знал, что заслуживает худшего. И был готов ко всему.
Однако долгожданное знакомство, видимо, откладывалось. Берри была занята.
Додж и Кэролайн стояли достаточно близко, чтобы слышать ее разговор с миниатюрной блондинкой, чье хорошенькое личико было искажено злобой.
— О да! Звонил несколько раз, чтобы рассказать, как усердно вы там работаете.
— Мы и работали…
— В перерывах между купанием в бассейне и вином!
— Все было не так! — почти что простонала Берри. — Аманда! Пожалуйста, не говори так!
Миролюбивый жест был отвергнут. Посоветовав Берри не прикасаться к ней и держаться подальше от ее мужа, блондинка обогнула высокого парня в ковбойских сапогах и наткнулась прямо на Доджа и Кэролайн. Пробормотав сквозь зубы извинения, она поспешила дальше.
Додж взял Кэролайн под локоть.
— Она чуть не сбила тебя. С тобой все в порядке?
Растерянно кивнув, Кэролайн обратилась к их дочери:
— Ради бога… Что все это значит?
— О, мама! Кажется, все становится хуже и хуже.
Кэролайн отозвала дочь в сторонку, и они продолжили разговор, понизив голос. Отлученные от женских секретов, Додж и «ковбой» пристально разглядывали друг друга.
— Скай Найланд, — произнес наконец белокурый великан.
Додж пожал протянутую руку.
— Помощник шерифа, — продолжал «ковбой».
— Да, да, — кивнул Додж, отмечая про себя, что у парня холодные серые глаза и вид человека, с которым не стоит шутить. Именно таким описывала его Кэролайн.
— Что ж, хорошо, — заметил Скай, затем добавил после паузы: — А кто вы?
Учитывая напряженность ситуации, Додж не стал сердиться на парня за излишнюю прямоту и ответил в том же духе, в котором был задан вопрос:
— Друг семьи.
Он взглянул через плечо, надеясь заметить, куда направилась блондинка, но она успела исчезнуть.
— Жена Бена Лофланда? — спросил Додж, снова поворачиваясь к Скаю.
Помощник шерифа кивнул:
— Не особенно симпатичная дамочка.
В этот момент у него зазвонил мобильный телефон. Извинившись, Скай повернулся к Доджу спиной, чтобы ответить на звонок. Кэролайн и Берри по-прежнему переговаривались полушепотом, а Додж оказался предоставлен самому себе и решил пойти поискать несчастную женушку Бена Лофланда, которая выглядела так, будто как раз нуждалась в том, кому можно было бы выговориться.
Именно в этот момент Додж почувствовал, что завяз в этом деле по уши. Это был его ребенок, его проблема, его битва.
Полчаса спустя зазвонил мобильный телефон Доджа. На дисплее высветился номер Кэролайн.
— Куда ты ушел? — спросила она, едва Додж успел нажать на кнопку приема вызова.
— Вышел на улицу покурить.
— Мы с Берри сейчас подойдем.
— Ты ей сказала?
— Нет.
Что ж, ему придется это переварить.
— Я буду в машине, — сказал он, вешая трубку.
Додж прошел по красивому больничному парку к стоянке, где они с Кэролайн оставили на соседних участках парковки свои машины. Он докурил сигарету, сел в машину и включил мотор, чтобы заработал кондиционер.
В Атланте тоже случались жаркие и влажные дни, но, черт побери, в этом городе воздух напоминал мокрое одеяло, которое липло к волосам, телу, одежде! И был таким густым, что, вдыхая его, напрягались изо всех сил ноздри и бронхи. Беспощадная жара стала одной из причин, по которой он покинул побережье Техаса тридцать лет назад. И единственной причиной не сожалеть об этом.
