Джессика Клер - Последний удар
— Здесь когда-нибудь случались ограбления? — спрашиваю я, когда он показывает Тазер. Мне становится немного некомфортно рядом с этими средствами самозащиты. Это напоминает мне о жизни в доме отца, как он сидел ночами напролёт с оружием в руках в ожидании нападения, которое никогда не произойдёт.
Насколько плохо может быть на автозаправке?
— Два раза, — говорит он, и моё сердце замирает. — Но только в праздники. Я не заставлю тебя работать в эти дни, — он гладит меня по руке. — Я живу на этой же улице. Если тут будут нарушители, звони мне, хорошо?
Я киваю. Номер Крэйга записан в начале моего блокнота большими жирными цифрами. Я его не забуду.
В конце концов, Крэйгу нужно уходить, и я импульсивно обнимаю его. Он мне нравится. Крэйг хороший старик и напоминает мне моего давно умершего дедушку. Крэйг, похоже, доволен моим объятием и указывает на блокнот, зажатый в моих руках:
— Запомни. Звони мне.
— Я помню, — искренне говорю я. — Позвоню.
Он уходит, и теперь управление магазином ложится на меня одну. Я делаю глубокий вдох. У меня получится. Новая Дейзи сможет это сделать. Старая была бы в ужасе, но она больше не является мной. Это крутится в моём подсознании, и я стараюсь не замечать дрожи в руках, когда приходит клиент, чтобы купить газировки. Я обращаюсь к клиенту, отдаю ему чек, а когда он выходит, с облегчением выдыхаю. Отец не смог бы даже представить меня такой сильной, такой независимой, но вот я здесь, впервые работаю, как нормальная девушка. Я в полном ужасе — отцовская беспочвенная боязнь нормального мира оставила след и на мне, но я сильнее, чем мой страх.
Я смогу сделать это.
После первого клиента всё становится не так уж и плохо. Поздней ночью большинство людей рассчитывается картой прямо у бензоколонки. Рейган одолжила мне несколько своих учебников, и время от времени я выполняю некоторые упражнения, чтобы быть готовой к поступлению, когда смогу позволить себе это. Поэтому между теми немногими клиентами, что заходят за сигаретами, лотерейными билетами или пивом, я читаю один из таких учебников. От долгого стояния мои ноги болят, но эта работа не так уж плоха. К концу этой смены у меня будет шестьдесят два доллара без учёта вычета налогов. Крэйг сказал, что нам будут платить еженедельно, поэтому я хочу работать больше.
После десяти над дверью звонит колокольчик, сообщая мне о приходе клиента. Я поднимаю глаза от учебника и выпрямляюсь, чтобы увидеть входящего.
Я узнаю эти высокие скулы, резкие брови и пронзительные серые глаза на хмуром лице.
Ник.
Моё тело застывает. Я не знаю, что делать. Мне больно, оттого что он не побеспокоился о встрече в другой день, и я очень смущена. Его сообщения кажутся искренними, но ведь врать не так уж трудно, когда не смотришь собеседнику в глаза. Однако поведение ревнивой жены из-за пропущенного кофе будет выглядеть глупо. Может, мне сыграть холодную Дейзи или обычную? Даже не представляю, как это сделать.
Я пытаюсь произнести «привет», но все слова застревают в горле. Вместо того чтобы показать себя уверенной и беззаботной женщиной, я таращусь на него, будто меня окатило холодной волной, и выгляжу, как идиотский мим.
Успокойся, Дейзи.
Его нахмуренный взгляд сосредотачивается на мне, и я вижу, как его глаза изучают обстановку. Они задерживаются на логотипе АЗС на моей футболке, затем оглядывают пустой магазин и возвращаются ко мне.
— Что ты тут делаешь, Дейзи?
Мой рот открывается для приветствия… И тут же закрывается. Почему я здесь? Не такой вопрос я ожидала от него услышать. Я делаю слабый жест, указывая на свою футболку.
— Это небезопасно, — констатирует он. — Ты должна уйти.
— Я… — я сглатываю, слова застревают от его неодобрения. Я такая дура. Почему мне так важно, одобряет он мою работу или нет?
— Я работаю здесь. Следующая смена начнётся в два часа.
Ник кажется расстроенным. Его рот вытягивается в мрачную линию, он переминается с ноги на ногу, оглядывая пустую автостоянку.
— Эта работа не подходит для такой девушки, как ты, Дейзи. Ты должна уволиться.
Этот приказной тон сметает всю мою неловкость. Такая девушка, как я? Которая должна жить взаперти от всего небезопасного мира? Он говорит так же, как мой отец. Мой рот искажает хмурая гримаса:
— Вы будете что-нибудь покупать? Если нет, то вам лучше уйти.
После моих слов он мгновение выглядит удивлённым, даже поражённым, будто я должна была разразиться словесным потоком, вместо простого отказа. Но он не расстраивается, лишь криво усмехается своим жёстким ртом.
Эта усмешка снова заставляет меня растеряться, но я всё ещё злюсь. И всё ещё помню, почему. Он подставил меня. Ему даже не хватило совести, чтобы лично объяснить мне, почему он не сможет прийти. Нет, он позволил мне просидеть в кафе несколько часов и чувствовать себя полной дурой. Все в кафе понимали, что меня кинули со свиданием. И теперь он пытается улучшить ситуацию с помощью нескольких сообщений.
И я чувствую себя ещё глупее, потому что это я предала нашей дружбе слишком большое значение. Если бы я не преувеличивала то, что у нас было, он не смог бы меня так унизить.
Как будто я ничего не значащий пустяк.
Он кладёт руки на прилавок, и я вижу буквы, как я уже знаю, кириллические, вытатуированные на костяшках его пальцев.
— Дейзи, — бормочет он до боли приятным гудением. Я ненавижу себя за то, что мне нравится этот голос, — ты не ответила на мои сообщения, и я должен объясниться.
— Здесь нечего объяснять, — говорю я. — У нас было свидание в кофейне, — о, нет, я сказала свидание! — Ты не пришёл.
Я чувствую, как моё лицо пылает от этих слов. Я переступаю с ноги на ногу и делаю шаг назад, так как Ник подходит ближе. Мой взгляд падает на парковку, куда заезжает видавший виды Курзер. Из него выходит парень моих лет в узких джинсах и с длинными волосами, торчащими из-под вязаной шапки. Он заходит в магазин. Нику придется отойти от прилавка.
Но он не двигается с места. Его пальцы стучат по прилавку, пока он изучает меня.
— Я должен извиниться, — говорит он. — Появились причины, по которым я должен был уехать из города. Я пытался отправить тебе сообщение.
Я смотрю на него удивлённо, немного смягчаясь.
— Ты уезжал из города? По семейным обстоятельствам?
Они сделают ситуацию лучше. Это ужасно, но я надеюсь на плохое самочувствие его дяди или тёти, а затем ненавижу себя за эти мысли.
— Нет.
Я ожидаю дальнейших объяснений, но он ничего не говорит. Через секунду он нажимает что-то на своём телефоне. Мой телефон звенит — Ник присылает мне фото. Приложение с немного кривой картинкой спрашивает меня о загрузке.
