Ольга Карпович - Жена моего босса
Руслан нисколько не радовался тому, что общее напряжение немного спало, наоборот – обстановка стала нерабочей. Ольга раздражала его, когда находилась так близко. Путала мысли, вызывала смутные, отрывочные воспоминания о жизни, которую он давно забыл. Разговаривая с ней, бросая коротко, отрывисто «Добрый день!» или «До свидания!», он не мог избавиться от ощущения фальши, неестественности своего поведения.
Тогда, в аэропорту, она тронула его за плечо, смотрела своими ясными, прозрачными, с прозеленью глазами, поднимала изогнутые летящие брови, трогала пальцем уголок влажного рта, на выступающих скулах играл первый весенний румянец. Потом, в машине, сидела рядом совсем, коленями своими дотрагивалась. И пахло от нее нежно и горько, цветами какими-то. Он не мог вспомнить, что это за запах, и почему-то это мучило, не давало покоя. Этот дурацкий разговор в кафе на заправке, смех, воспоминания о детстве, о юности, о каких-то идиотских мальчишеских мечтах. Руслан давным-давно вычеркнул все это из памяти, заставил себя не поддаваться пустым сожалениям – жизнь сложилась так, как сложилась, и нечего ныть, иначе разнюнишься, начнешь жалеть себя и скатишься на обочину. А Ольга в два счета, парой простых, незамысловатых фраз заставила его сбросить маску сурового, немногословного бойца, без мыслей, без чувств.
Когда они подъехали к дому, он вздохнул с облегчением. И тут же снова уловил этот проклятый, не поддающийся усилиям памяти запах. До вечера еще в машине пахло ею, потом запах выветрился…
Теперь Руслану приходилось сталкиваться с Ольгой по нескольку раз в день. По утрам она спускалась по лестнице, в тонком домашнем платье, под которым было видно ее всю, как голую. Зачем только Миша позволяет ей его носить? И потом постоянно мелькала то в окне второго этажа, то на дорожке сада, то у ворот. Вечером Миша прощался с ним, взбегал по лестнице на второй этаж, и воображение немедленно рисовало, как он входит спальню, опускается на кровать, обнимает жену. Руслан придушенно мычал, бросался на пол и принимался отжиматься.
В конце концов пришлось признаться себе, что жена босса неодолимо его волнует, вызывает бешеную пульсацию крови во всем теле, и это началось с той самой первой встречи, когда увидел ее в аэропорту. Глядя на нее, он не мог отделаться от желания: схватить ее, опрокинуть, смять, прижаться губами к пульсирующей на шее синей жилке. Усилием воли Руслан отгонял эти видения, но с телом так запросто справиться не мог, оно не подчинялось рассудку, требовало эту женщину властно и горячо. Он даже удивлялся такой бурной реакции своего мужского естества – что в ней было такого особенного, если разобраться? Красивая, конечно, тонкая, хрупкая, золотая – но ведь таких много.
Женщины… Сколько у него их было? После нескольких лет, проведенных в доме отца, во время учебы в Москве он оторвался за годы вынужденного целибата. И потом уже, во время несения службы в гарнизоне, какие только бабы не приходили к нему, чтобы разделить с ним постель! Вероятно, была в Руслане какая-то особая для них мужская привлекательность.
Воспитанный на приключенческих книгах, затем попавший в среду, где свободное поведение женщины приравнивалось к распущенности, он так и не смог до конца определиться в своем отношении к подобным связям. Он знал, что в современном мире секс – это достаточно просто, как необходимое и приятное физическое упражнение в спортзале, но все равно никак не мог побороть некое смутное чувство брезгливости. Эта проклятая двойственность восприятия изводила и мучила Руслана.
По его внутреннему, сформировавшемуся за годы кодексу чести чужая жена была совершенно запретна, табу. Тем более жена босса, к которому он к тому же относился почти дружески. Нельзя было даже и помыслить о том, чтобы завести с Ольгой какие бы то ни было личные отношения. Руслан гнал от себя опасные мысли и почти с ненавистью оглядывался на нее, когда она появлялась в поле зрения. Ситуация осложнялась еще и тем, что не замечать Ольгу он не мог, так как и за ее безопасность отвечал тоже.
***В тот вечер Ольге удалось выбраться из дома без сопровождения. Миша настаивал, чтобы она выезжала только с телохранителем, ее же раздражала постоянно маячившая позади молчаливая фигура одного из охранников, нанятых Русланом. Отчего-то казалось, что муж, воспользовавшись предлогом мнимой опасности для ее жизни, приставил к ней соглядатаев, шпионящих за каждым ее шагом. Конечно, ничего тайного, запретного она и не делала, но ощущение собственной свободы и независимости, ради которого она и открыла филиал конноспортивного клуба в Москве, безнадежно терялось.
Сегодня же наконец-то ей удалось улизнуть от бдительного ока и поехать в клуб одной. Собственно, ехать было недалеко, комплекс находился поблизости от дома.
Навстречу ей тут же бросилась Ленка – девчонка лет четырнадцати, из местных, поселковых. Лошадей она обожала с детства, вот и прибилась к клубу. Приходила каждый день, помогала на конюшне. Денег не просила, только смотрела преданно, как щенок, чтобы не прогоняли. Оля выделила ей официальную ставку, не полную, конечно, а ровно столько, сколько позволялось по Трудовому кодексу на рабочий день подростка.
– Ольга Николавна, – зачастила Ленка, – такая радость! У Фухтели жеребенок родился. Такой хорошенький, серый, в яблоках!
– Пополнение в рядах? Замечательно! – улыбнулась Ольга.
– А эта новая лошадь, Гейша, что-то нервничает, – озабоченно сообщила Ленка.
– Дурит? Ну, сейчас я ее навещу.
Оля решила, что жеребенка посмотрит позже, и направилась в конюшню, сразу к стойлу Гейши. Гнедая лошадь с белым пятном на лбу, поджарая, длинноногая, и в самом деле нервничала: фыркала, выворачивала шею, косилась на хозяйку вишневым, сверкающим затаенным бешенством глазом. Привезли лошадь только два дня назад, она еще не привыкла к новым условиям, не желала признавать ни конюхов, ни хозяйку.
– Ну что ты, что ты, милая? – Оля осторожно похлопала ее по шее, погладила ладонью морду. Лошадь оскалилась, и Ольга едва успела отдернуть руку – еще немного и укусила бы. – Шшш… Не балуй! Все хорошо! Сейчас выездим тебя.
Она набросила повод, попыталась застегнуть уздечку. Гейша упрямилась, но Ольга действовала уверенно, вставила трензель и подтянула уздечку вверх. Оседлав лошадь, она вывела ее из конюшни и вскочила в седло. Гейша поначалу артачилась, поворачивала к Оле голову с прижатыми ушами, явно угрожая тяпнуть за колено. Оля продолжала успокаивать ее голосом, и в конце концов Гейша, кажется, образумилась, спокойно порысила к воротам.
