Виктория Новикова - Секрет воспоминаний. Кто я?
Но вопросов все еще очень много. И главное то, что беспокоит в данное время больше остального: в чем выражается моя связь с Кристианом?
Мои раздумья заняли не больше минуты, но казалось, прошла вечность с того момента как мы сели за парту и не отрывали друг от друга глаз. Прозвенел звонок, и мне пришлось встать. Поприветствовав учителя, я села и закрыла лицо ладонями, не в силах больше выдержать пристальный взгляд Кристиана.
Мое лицо пылало от стыда за свое поведение. Ведь я должна была поговорить с ним или хотя бы сделать вид, что зла! Но теперь я зла на саму себя. Я поняла, что слаба в его присутствии. Я перестаю быть собой.
«Значит надо что-то решать и менять!».
Я сегодня слишком много волновалась, а теперь мне совсем дурно стало. Голова закружилась, в глазах потемнело. Мне захотелось уйти с этого урока. Представление о том, что придется сидеть тут еще 45 минут, только ухудшило мое состояние. У меня будто клаустрофобия началась. Такое со мной в первый раз. Я никогда не страдала болезнями головы или сердца, хотя сейчас как раз была такая ситуация.
Я подняла руку, чтобы отпроситься. Речь профессора Херисона прервалась, и он обратился ко мне:
– Что вы хотели, мисс Шелбер?
– Д-да, я бы хотела выйти. Я плохо себя чувствую.
Мой голос и впрямь звучал болезненно. Он с недоверием посмотрел на меня, но все-таки отпустил. Я быстро свалила тетради и ручки с парты в сумку и выбежала из класса.
Как только я очутилась в пустом коридоре, мне сразу полегчало. Но этого было недостаточно. Тогда я, чтобы побыть в одиночестве, отправилась на улицу. Свежий воздух совсем успокоил мои расшатавшиеся за последние несколько дней нервы.
Я увидела лавочку, расположенную под большим деревом, создающим небольшую тень по одну ее сторону, и направилась туда. Плюхнувшись на нее с тяжелым вздохом, я развалилась на солнечной стороне лавки как на диване и почувствовала расслабление. Под голову я подложила свернутый кардиган и закрыла глаза.
Солнце улучшило мое настроение: теплые лучи нежно ласкали мое лицо и оголенные руки; волосы заблестели и стали отливать золотом, что всегда очень меня радовало (на самом деле цвет волос у меня платиновый, но такое происходило всегда, когда светило солнце и это явление всегда меня радовало). Я почувствовала, как тело немного нагрелось, и приятное тепло разлилось по всему организму. Глубоко вздохнув, я ощутила, как легкие наполнились ароматом природы. Сначала я распознала запах деревьев, окружавших школу и меня, затем, уходя мыслями все дальше в лес, я отличила присутствие мха, в котором до сих пор сохранилась влага (хотя дождь шел примерно три дня назад). Было и странно то, что я сама того не замечая, смогла все это почувствовать – запахи и тому подобное. Я будто бы находилась по среди леса, что окончательно отвлекло меня от проблем, нахлынувшим на меня совершенно внезапно. В моем сознании стали возникать разнообразные воспоминания: мы с родителями ездили на вылазки, спали в палатках и разжигали костер; мы с друзьями отдыхаем на озере, весело проводя время, постоянно шутя и смеясь…
Но запах мужских духов вывел меня из задумчивости, а следом и тень, упавшая на лицо и заслонившее мне солнце. Тогда я, с большой неохотой, открыла глаза. И очень удивилась, когда увидела перед собой Ника.
– О… Не ожидала тебя здесь увидеть.
Он улыбнулся:
– Да, я тоже не думал, что встречу тебя.
Я положила руку на скамейку, призывая сесть рядом. Он, ни секунды не колебавшись, принял мое предложение и сел рядом в пол оборота так, что мы могли видеть друг друга. Я хотела заговорить, но не успела.
– Почему ты не на уроке? – лукаво прищурившись, спросил Ник.
– Тоже самое я могла бы спросить у тебя, – широко улыбаясь ответила я, но задумавшись над причиной моего отсутствия на уроке, сразу стала серьезной. – Просто… Мне стало плохо, и я решила, что на воздухе мне будет лучше.
Это единственное, что казалось мне разумным объяснением. Причина моего плохого самочувствия была странной, и нормальным людям этого не понять. Я же никому не рассказывала бы о загадочном поведении Кристиана. А даже если бы и рассказала, то все подумали бы, что я сумасшедшая. Да я сама и толком не поняла, что вывело меня из себя: то ли осознание моего истинного отношения к Крису, или, может, то, что при каждом соприкосновении наших взглядов, я забываю обо всем, что хотела сказать прежде. И так же удручающе на меня действует тот факт, который необходимо помнить постоянно – он что-то скрывает.
Ник (который, кстати, сидит сейчас рядом, очень красив, и думаю, что он хороший парень, вот о нем в данный момент нужно думать) глубоко вздохнул. Я подумала, что вежливее будет спросить его о том же, о чем он меня:
– А ты почему здесь?
– Ох… Знаешь, ты была не права.
– В чем?
Меня это заинтересовало. Я редко бываю не права, а сейчас мне заявляют, что я ошиблась! Мне бы хотелось улыбнуться, настроение понемногу поднималось, но когда я присмотрелась в лицо Ника, мне стало не по себе. Давно я не видела таких страданий, какие отражались на его лице. Его что-то мучило, и мне жутко захотелось узнать, в чем заключаются его проблемы.
Он глубоко вздохнул и отвел глаза в сторону:
– В школе все изменилось…
– Что – все? – спросила я осторожно.
Было видно, что слова давались ему с трудом, и мне захотелось ему помочь, захотелось избавить его от такой боли, что отражалась в его глазах, изгибе губ и в голосе.
– Люди… Они стали другие – злые, раздраженные. Когда идешь по коридору, боишься кого-то задеть локтем, всех обходишь стороной, думая, как бы они не накинулись. Нет той непринужденности, беззаботности что раньше. Помню, как все смеялись, шутили, толкали друг друга и принимали это как должное…
Что?..
Это. Слова. Ненормального. Что значит, все изменились? В этом нет никакого смысла. Я, конечно, понимаю, что он напуган. Как ни как его здесь не было больше года. Но это не повод называть всех придурками.
Но ведь если подумать… со стороны виднее. Правда, я ничего конкретного не заметила, но я ведь учусь здесь. Поэтому и не смогла заметить изменений, которые происходили постепенно. Или, может, я сама вхожу в число ненормальных.
А он как взгляд со стороны. Объективная точка зрения.
Но, так или иначе, его слова беспокоили меня. Причем относительно и его и всех остальных тоже.
– А что еще ты заметил?
– Ну, я сегодня долго наблюдал за одноклассниками, и лишь Грейс со своими друзьями остались такими же. Вы все такие беззаботные. А вот остальные смахивают на…зомби.
С моих губ сорвался смешок, хотя на моем месте надо бы плакать, молить о пощаде, чтобы меня не приписывали к списку ненормальных. Но, похоже, было уже поздно. По словам Ника было понятно, что я тоже изменилась. Я сразу вспомнила, как сегодня утром чуть на взорвалась от злости (хотя это объясняется тем, что тема в тот момент шла о Кристиане).
