Кэрол Кейл - Чужие секреты
— Мне казалось, что будет страшно этим заниматься, а на самом деле я чувствую только грусть.
Макси поворошила стопки белья: маек, трусов, открыла еще один ящик — пусто, следующий — пусто. Вот и последний. У нее защипало в носу и в глазах, когда она увидела выцветший пробный номер "Регард".
— Эй, смотри, что я нашел, по крайней мере один небанальный уик-энд у него был. — Рис показал Макси корешок авиабилета в Сент-Луис.
— Может быть, полиции удастся выяснить, зачем он туда ездил, — ответила Макси, доставая из ящика тетрадь в черной обложке, лежавшую рядом с газетой.
Открыв ее на середине, она увидела стихотворные строчки, написанные рукой Джима.
— Рис, ты знал, что Джим писал стихи?
— Нет. И что, стоящие? — Заглянув ей через плечо, Рис прочел: "Любимая, ты далеко…" — Похоже, старина Джим не был таким отшельником, как может показаться на первый взгляд, — заключил он. — Ну что, пора ехать?
Макси сунула тетрадь в сумку, чтобы дома прочесть стихи, и напоследок еще раз оглядела комнату, с сожалением признавая, что здесь действительно ничего интересного нет.
— Двенадцатый, пожалуйста.
Узнав вкрадчивый голосок Аниты Окли, Грэди решил прослушать их телефонный разговор самым простым и испытанным способом.
— Привет, дорогой, — сказала женщина.
— Ну наконец-то, — проворчал Окли. — Почему ты не позвонила вчера вечером?
Интонация Аниты изменилась:
— Ты что, забыл? Мы ведь договорились никогда не предъявлять друг другу претензий.
— А тебе что, жалко было позвонить лишний раз? Ты с ним разделалась?
Анита усмехнулась:
— Представь себе — чем хуже я с ним обращаюсь, тем он ко мне лучше относится.
— Устрой же что-нибудь, чтобы Дэл охотно с тобой расстался.
— Ты еще не знаешь — я получила повышение. — Она опять усмехнулась.
Окли мрачно молчал, а Анита продолжала:
— Если бы я дорожила этой работой, было бы наоборот.
У мотеля затормозила машина, и Грэди чертыхнулся про себя.
— Я тут чуть не рехнулся от скуки. Позвонил сегодня в прокат, но за машиной еще не съездил, думал, ты сегодня явишься, — сказал Окли.
— Только обходись без кредитных карточек. Надеюсь, ты это и без меня знаешь.
— Прекрати. А если так волнуешься обо мне, так приезжай сама поскорей.
На улице хлопнула дверца машины, у двери офиса послышались торопливые шаги. Грэди, оставив наушники, поспешил к своей конторке. Черт! Магнитофон не подключен, и окончание разговора ему не удастся услышать. Последнее, что он слышал, была страстная мольба Окли: "Солнышко! Мне здесь так одиноко, я думаю только о…".
Дверь открылась, и на пороге появился бледный запыхавшийся мужчина, вокруг которого мельтешили четыре малыша. На то, чтобы поселить их в двадцать девятом, самом дальнем номере от офиса, ушло пять минут, две минуты, чтобы заполнить бланк, и три минуты, чтобы собрать рассыпавшиеся бумаги из подставки, которую перевернули дети. Когда они ушли, Грэди вернулся к телефону, обрадовавшись, что разговор еще не закончился.
— …Мне наплевать! — кричала Анита. — Иди ты к черту!
— Завтра вечером — последний срок, — обрезал Окли ледяным тоном. — Если тебя не будет к полуночи, можешь не приезжать совсем, я сумею все устроить и без тебя.
Анита темпераментно наградила Окли рядом эпитетов, правда, ни один из них не напоминал о ее былой нежности, когда она называла его «солнышком» и "котиком".
В среду утром, без десяти десять, Макси закончила читать корректуру. Она выпрямилась, потерла поясницу и сложила страницы в стопку.
— Я встречаюсь с одним парнем. По дороге могу заехать в типографию, — предложил Рис. Он протянул ей листок бумаги. — Вот список людей, с которыми я увижусь сегодня.
— Я тоже наметила с кем встретиться. Подожди, сейчас я напишу для тебя. — Она положила перед собой листок. — Черт, противно все время быть настороже. Рис, будь, пожалуйста, осмотрительней.
— Я что, дорог тебе? — Похоже, на этот раз он говорил без своей обычной иронии.
— Конечно, дорог. И потому не хочется, чтобы полиция в случае чего заподозрила, что я тебя угрохала, чтобы целиком завладеть газетой. — Она закончила писать. — Кстати, забыла тебе сказать, Сэму известно, что страховой полис завещан нам.
— Чем же он тебе угодил, что ты так быстро проболталась?
— Ничем. Ему, наверное, сказал Лео Краун.
— Да что ты говоришь? Неужели и Лео не смог устоять перед нашим блестящим полицейским?
Макси скомкала бумажку, которую писала для Риса, и кинула в него. Тот поймал, не расправляя, сунул в нагрудный карман и ушел.
Оставшись одна, она пододвинула к себе телефон и обратилась к списку упомянутых в номере «Регард» от двадцатого июля. Итак, преподобный Джон Пол Лейтон, который только что пожертвовал две тысячи долларов на приют для бездомных. Вряд ли он был замешан в каком-либо скандале на сексуальной почве, или грозил быть уличенным в растрате благотворительных средств.
Переговорив с ним, Макси узнала, что Д.П. Лейтону уже восемьдесят девять лет и он занимает комнату в доме друга, так как собственной квартиры или дома у него нет. Не успела она поставить звездочку против его фамилии, как дверь отворилась и на пороге показалась крупная мужская фигура.
— Здравствуй, Макси.
— Здравствуй, Мори, — ответила Макси владельцу расположенной по соседству закусочной. — Ты принес нам текст объявлений?
Она кивнула на кресло. Не садясь, он протянул ей противосолнечные очки и отошел в сторону, предоставив ей рассматривать их. Макси узнала оправу.
— Очки Джима. Он что, оставил их у тебя?
Джим любил завтракать у Мори. Туда ходили умеренные и спокойные люди вроде него.
— За несколько дней до…
Макси кивнула, поражаясь, что до сих пор она чувствует комок в горле, когда речь заходит о Джиме. Взяв себя в руки, она спросила:
— Когда это было? В пятницу? В четверг?
— Ну… В тот день, когда выходит газета. Он мне принес экземпляр.
Значит, в четверг, двадцатого.
— Можешь присесть на минутку?
Мори с трудом втиснулся в узкое для него кресло.
— Вообще-то я тороплюсь, — заметил он.
Добродушный гигант Мори по образованию был школьный учитель, однако, повинуясь душевной склонности, он занялся бизнесом, больше всего на свете мечтал о том, чтобы его закусочная заняла достойное место среди самых уважаемых заведений подобного рода.
— Джим завтракал в тот день один? — спросила Макси, продолжая разглядывать очки и размышляя, действительно ли слова "июль два ноль" имеют отношение к дате выпуска газеты.
