Анна Дубчак - Умереть от любви, или Пианино для господина Ш.
– Это для вас, женщин, ничего, а для меня, например, одно наслаждение смотреть на нее… и слушать, конечно. Она мне напоминает одного человека, одну женщину, с которой я был знаком много лет назад. Удивительно похожа.
– Александр Адольфович…
– Можно просто Александр. – Он манерно наклонил голову набок, словно отдавал таким образом честь (если она у него была, конечно).
– Хорошо, Александр. Вы, наверное, устали от постоянных просьб своих знакомых что-нибудь перевести. Я права?
– А в чем проблема? Вам нужно перевести текст с какого-нибудь пузырька или тюбика, миксера или утюга? Не стесняйтесь. Сделаю все в лучшем виде. И вы ошибаетесь, думая, что я нарасхват. Сейчас в моде англичане. А немцы в загоне. Поэтому буду рад помочь.
– Спасибо… Если вы действительно, как говорите, каждый вечер ужинаете здесь, то, быть может, завтра или послезавтра я принесу сюда вам запись одного разговора. Но это неточно, конечно. Если мне удастся ее заполучить…
– Пожалуйста, не стесняйтесь. Слушайте, а почему же вы не пьете?
– Я? – Она растерянно улыбнулась. – Я вообще-то за рулем.
– Вы на машине? Какая прелесть! Обожаю девушек на машинах, это так роскошно, это такая свобода передвижения в пространстве. Минуточку, давайте послушаем… Она сейчас споет свою коронную песню, «Умереть от любви» называется, Азнавура. У этой птички такое великолепное произношение, что кажется, будто попал в Париж. Нет, вы только посмотрите на нее! А волосы, глаза… Я, честно, завидую тому мужчине, который сегодня ночью будет держать ее в своих объятиях.
Наталия достала из сумки фотографию и положила на стол.
– Не узнаете? – спросила она и напряглась, ожидая, что сейчас, откуда ни возьмись, появится человек в маске и выстрелит в Рейна из пистолета с глушителем.
Но никто не появился. Рейн, повертев снимок в руках, воскликнул:
– Ба! Так это же я! В Москве, на Арбате.
– А кто рядом с вами? Не могу никак вспомнить.
– Да это же Андрей. Фамилию уже забыл. Мы с ним тогда ездили на встречу с Питером Фришем. Этот Андрей долгое время жил в Германии, служил в нашем представительстве по культурной части, не то в Берлине, не то в Бонне. Пройдоха еще тот. Красивый, на него бабы… пардон, женщины так и вешались. Но он был разборчивым и очень капризным. То ему не это, другое… Он как раз только приехал из-за границы, жил временно в Москве, в гостинице, и собирался зачем-то к нам. Я ему еще тогда говорил, что русская провинция – для поэтов и нищих прозаиков. Но он искал одного человека. Собственно, он и подошел ко мне тогда на пресс-конференции, когда увидел, что у меня на пиджаке карточка, на которой указан наш город. Он меня и водкой поил, и пивом, и даже в кабак сводил, в ЦДЛ.
– Ну и как, нашли ему этого человека? – Наталия делала вид – как, впрочем, и всегда, – что беседа интересует ее постольку поскольку, хотя на самом деле ловила каждое его слово.
– Мы с ним сюда вместе и прилетели. На самолете. Меня еще, помню, стошнило, потому что я перепил.
– И что же это был за человек?
– Маршал Жуков.
– Кто-о?!.
– Пошутил, ласточка, просто того мужика звали Жуковым, вернее, фамилия у него была, как у нашего маршала. И я, представьте, был с ним знаком. Он был, конечно, старше меня намного, но интересный мужик, всю войну прошел, до Берлина… Генерал, весь в орденах, но интеллигент, что среди военных большая редкость. Но это – мое сугубо личное мнение.
– А как его звали?
– Сергей Васильевич, кажется. Но я даже не столько его знал, как его сына, Вальку. Но его уже нет, царство ему небесное… – Рейн опьянел и уже еле ворочал языком. – Так вот этот Андрей, когда познакомился с Валькой, мы еще вместе пили, кажется, даже здесь, в этом ресторане… А он был со своей женой, Еленой. Если бы ты видела эту женщину… – Он в чувственном порыве поцеловал свою щепоть в знак наивысшего восхищения и вожделения. – Елена Прекрасная, слыхала? Вон видишь ту девку, которая поет, так вот: она мне ее постоянно напоминает. Я бы даже женился на ней.
– На ком, на Елене или этой девушке?
– Да на обеих. Я вообще люблю женщин, они такие слабые, беззащитные и так нуждаются в теплоте и ласке. А я знаешь какой ласковый? – Глаза у него увлажнились, он еще подлил себе шампанского.
– И что с этим Андреем стало? Он вернулся в Германию?
– Как же! Держи карман шире! Так у нас и выпустят. Ему повесили какую-то махинацию, что ли, или убийство, короче, вляпался он по самые уши. Увяз. Подставили его, наверно. Но это он мне так рассказывал, а на самом-то деле он же комитетчик. Самый настоящий. Молодой, несколько языков знает. Его быстро отпустили. Поговаривали некоторые общие знакомые, что на него положил глаз какой-то «голубой» оттуда… – Он поднял указательный палец кверху. – Но Андрей никогда не был «голубым». Это – белая кость. Словом, подержали его с месячишко и отпустили. Из Москвы пришло письмо, и его отпустили. Кажется, я начал заговариваться… Так вот, он влюбился в Ленку. Ночи проводил под ее окнами, а она, извините меня, замужем. За Валькой Жуковым.
– И что же произошло потом?
– А ничего. Она его видеть не хотела. Но потом я все чаще и чаще стал встречать их втроем. Гуляют по парку – втроем, идут в театр – тоже втроем. Я спрашивал Вальку: ты чего, мол, приваживаешь парня, а он мне и отвечает: «Он мне уже вот где», и – ребром ладони по горлу проводит. А Валька-то сам на номерном заводе работал, и там случилась какая-то авария, утечка. Я так думаю, что если бы не этот Андрей, то его бы посадили, а так… отделался понижением в должности.
– Они жили в их квартире втроем? – задала прямой вопрос Наталия и взяла в руки фужер якобы для того, чтобы выпить.
– Представь себе, да. Лена так ему и сказала: я рожу тебе ребенка только при условии, что Андрей будет жить с нами.
– Так она что же, влюбилась в него?
– Наверное. Он ведь красивый был, я же говорил, кажется.
– И что? Она родила кого-нибудь? Вы так интересно рассказываете, Александр…
– Да я вообще прирожденный рассказчик. Просто у меня нет аудитории, – вздохнул он. – А она родила, конечно, куда же ей было деваться? С жиру бесилась, ей-богу. Спала с двумя мужиками, из кровати в кровать прыгала, вот и допрыгалась.
– В каком смысле?
– Да они, кажется, вчетвером – Валька, она, Андрей и ребенок, которого она родила, – поехали в Крым или на Кавказ. Но не доехали. Разбились на машине. Все.
– Да вы что? Боже… – Наталия громко опустила на стол фужер и покачала головой: – Ну вот, испортили мне все настроение. Начали, что называется, за здравие, а кончили за упокой. И вы как будто даже рады, что они все погибли. И так ли уж все?
– Конечно, все. Это гаишники все темнили, что, мол, только два трупа нашли: мужчины и женщины, и что ребенок вроде бы жив остался. Это уже легенда. Но я в нее не верю. Андрей исчез, Валька тоже, Ленка тоже, и никакого ребенка не нашли. У нас же любят поговорить, напустить туману. Мистика… Послушай, а ты не хочешь поехать ко мне?
