Виктория Холт - Поцелуй Иуды
Дэйзи вышла вперед. Она была бледна и не так уверена в себе, как обычно, она держалась с легким вызовом, но в ней не было ее всегдашней бодрости.
— Эта персона, — продолжал дедушка, — так глубоко впала в разврат! Она мало того, что грешит, но еще и грешит в святом месте. Но зло не останется безнаказанным.
Грехи, которые мы совершаем, живут и иногда бывают наказаны только через три или четыре поколения. Я сейчас попрошу вас всех опуститься на колени и помолиться за спасение души этой грешницы. У нее еще есть возможность покаяться в содеянном. Я молю Бога, чтобы она сделала это.
Дедушкины глаза заблестели, когда он посмотрел на Дэйзи, и мне подумалось, что он представил ее в той позе, в которой вчера застал, наверное, он все еще упивался этим зрелищем. Скорее всего, он радовался грехам других, потому что после этого он мог еще раз похвастаться своей добродетелью. Но этот грех был особым, он оказывал на него странное воздействие. Это совсем не то, когда уличаешь кого-нибудь в воровстве. Одного из слуг за это выгнали, но тогда не устраивалось такой пышной церемонии в часовне. Все происходящее напоминало истории про пуритан, которые я читала. Думаю, он был бы не против заставить Дэйзи пришить алую букву позора к своему платью.
Кузен Артур прочитал короткую молитву о расплате за грехи, потом мы опять молились. Дэйзи все это время стояла с отрешенным выражением на лице. Мне хотелось
подбежать к ней, обнять и уверить ее в том, что то, что она делала вчера вечером на церковном кладбище, в десять раз лучше того, что сейчас вытворяет дедушка.
Наконец, церемония окончилась. Дедушка провозгласил:
— Забери свои вещи, девочка, и иди. И чтобы мы никогда больше не видели твоего лица!
Франсин и я пошли на уроки. Мисс Элтон уже была там, бледная и молчаливая. Франсин вдруг взорвалась:
— Я его ненавижу. Он старый злодей. Я не хочу здесь больше жить.
Она чуть не плакала, и мы крепко сцепили руки. Я чувствовала, что никогда не забуду эту отвратительную сцену в часовне. Мисс Элтон нас не осуждала. Она тоже была ошеломлена увиденным.
В тот же день Франсин сказала:
— Я иду навестить Дэйзи. Пойдешь со мной?
— Конечно, — отозвалась я, и мы отправились к Эммсам. Дома была миссис Эммс и.детишки. Дэйзи не было.
— Она в усадьбе, — сказала миссис Эммс, — пошла к этому Гансу. — Миссис Эммс угрюмо покивала. — Ну, вот, ее и выгнали. Я сначала подумала, что это из-за вас и этого бального платья.
— Дедушка ничего не знает об этом, — сказала Франсин.
Миссис Эммс подмигнула:
— Да поможет нам всем Бог, если он когда-нибудь узнает.
— Странно, но сейчас… мне уже все равно. Я так ненавидела его сегодня утром… и этого самодовольного Артура. Я ненавижу Грейстоун. Я хочу убежать отсюда.
— Моя бедная Дэйзи. И все только из-за того, что она чуть-чуть повеселилась на кладбище. Я думаю, она не первая, кто это делал.
— Мы так о ней волнуемся. Что же она будет делать?
— Что-нибудь придумает. Она не пропадет, моя Дэйз.
— Она скоро вернется?
— Кто ее знает? Она теперь сама себе хозяйка.
— Скажите ей, что мы заходили, — попросила Франсин. — Скажите, что мы переживали не меньше ее. Скажите, что мы думаем, что это все ужасно.
— Я все ей скажу, мисс. Она о вас такого высокого мнения, юные леди.
Мы уже собирались уходить, как вдруг появилась сама Дэйзи. Она совсем не была похожа на отверженного грешника в часовне. Мы подбежали к ней и обняли ее. Она казалась очень довольной, и миссис Эммс сказала:
— Вы только поглядите на нее.
— Дэйзи, — воскликнула Франсин, — мы так беспокоились о тебе.
— Незачем, — торжествующе крикнула Дэйзи. — Я уже нашла работу.
— Не может быть! — хором воскликнули мы все.
— Это правда, мисс. Мне уже наполовину предлагали ее и раньше. Ганс говорил: «Почему бы тебе не перейти в усадьбу? Я поговорю о тебе». Ну, вот. Я говорила с главным поваром. Такой важный господин… с закрученными усами и толстыми щеками. Он погладил меня по щеке и сказал: «Начнешь завтра. Будешь работать на кухне». А какая там кухня!
— Как здорово! — воскликнула я. Миссис Эммс села, положив руки на колени. Она задумчиво покивала головой.
— А что будет, когда они уедут? — спросила она. — Они никогда не приезжают больше, чем на три месяца.
— Ганс говорит, что я смогу поехать с ними.
Радость последних минут быстро угасла. Все думали о том, что будет, если они скоро уедут. Миссис Эммс не хотела расставаться с Дэйзи. И мы тоже. А что касается Франсин, то мысль об отъезде обитателей усадьбы нагоняла на нее такую тоску, что она просто не могла себе этого представить.
После этого события разворачивались очень быстро.
Был назначен день празднества. Оно должно было состояться в первую неделю сентября. В понедельник съедутся гости. День рождения будет отпразднован во вторник, развлечения продолжатся и на следующий день, а в четверг гости разъедутся.
Пришла Дженни Брейкс шить платье для Франсин. Оно было темно-красное. Для меня шили темно-синее — по выражению тети Грейс — хороший ноский цвет, бедная Дженни Брейкс была немножко не в своей тарелке, она прекрасно помнила о голубом шифоновом платье, и с ним связывала то, что случилось с Дэйзи Эммс. Конечно, тайное шитье платья не было таким большим грехом, как разврат на церковном кладбище, но нашего тирана-дедушку все равно страшно боялись. Франсин заметила, что если бы у Дэйзи не было своей семьи, он ее все равно бы выгнал.
— У него нет сердца, — говорила она. — Если такие люди, как он, считаются хорошими, да поможет мне Бог держаться от них подальше.
Все это время, несмотря на приближение страшного дня, она была в хорошем настроении. Она почти каждый день бывала в усадьбе. Иногда она куда-то ездила одна верхом. Я догадывалась, что она не долго пребывает в одиночестве, что ее где-то поджидает влюбленный барон.
Разослали приглашения гостям. Подготовка шла полным ходом. Миссис Гривз была очень довольна, и говорила, что так и должно быть в большом доме. Она надеялась, что в будущем праздники будут чаще. Новобрачные внесут в дом свежую струю, а потом настанет время подумать о подходящей партии для мисс Филиппы.
Я очень волновалась, потому что Франсин вела себя беспечно, и я не понимала, что все это значит.
Недели за две до дня рождения дедушка послал за Франсин. Она пошла в библиотеку с высоко поднятой головой, а я с ужасом ждала ее в спальне. Было совершенно очевидно, что мы подошли совсем близко к развязке.
Через полчаса она вернулась, щеки ее пылали, а глаза блестели.
— Франсин, — крикнула я. — Что случилось?
— Он сказал мне, что я должна выйти замуж за кузена Артура, и что его святой племянничек попросил моей руки, которую дедушка с готовностью ему обещал. И поскольку это его желание тоже, он не сомневается, что я с радостью приму это предложение.
