Светлана Демидова - Ночь со звездой гламура
– Вам назначено? – еще раз спросил он после того, как она назвала фамилию Берта, и, не слушая ответа, вызвал по местному телефону квартиру Соколовского. Видимо, Альберт подтвердил, что ждет именно Инну, потому что секьюрити, опустив трубку, нажал на своем пульте какую-то кнопку и предложил Инне пройти через турникет.
Восхищаться огромным лифтом и устланными ковровыми дорожками коридорами Инна уже не могла, потому что ее охватило страшное беспокойство. Одно дело мечтать о том, как ты явишься к мужчине, который в качестве честного человека должен бы тут же заключить тебя в объятия. И совсем другое – когда ты уже подходишь к заветным дверям. По мере приближения к ним надежды на объятия почему-то сами собой испаряются, как дым, а джемпер «кусается» все больше и больше.
Порог квартиры Альберта Инна переступила на неприятно мягких ватных ногах. Одно при этом было хорошо: натертые места мгновенно перестали болеть. При входе на стене висело огромное зеркало, в коем она мгновенно отразилась. Честно говоря, узнала Инна себя не сразу. Она еще не привыкла к брюнетистому колеру волос, и собственное лицо под черными прядями показалось ей излишне бледным, а нервный румянец – неестественно малиновым. Берт помог ей снять куртку, и в то же самое зеркало Инна увидела, что черный джемпер «искусал» ей всю шею и открытую грудь, которые покрылись пятнами почему-то красно-коричневого цвета. Конечно, этот цвет гораздо больше гармонировал с кирпичными колготками, чем малиновое лицо, но все-таки ее абсолютно не украшал.
Берту, похоже, не было дела ни до ее колготок, ни до лица, потому что, проведя ее в ту часть квартиры, которая могла условно называться комнатой, и усадив на обитый скользкой кожей диван, он тут же с тревогой в голосе спросил:
– Ну! Что там с Леной?
Инна подумала, что тянуть резину не имеет смысла, раз уж она на все решилась, и чужим голосом произнесла:
– Лена сказала, что у вас с ней все кончено…
Альберт как-то непонятно то ли улыбнулся, то ли скривился, что одинаково шло его красивому лицу, и спросил:
– Она просила вас передать мне именно это?
– Нет… – замотала головой Инна. – Конечно же, нет… Она вообще ничего не просила передавать…
– А что же тогда? – не понял Берт. – Вы ведь… ее подруга… Она же что-то вас просила?..
– Нет… То есть… да… То есть я, конечно, подруга… лучшая… мы с ней с детства… – замялась Инна. – Но я пришла не потому, что подруга… Я пришла… В общем… вас это, конечно, не удивит… Вы, конечно же, привыкли, да?
– К чему? – холодно блеснул глазами Берт и, как показалось Инне, все понял.
– Ну… что женщины вам сами на шею вешаются.
Альберт вынул из кармана пачку сигарет и, ловким движением выбив из нее одну, сказал:
– Правильно ли я понимаю, что вы пришли тоже… ну… насчет шеи, которая освободилась?
– Да… – выдохнула Инна и поторопилась спросить: – Мне лучше уйти?
– Сначала скажите, что случилось с Леной? Почему вдруг так резко… Непонятно, в чем причина. Если вы подруга, то, должно быть, знаете, в чем дело?
Инна, у которой скручивало внутренности от унижения и желания, сказала:
– Она видела вас с другой… Видимо, не захотела делить… А мне все равно… наплевать…
– Я закурю? – спросил ее Берт, будто бы здесь хоть что-то зависело от ее желания или нежелания. Инна вяло кивнула, а он опять спросил: – И на что же вам наплевать?
– Ну… на то, что вы с другой… И еще с одной, и с третьей…
– Так не бывает, – отозвался Соколовский, выпустив чуть ли не в Инну струю горького дыма.
– Что вы об этом знаете? – усмехнулась она и почему-то вдруг перестала его бояться.
– Не думаю, что вы знаете больше.
– И ошибаетесь. Вы знаете толк лишь в том, как отбиваться от досаждающих вам женщин. Вам все всегда само шло в руки. Вряд ли вы когда-нибудь испытывали такую дьявольскую смесь чувств, которые сейчас бушуют во мне. Это и презрение к себе до злых слез, и неловкость, и боль, и сладость от того, что вы рядом, и желание коснуться вашей щеки… Знаете ли, я была всего один раз в жизни влюблена. В юности. Мне было восемнадцать. И я сразу вышла замуж за того, кого полюбила. С тех пор столько лет прошло… А я, как была неопытна в этих делах, так и осталась… Было, знаете ли, некогда по-настоящему любить… А тут вы… Если бы вы знали, как я сегодня к вам собиралась! – И Инна рассмеялась, раскованно и свободно.
А потом она рассказала ему все-все: и про духи, и про пластырь, и про разорвавшиеся в пенале общественного туалета колготки, про сурового мужчину с портфелем и про одинокую пенсионерку с фиолетовыми волосами, и про то, что пятна от кусачего джемпера на шее – цвет в цвет новым колготкам. Она так заливисто смеялась, что Берт тоже начал невольно улыбаться, очень осторожно и даже слегка смущенно.
– Я знаю, вы не могли не влюбиться в Ленку. В нее, как и в вас, все всегда влюбляются, а в меня почему-то нет… – продолжила Инна без всякой обиды на судьбу. – Один только муж…
Как только она упомянула мужа, и без того слабая улыбка Альберта погасла.
– Вашего мужа зовут Евгением Антоновым. Так ведь? – решил уточнить он.
– Да… Женей… Он оказался единственным, кто обратил на меня внимание.
– Вы поженились в 1989 году?
– Да… А вы откуда знаете? – удивилась Инна.
– Нетрудно сосчитать. Мы с Леной были у вас на семнадцатилетии со дня вашего бракосочетания.
– Точно, – опять рассмеялась она. – Как же я глупа…
– Вы были сильно влюблены друг в друга? – спросил Берт.
Инна удивленно приподняла брови.
– Не понимаю… Зачем вы об этом спрашиваете?
– Ну… вы говорили, что совершенно неопытны… вот я и спросил…
– Не знаю… То есть это я теперь не знаю. Тогда я была убеждена, что сильно. Наверно, сильно и была.
– А он?
– А он? – лицо Инны вдруг стало злым. – Вы хотите правду? Пожалуйста! Я и так уже совершенно обнажилась перед вами. Фигурально, конечно, потому что вы не захотите, чтобы по-настоящему… Так вот… Антонов сразу влюбился в Ленку и мучился со мной все семнадцать лет. – Она посмотрела ему в глаза и закончила: – Так-то вот, а вы говорите, что все знаете в этой жизни…
Инна схватилась руками за ворот джемпера, зачем-то пытаясь таким образом прикрыть излишне обнажившуюся грудь, и сказала:
– Ну ладно… Я, пожалуй, пойду, извините… Сегодня не мой день, да и, похоже, вся жизнь… не моя…
Она встала с диванчика и натужно улыбнулась.
– Подождите, я отвезу вас, – сказал Берт.
– О-о-о! Не стоит беспокоиться, – отозвалась Инна, поднялась с дивана, шагнула в сторону выхода и непроизвольно вскрикнула: так больно впился в пятку бортик туфли, смяв в сторону от болячки полоску пластыря.
