Сандра Браун - Рикошет
Диди мысленно напомнила себе прочитать отчеты Бил и Крофтона.
— Вы прошли от столика до двери кабинета, — продолжил Дункан.
— Да.
— Вы были в тапочках?
— Босиком.
— Как по-вашему, Троттер мог услышать ваши шаги? — спросил Дункан. — Или он не подозревал о вашем присутствии до того, как зажегся свет?
— Если он слышал, что я иду к кабинету, почему он просто не вылез обратно в окно?
— Именно это я собиралась спросить, — сказала Диди, простодушно улыбаясь.
— Значит, я застала его врасплох, когда зажгла свет, — сказала Элиза. — Он застыл на месте.
— Вот это выключатель? — Дункан нажал на одну из клавиш, в кабинете вспыхнул верхний свет. Другой светильник зажегся прямо над их головами. Он посмотрел на него, потом в кабинет. — Диди, ты не изобразишь нам Троттера? Иди встань за стол.
Она сняла предупреждающую ленту-ограждение, крест-накрест наклеенную на двери, прошла в кабинет и встала за Рабочим столом.
— Он стоял там? — спросил Дункан. Элиза слегка кивнула в ответ.
— Миссис Лэрд, что он делал?
— Ничего. Просто стоял и смотрел. Не сводя с меня глаз, как освещенный фарами олень на дороге.
— Может, он наклонился над столом, словно до этого пытался взломать замок у ящика?
— Моим глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к свету. Может, и наклонился, я не знаю. Впервые я разглядела его, когда он стоял выпрямившись вон там, за столом, смотрел на меня и не шевелился.
— Угу. — Дункан посмотрел на стоявшую за столом Диди, словно представляя на ее месте Гэри Рэя Троттера. — А что именно он вам сказал?
Она не вздрогнула и не раздумывала:
— Он ничего не сказал, детектив Хэтчер. Я вам об этом говорила вчера ночью.
Дункан медленно кивнул:
— Точно. А вы с ним говорили, верно? Вы сказали ему уходить.
— Да.
— Он шагнул к окну?
— Нет. Он вообще не двигался, только поднял руку. Внезапно. Как будто к его локтю была привязана веревка и за нее внезапно дернули.
— Так? — показала Диди.
— Да, примерно так. И прежде чем я успела сообразить, что у него в руке пистолет, он выстрелил. — Она приложила руку к горлу, словно ей внезапно стало трудно дышать.
Судья подошел ближе и обнял ее за талию.
— Миссис Лэрд, мог ли это быть предупредительный выстрел, которым он хотел вас просто напугать?
— Возможно.
— Вы чувствовали, что вам угрожает смертельная опасность?
— Я так решила. Все произошло очень быстро.
— Тем не менее этого времени хватило на то, чтобы осознать грозившую вам смертельную опасность.
— Детектив, подобное предположение вполне резонно, — раздраженно сказал судья. — К вам в дом проникает человек, стреляет в вас, и даже если он промахнулся, разве не логично предположить, что вам угрожает смертельная опасность, и вести себя соответственно?
— Конечно, это логично, — сказала Диди. — Но у доктора Брукса возникла еще одна, достойная размышлений версия. Возможно, Троттер выстрелил, когда падал навзничь, его палец инстинктивно сжался и спустил курок. От этого пуля прошла так далеко в стороне.
Дункан пристально смотрел на Элизу:
— Это означает, что вы стреляли первой.
— Она этого не делала, — сказал судья. — Она десять раз вам это повторила. Зачем так долго топтаться на одном месте?
Дункан перевел взгляд с потрясенного лица Элизы на судью.
— Затем, что я должен четко понимать, что здесь произошло. Мне тоже не доставляет удовольствия задавать миссис Лэрд все эти вопросы. Но сегодня утром я присутствовал при вскрытии Гэри Рэя Троттера. И я считаю своим долгом перед ним, пусть он всего лишь взломщик, выяснить, как и почему он закончил свою жизнь подобным образом. Судья, вы человек, исполняющий гражданские обязанности. Это ваш долг перед обществом — исполнять их. Ко мне это относится в равной степени. Иногда это очень непросто. Точнее, почти всегда.
Он повернулся к Элизе:
— Вы абсолютно уверены, что Троттер выстрелил первым?
— Абсолютно.
— Ну вот. Теперь все ясно, — объявил судья. Повисла напряженная пауза. Наконец он сказал: — Детектив Хэтчер, я восхищаюсь вашим чувством долга. Преклоняюсь перед настойчивостью, с которой вы ищете истину. Мы с Элизой сделали все возможное, желая помочь вам в исполнении ваших неприятных обязанностей. Неужели вам не приходило в голову, что нам самим хотелось бы понять, что здесь произошло вчера ночью? Возможно, мы желаем этого даже сильнее вас. Элиза была откровенна, насколько это вообще возможно. Надеюсь, теперь вы можете объявить это дело скверно закончившимся ограблением?
Дункан медлил с ответом не меньше пятнадцати секунд.
— Надеюсь, да.
«Вот черт», — подумала Диди.
— Хорошо, — сказал судья. — Тогда, если вопросов больше нет, думаю, вы нас извините.
Он уже повернулся, чтобы проводить их к выходу, как вдруг Элиза остановила его:
— Мне бы хотелось знать… — Ее голос прервался. Она сглотнула и повторила: — Мне бы хотелось знать, была ли у Троттера семья. Жена, дети?
— Нет, — ответил Дункан. — Его самый близкий родственник, дядя, живет в Мэриленде.
— Я рада. Иначе мне было бы еще… тяжелее.
— Теперь вы мне позволите проводить вас? — Судья пошел по коридору, ожидая, что детективы проследуют за ним.
Диди вышла из-за стола. Когда она проходила мимо Элизы, та протянула ей руку:
— Детектив Боуэн, я бы хотела присоединиться к словам мужа. Я знаю, что вы просто выполняли свой долг.
Удивленная подобным жестом, Диди попыталась придумать какой-нибудь подходящий и нейтральный ответ — неважно, правду сказала Элиза или солгала.
— Вам тоже нелегко.
— Да, но если вдруг я вспомню что-то еще, обязательно вам позвоню.
— Это будет кстати.
— У вас есть визитка?
— Вот, берите. — Дункан достал из нагрудного кармана куртки визитку и протянул ее Элизе.
Взяв карточку, она и ему пожала руку.
С каждым часом Диди все больше напоминала лохматых рыжих собак, похожих на безумные пуховки для пудры. У одной его бывшей подружки была такая. Лаяла, сволочь, не переставая. Самое неутомимое существо, рядом с которым Дункану когда-либо приходилось бывать. До сегодняшнего дня. Диди, казалось, вылезала из кожи от усердия.
— Дункан, она что-то скрывает. Я уверена. Брюхом чую. «Брюхо» Диди редко ошибалось. Он надеялся, на этот раз оно дало сбой. Он хотел побыстрее закрыть это дело и остаться с судьей в хороших отношениях. Като Лэрд никогда особенно ему не нравился за свою склонность угождать и нашим и вашим. Сегодня он выносил суровые приговоры направо и налево, завтра принимался бороться за исполнение гражданских прав преступников. Казалось, его мнение зависело от колебаний общественного настроения, всегда примыкая к мнению большинства.
