Нора Робертс - Река снов
– Нет, пока не выпью кофе.
– Я принесла тебе кружку.
Джейми открыла один глаз, замигала, увидела племянницу и вздохнула.
– Ты моя королева.
Оливия засмеялась и опустилась на край кровати. Джейми попыталась сесть.
– Я сварила свежий. Бабушка и дядя Дэвид ушли, а дедушка отправился в лагерь. Сказал, что у него накопилось много бумажной работы, но он предпочитает сходить туда и поговорить с живыми людьми.
– Как всегда, в своем репертуаре. – Джейми сделала первый глоток, не открывая глаз. – Так что ты придумала?
– Ну… Дедушка сказал, что я могу взять выходной, если ты захочешь прогуляться. Я могу провести тебя по какому-нибудь маршруту полегче. Это вроде практики для проводника. Я не могу стать проводником, пока мне не исполнится шестнадцать, хотя знаю все маршруты лучше, чем кто-нибудь другой.
Джейми снова открыла глаза. Оливия ослепительно улыбалась, но в ее глазах была мольба.
– Ты все рассчитала заранее, верно?
– Я могу взять свой новый рюкзак. А пока ты одеваешься, я сделаю сандвичи и соберу вещи.
– Какие сандвичи?
– С ветчиной и швейцарским сыром.
– Договорились. Через двадцать минут.
– Ладно. – Оливия стремглав выскочила из комнаты. Две из выпрошенных двадцати минут ушли у Джейми на то, чтобы сесть поудобнее и насладиться кофе.
Стоял теплый и солнечный день конца лета. Самый подходящий для того, чтобы думать не о прошлом, а о настоящем, решила Джейми.
Она сунула ноги в старые, но еще вполне приличные туристские ботинки и смерила взглядом племянницу. Оливия подобрала волосы и надела бейсболку с вышитой на макушке эмблемой «База отдыха и лагерь «Риверс-Энд». На ней была вылинявшая майка с короткими рукавами, рубашка с расстегнутым воротом и обтрепанными манжетами, разношенные удобные ботинки и ярко-голубой рюкзак.
Кроме того, у нее были компас и притороченный к поясу нож в ножнах.
«Вид самый боевой», – подумала Джейми.
– Ну что, начинаем игру?
– Игру?
– Ага. Я наняла тебя, чтобы ты провела меня по маршруту, доставила мне удовольствие и сделала этот день незабываемым. Я ничего не знаю. Я городская туристка.
– Городская туристка?
– Именно. Я живу на Родео-драйв, приехала сюда полюбоваться природой и хочу, чтобы мои деньги были потрачены не зря.
– О’кей. – Оливия расправила плечи и откашлялась. – Сегодня мы пройдем по маршруту Джона Макбрайда. Этот сравнительно легкий маршрут длиной в три с половиной километра проходит через тропический лес, а потом поднимается на восемьсот метров в гору, откуда открывается великолепный вид на озера. Э-э… Опытные туристы часто предпочитают продолжить этот маршрут и выйти на более трудные участки, но данный выбор дает посетителю… э-э… возможность полюбоваться одновременно тропическим лесом и видом на озера. Как, подходит?
– Вполне.
Почти слово в слово как в одном из путеводителей, продающихся в киоске, который торгует сувенирами. От нее требовалось только одно: мысленно представить себе страницу и прочитать ее.
Но она научится. Научится говорить своими словами. И лучше, чем в путеводителе.
– О’кей. Как ваш проводник и сотрудник базы отдыха и лагеря «Риверс-Энд», я обеспечу вам ленч на свежем воздухе и расскажу о флоре и фауне, с образцами которой мы встретимся во время похода. И с удовольствием отвечу на любые вопросы.
– Отлично. Начинай прямо отсюда.
– Ладно. Маршрут начинается здесь, в том месте, где поселились первые Макбрайды. Джон и Нэнси Макбрайд прибыли сюда из Канзаса в 1853 году и облюбовали участок на опушке тропического леса Кино. – Они пошли к деревьям.
– Я думала, что тропические леса бывают только в тропиках, – захлопала глазами Джейми, глядя на Оливию.
– В долине реки Кино находится один из немногих тропических лесов зоны умеренного климата. Здесь не бывает сильных морозов и выпадают обильные осадки.
– О боже, неужели деревья бывают такими высокими? Как они называются?
– Самым высоким деревом здесь является канадская ель; ее можно узнать по чешуйчатой коре. И пихта Дугласа. Они действительно вырастают высокими и прямыми. Когда они стареют, их кора становится темно-коричневой, и на ней появляются глубокие морщины. Кроме того, здесь растет тсуга. Она обычно не имеет густой кроны и устойчива к тени, поэтому относится к подлеску. И растет не так быстро, как пихта. Видите шишки? – Оливия наклонилась и подобрала одну из них. – Это шишка пихты. Она трехконечная. В лесу их очень много, но побегов они не дают, потому что не выносят тени. Зато их любят животные. А медведи любят есть кору пихты.
– Медведи? Ой!
– Ты что, тетя Джейми?
– Я твоя клиентка из города, забыла?
– Ага. Вы можете не бояться медведей, если примете простые меры предосторожности, – продолжала Оливия. – В этих лесах живут черные медведи. Единственный вред, который они причиняют людям, заключается в том, что они любят красть продукты, поэтому припасы следует хранить в защищенном месте. В лагере не следует оставлять без присмотра продукты питания, а также грязные тарелки.
– Но у тебя в рюкзаке лежат сандвичи. А вдруг медведи почуют их запах и погонятся за нами?
– Сандвичи завернуты в двойной слой пленки, так что они ничего не почуют. Но если какой-нибудь медведь окажется рядом, нужно шуметь как можно громче, сохранять спокойствие и освободить ему место, чтобы он мог уйти.
Они миновали поляну и углубились в лес. Почти сразу же освещение стало нежно-зеленым; лишь немногим солнечным лучам удавалось пробиваться сквозь густую хвою. Хвоинки были тонкими, бледными и наполненными влагой. Землю устилали шишки, папоротник и толстый слой мха. То был зеленый мир самых разнообразных оттенков и форм.
Неподалеку вскрикнул дрозд и стремительно упорхнул.
– Тут все кажется доисторическим.
– Похоже, так оно и есть. Думаю, это самое красивое место на свете.
Джейми положила руку на плечо Оливии.
– Я знаю. – И самое безопасное, подумала она. Самое подходящее для ребенка. – Ливи, рассказывай о том, что я вижу. Так, чтобы я запомнила.
Они шли не торопясь, и Оливия изо всех сил старалась подражать голосу экскурсовода и поддерживать нужный темп. Но лес всегда завораживал ее. Она не понимала, почему нужно объяснять то, что понятно без слов.
Свет был таким мягким, что кожа ощущала его прикосновение, а воздух таким душистым, что от него кружилась голова. Хвоя, кора и гниющие сучья были источником жизни для новых деревьев. Повсюду расползался и карабкался вверх нежный бархатный мох. Хрустели хвоя и шишки под подошвами ботинок, слышались шуршание мелких животных, деловито сновавших туда и сюда, вскрики птиц, удивленное журчание ручейка. Для городского жителя все эти звуки казались нетронутой первозданной тишиной.
