В плену прошлого (СИ) - Семакова Татьяна

Смолин вздыхает и уточняет недовольно:

— Что сказал?

— Что у Вали прибавилось работы, — бурчу недовольно.

— Я сам разберусь со своими проблемами! Что он сказал?! — снова срывается на рев.

— Ты нормально вообще разговаривать разучился? — обиженно надуваю губы. — В ресторане своем так общайся, а со мной не надо.

— Вик, ты же видишь, я на пределе. Что он сказал? — Пересказываю слово в слово. — Гандон. Окей, будет ему сотрудничество. На всю жизнь запомнит. Не парься, я все улажу. Только…

— Мне надлежит отбыть в неизвестном направлении, — заканчиваю за него и смотрю исподлобья.

— На время. Красивая прическа. Покажи ноготочки…

— Ой, какой ты лис! — возмущаюсь и вырываю свою руку из его. — Рассказывай сейчас же что происходит!

— Ничего. Но произойдет. И в этот момент тебе лучше быть подальше, но после я за тобой приеду. И надеюсь, к этому времени ты соберешь все свои вещи.

— Сидеть на чемоданах непонятно сколько? Как заманчиво, — скрещиваю руки под грудью.

— Я позвоню, как буду выезжать, — подлизывается и подходит ближе, пристраивая руку на моей спине. — Ты так очаровательно дуешь губки.

— Даже не думай, — шикаю на него.

— Знаешь, даже хорошо, что он показал свое нутро именно сейчас. Разберемся сразу со всем. Ну же, малыш, — толкается носом в мой висок. — Не расстраивайся.

— А если не получится? — таю от его нежностей.

— Получится. Что за сомнения?

— Пообещай, что будешь действовать в рамках закона.

— Я буду действовать вместе с законом, — заявляет самодовольно. — Все будет хорошо. А прическа в самом деле роскошная. И мне не терпится увидеть тебя в платье. Краситься будешь?

— Само собой, — фыркаю.

— О, тогда времени в обрез. Всего два часа…

Поворачиваю голову, чтобы он увидел мой укоризненный взгляд, а он врезается в мои губы в шутливом поцелуе, даже глаза закрыть не успеваю. От неожиданности отшатываюсь, он придерживает меня за спину, оба сдавленно смеемся.

— Больше всего я скучал по твоей улыбке, — гладит меня пальцами по щеке. — Солнце, пшеница и я сейчас с ума сойду от твоего запаха, — последнее уже бормочет на шумном вдохе, по-хозяйски прижимая к себе. — Хочу испортить твою прическу. Сейчас. До одури.

И мне бы сказать «нет». Сказать «рано». Хоть что-нибудь… но я не могу. Объятие слишком крепкое, его дыхание слишком прерывистое, его переполненные желанием глаза слишком близко. Губы, прикосновения которых помнит каждый сантиметр моего тела. Я так хочу вновь испытать те же эмоции, я так давно не чувствовала себя желанной, я так хочу его сама, что отпускаю все тормоза, обхватывая его за шею.

— Малышка моя, — выдыхает и накрывает мои губы своими.

На свадьбу мы, конечно, безбожно опаздываем. За те два часа, что мы провели в объятиях друг друга, я забыла обо всем на свете. Обо всех обидах, о своей боли, о метаниях и скитаниях. Я простила ему все, абсолютно. Но лишь на те два часа. Моему телу хорошо, мое сердце бьется спокойно, а пульс ровный, но память — такая стерва. И чем ближе мы к ресторану, тем она яснее.

Когда Костя останавливается на парковке, я жалею, что решилась на это.

— Я не хочу его видеть, — говорю честно. — Мне тошно от одной только мысли.

— Можем не идти, — соглашается с легкостью. — Конечно, я хочу ткнуть его носом в то, что мы вместе несмотря ни на что, и хочу сделать это именно сегодня, но силком я тебя не потащу. Есть гораздо более интересное занятие, к которому бы я с удовольствием вернулся, — нахально мне подмигивает, а мои губы улыбаются ему, не посоветовавшись с мозгом. — Выбор за тобой, малыш.

— Пойдем, — решаюсь. — Но ненадолго, ладно?

— Идеальный компромисс, — улыбается довольным сытым котом и выходит первым.

Помогает мне, вещает мою руку на свой локоть и горделиво расправляет плечи. Красивый, дерзкий, мой. Сердце должно трепыхаться от счастья, но я чувствую лишь тяжесть прошлого. Неприятное открытие. Которое я, разумеется, списываю на близость Васи.

Все давно расселились за свои столики. Оживленно беседуют, выпивают, с аппетитом кушают. Ведущий объявляет перерыв на медленный танец, первыми в центр зала выходят молодожены, за ними подтягиваются другие пары. Мы — стоим. На входе, в отдалении, но он замечает нас в первый же оборот. И застывает, принуждая остановиться жену.

Девушка смеется и недоумевает. Прослеживает его взгляд, направленный в нашу сторону. Приветливо машет, очевидно, Косте, приподнимает подол платья и, взяв мужа за руку, идет к нам.

Она очень милая. На каблуках почти одного с Васей роста. Смотрелись бы гармонично, если бы ее лицо не озаряла счастливая улыбка, а его не было подобно тому, что я видела в больнице и на похоронах брата. Уверена, он по моим глазам понял, что я все знаю. Ответная на мое презрение оторопь говорит сама за себя. А может, даже страх. И… сожаление. И именно оно становится последней каплей. Это я вынести уже не в состоянии.

— Костя! — радостно приветствует невеста и тянется к Смолину с поцелуем в щеку.

— Вика, — одними губами говорит Школьников.

Я моргаю и понимаю, что справляюсь со стрессом в привычной для себя манере — плачу. Вытаскиваю руку из-под Костиной и быстрым шагом, за столиками, спешу на воздух, во внутренний дворик, который вижу через большие окна.

— Вика! — окликает меня Вася, когда я огибаю фонтан, чтобы быть как можно дальше от его праздника. — Вик… — бормочет, уже медленно подходя ко мне.

— Что? — вскидываю подбородок и снова моргаю, чтобы лучше его видеть. — Что ты хочешь мне сказать?

— Зачем ты приехала, Вик? — почему-то страдает он и это отзывается во мне нервным натянутым смехом.

— Зачем приехала? — переспрашиваю, надеясь, что ослышалась. Он слегка разводит руками. — В глаза тебе посмотреть, — шиплю сквозь зубы. — Убийце.

— Что ты несешь, — морщится и отворачивается.

— А кто ты? — презрительно кривлю губы. — М? Кто ты в своих собственных глазах?

— Я не убивал твоего ребенка, — втемяшивает мне свою правду. — Это случайность. Несчастный случай.

— Да что ты говоришь? — зло смеюсь. — Отметка на ограждении — тоже случайность, да? Ну, что замолчал? Отвечай! Случайность?!

— Нет, — хрипит и смотрит исподлобья, не в силах выдержать мой прямой взгляд. — Но остальное — случайность. Я этого не хотел. Не хотел. Я бы никогда так с тобой не поступил.

— А чего ты хотел?! Чего?! — кричу, подаваясь вперед.

— Глаза тебе открыть, Вик. Пока тебя жизнь носом не ткнула. Хотел, чтобы ты увидела, что он за человек. Чтобы поняла, какое будущее тебя ждет рядом с ним. Чтобы для себя жила, для ребенка своего, не оглядываясь! — увлекается своей напыщенностью и повышает голос.

— И какой же он человек? — скрещиваю руки под грудью.

— Дерьмовый, вот какой!

— О как. А ты — святой?

— Нет! Не святой! И да, я подстроил ту аварию, хотел встряхнуть тебя, переключить на саму себя! Чтобы поняла наконец! Чтобы оглянулась назад и посмотрела, с кем хочешь связать свою судьбу! С мудаком, который без раздумий трахал на твоих глазах другую! Даже уговаривать не пришлось!

— Что ты сказал? — роняю тихо.

— Да он наверняка с другой лег, едва за порог твоей квартиры вышел, — зло брызжет слюной Вася. — Так страдал, умереть не встать! Так любил! Он любит только себя! А ты всегда была для всех запретным плодом! Красивая и недоступная! Андрей сразу сказал, если кто хоть пальцем тронет — размажу. И тебя предупреждал, но ты не послушала. Моя вина? Нихера!

— Не пришлось уговаривать? — выговариваю с трудом. — О чем ты?

— О том! Стоило только намекнуть, что ты хочешь с ним поговорить и чем это обернется, он согласился продемонстрировать тебе наглядно, как проводит свои вечера. Как тебе такое? Не полет над рекой убил твоего ребенка, а его папаша!

Валя учил меня многому. И умение постоять за себя первое время было в приоритете. Как вырваться из хватки с разных позиций, что делать, если на шею накинули удавку и, наконец, как дать в морду обидчику, не сломав палец. Спасибо ему за это, пригодилось.