Никита Ветров - Без тормозов
Скрипнула створка ворот. Мастер вздрогнул и резко обернулся на звук. Но ничего не увидел. Бросив все, дошел до входа — никого. Выглянул на улицу. Там тоже хозяйничали только ночь и свежий ветерок, видимо, и послуживший причиной тревожного звука. Механик вдохнул полной грудью, посмотрел на небо. Звезды умиротворенно подмигивали ему с высоты. К сожалению, их спокойствие не спешило передаваться человеку. «Нервы, — подумал Петрович, возвращаясь внутрь. — Черт бы их побрал!»
Рассердившись на самого себя, он схватил подвернувшуюся под руку щетку и принялся с остервенением выметать и без того чистую поверхность слесарного верстака. Жесткая щетина впивалась в щели и трещинки, выдирая оттуда металлическую труху и грязь, деревянная ручка жалобно поскрипывала от слишком крепкого нажима. Стало немного легче: монотонная работа отвлекала от тревожных мыслей. Это Петровичу понравилось. Он приободрился и глянул на часы. Почти полночь.
С улицы снова донесся собачий лай. На этот раз это была не просто перекличка: судя по сердитым интонациям, лохматых стражей кто-то потревожил. Механик замер с щеткой в руках, настороженно вслушиваясь в добиравшиеся до мастерской звуки. Сердце его забилось чаще, кровь прилила к вискам: со стороны райцентра приближался мотоцикл.
Неожиданно для самого себя Петрович вдруг отложил чистящий инструмент и, дотянувшись до ящика, извлек оттуда увесистый молоток. Прикинул его в руке — не пойдет. Слишком тяжелый, а значит — неповоротливый. Бросив его на место, он примерился к монтировке. Плоская стальная палка удобно легла в ладонь. Оставшись довольным, мастер положил ее на верстак, чтобы была под рукой, и прикрыл ветошью.
Мотоцикл приближался. Слышно было, как его водитель сбрасывает газ и притормаживает, чтобы свернуть к воротам мастерской. В ночи громко зашуршал гравий под колесами, вслед за чем наступила тишина.
Механик, заметавшись поначалу по цеху, внезапно успокоился и с деловитым видом принялся примерять на вал шестеренку, словно все последнее время только этим и занимался. К гаражу приблизились неторопливые шаги. Петрович покосился на створку ворот, которая мелко затряслась от осторожного стука.
— Не заперто! — отозвался он, чувствуя, как в горле пересохло от волнения.
Тяжелая, обитая миллиметровым железом дверь с еле заметным скрипом отодвинулась в сторону, и на пороге показался Громов, одетый в черные джинсы и кожаную куртку с крупными металлическими крюками вместо пуговиц.
— Здорово, Петрович! — улыбаясь, произнес он. — Не спишь еще?
Мастер как-то странно посмотрел на него, потом на часы, снова на Виктора и разочарованно пробормотал:
— Ах, это ты… Не сплю. Дел много.
— У тебя их всегда полно, — согласился парень, стягивая с рук клепаные перчатки черной кожи. — А я еду мимо, смотрю — свет горит. Дай, думаю, загляну, поздороваюсь с хорошим человеком. А заодно и узнаю кое-что…
— Что узнаешь? — торопливо и хмуро уточнил механик, прекратив работать. — Видишь — я занят.
— Да я на секунду всего. — Огорченный таким холодным приемом, Виктор уже колебался, спрашивать или нет. — Помнишь, ты в немецком мотоцикле масло сменил?
— И что, опять поломали?
— Нет, что ты! Работает, как часы. Я вот на нем в дальний рейс иду, до Москвы своим ходом. Может, скажешь, что за «секретное» масло? А то по дороге долью не того, жалко двигатель будет…
Петрович нервно вздохнул, отбросил в угол тряпку, которой протирал свои пальцы, и поспешно метнулся в угол, к шкафчику с автохимией. Глаза его снова скакнули к потолку, уточняя время. Мыча себе под нос что-то невнятное, он выдернул с верхней полки пластиковую канистру и чуть не вприпрыжку вернулся к своему нежданному гостю:
— На, держи. Во время войны у немцев своей нефти было мало, им приходилось не только масло, но и бензин частично из угля перегонять. Так что в свой «Zuendapp» лучше синтетику заливай — она для него привычнее.
Громов попытался было достать кошелек, чтобы расплатиться, но механик отчаянно замахал на него руками:
— Не надо мне ничего! Забирай так. Не нужны мне деньги твои…
— Спасибо, Петрович! — Ошеломленный таким бескорыстием, Громов даже не нашелся, что еще сказать. — Спасибо!
— Ага. Все у тебя? Или еще что хотел?
— Вроде все…
— Ну и хорошо. Давай. А то дорога дальняя, чего задерживаться зря. Счастливого пути!
От Виктора не ускользнула суетливость механика, но лишних вопросов он задавать не стал. Чувствуя, что тому не терпится его спровадить, Громов не стал противиться и, пожав руку, повернулся к выходу.
— Погоди! — неожиданно окликнул его Петрович. — Ты, это… ключ у меня не брал? Из набора? Когда в прошлый раз приезжали?
Физиономия Виктора удивленно вытянулась:
— Не-ет! Зачем он мне? Тем более из набора!
Петрович сник:
— И правда, тебе он ни к чему…
— Может, упал куда? — предположил Громов. — Закатился.
— Угу, — задумчиво протянул тот. — Ладно, пока!
Байкер еще раз благодарно кивнул ему и вышел на свежий воздух.
Волынская курила, прислонившись к сверкающему в лунном свете гладкому корпусу байка. Завидев Грома, она щелчком избавилась от сигареты, которая скрылась в кустах, прочертив яркую полоску. Эльвира тряхнула роскошными локонами:
— Уладил вопросы? Я уж думала, ночевать здесь придется!
Громов не обратил внимания на ее колкий тон. Поправив свою именную бандану, он, прежде чем сесть на мотоцикл, обошел вокруг него и присел рядом на корточки. Затем поднялся, заглянул в бак и только после всего этого кивнул в сторону коляски:
— Прошу в карету, перекур окончен.
— А что ты сейчас сделал? — с интересом спросила Эльвира.
Громов ничего не ответил. Знал, что она все равно ничего не поймет. Древние традиции байкеров могут быть понятны только самим байкерам. И следовать им нужно неукоснительно. Особенно перед дальней дорогой. На удачу.
Девушка фыркнула, собрала волосы в хвост на затылке, прихватив их заколкой, и грациозной походкой кошки придвинулась к байкеру.
— Там мне надоело, — капризно протянула она и нахально уселась за спину Виктору, плотно обхватив его обеими руками за торс. — Теперь это мое место!
— Как хочешь, — бросил он через плечо и запустил движок. — Держись крепче.
Фара швырнула вперед яркий желтоватый сноп, заднее колесо, прокрутившись на месте, вырвало из грунта несколько мелких камешков и отбросило их к гаражу. «Zuendapp» взревел, словно раненый зверь, весьма проворно вынес своих седоков на дорогу и скрылся вместе с ними в темноте, как черный призрак.
