Барбара Картленд - Несравненная
Гарри кивнул:
— Сама понимаешь, если они это сделают, будет довольно трудно настаивать, чтобы деньги вернули назад.
Аморита даже вскрикнула:
— Ох, Гарри! Хорошо, что ты сказал мне об этом. Невероятно! Тогда ты должен отдать мне приз сразу же, как получишь его. Ты ведь знаешь, как нам нужны эти деньги, до последнего пенни!
— Это точно, — согласился брат.
Аморита думала, куда же сможет положить деньги.
Она расстегнула жакет и, как и ожидала, обнаружила с внутренней стороны небольшой карман.
«Положу выигрыш сюда, — подумала она. — Потом застегнусь на все пуговицы, никто и не узнает».
Мысль о том, что кто-то мог завладеть выигрышем Гарри, была просто ужасна.
Ему очень нужно было выиграть хотя бы один из заездов, поскольку от этого всецело зависела жизнь Нэнни.
Молодые люди походили еще немного по конюшне, рассматривая других лошадей, затем вернулись в замок.
— Я, не переставая, буду молиться за тебя во время состязания, — сказала Аморита брату.
— Спасибо, — ответил Гарри. — Спасибо тебе за все. Ты же знаешь, если бы не ты, я вообще бы не попал сюда.
Они понимающе улыбнулись друг другу, затем отправились в столовую, где как раз собирались подавать завтрак.
Граф уже был там. Кроме него к завтраку спустились еще четверо мужчин, однако ни одной женщины пока не появилось.
— Нет нужды спрашивать, где вы только что побывали, друзья мои, — сказал граф, поднимаясь навстречу Аморите и Гарри, входящим в комнату.
— Я просто хотел убедиться, что за ночь никто не похитил моего Крестоносца, — сказал Гарри, — и что за ним не явились конокрады, чтобы лишить меня счастья прокатиться на нем.
Граф рассмеялся:
— Я думаю, у нас есть более ценные вещи, которые могли бы украсть в первую очередь.
— Да, — смеясь, сказал Чарли. — Что касается меня, я бы предпочел, чтобы лучше уж похитили сокровища из конюшни, нежели из спален замка!
— Все зависит от того, что вам больше нравится: сокровища двуногие или четвероногие? У каждого свои пристрастия! — хохоча, вмешался в разговор Джимми.
— Сегодня утром и днем мы займемся лошадьми, — сказал, граф. — Но после вчерашнего ужина мои планы на сегодняшний вечер слегка изменились.
Все сидевшие вокруг стола джентльмены внимательно его слушали.
Двое других мужчин, одним из которых был сэр Мортимер, только что вошли и оживленно о чем-то спорили, но, увидев замерших в ожидании приятелей, прекратили разговор и присоединились к компании.
— Я подумал, — сказал граф, — что лучше будет устроить смотр девиц и выбрать из них «несравненную» перед ужином.
— Почему ты так решил, Ройдин? — подшучивая над другом, спросил Джимми. — Думаешь, после ужина мы напьемся до такой степени, что не сможем правильно и объективно проголосовать? Девицы будут для нас все на одно лицо!
— Такая мысль приходила мне в голову, — среди хохота друзей послышался голос графа. — Но еще я подумал, что дамы будут выглядеть лучше всего, едва покинув свои комнаты, то есть до ужина. Если после него они специально настроятся, чтобы развлекать нас, это будет уже совсем другое дело.
— Лично я полагаю, — сказал Чарльз, — что это вполне разумное предложение.
— Надеялся, что вы согласитесь со мной! — улыбаясь друзьям, сказал граф. — Значит, голосовать мы будем в половине восьмого, затем в девять поужинаем, а потом всю ночь напролет будем веселиться! Хоть до утра!
— Думаю, это отличная мысль, Ройдин! — сказал сэр Мортимер. — И, как ты говоришь, мы будем в трезвом уме и ясной памяти, когда станем выбирать самую красивую из присутствующих здесь дам.
До того, как кто-либо успел ему ответить, дверь распахнулась, и в столовую вошла Зена в сопровождении еще двух женщин.
Все они были одеты в потрясающе великолепные платья.
Зена посмотрела на Амориту и воскликнула:
— Ты тоже собираешься участвовать в дамском заезде? Не могу представить себе тебя верхом на лошади! — нахально заявила она.
— Я довольно много ездила верхом и имею некоторый опыт, — спокойно ответила ей Аморита.
— Ну, если придешь последней, — мерзким голосом сказала Зена, — надеюсь, у его светлости найдется для тебя какой-нибудь утешительный приз!
Говоря это, она повернулась, чтобы посмотреть, какие блюда подавали к завтраку.
Гарри шепнул сестре:
— Не отвечай ей. Она хорошая наездница и определенно надеется выиграть.
Аморита поджала губы. «Подумаешь, хорошая наездница!» — промелькнуло у нее в голове.
Она думала о том, что если бы смогла выиграть этот дамский заезд, то оплатила бы операцию Нэнни и выплатила запоздавшее жалованье Бриггсам.
Кроме того, деньги Гарри тогда можно будет целиком потратить на обустройство поместья.
Вскоре к завтраку спустились оставшиеся гости, некоторые чуть живые после вчерашнего веселья.
Когда пробило десять, граф и Чарли объявили всем, что идут на ипподром.
— Ты идешь с нами, Гарри? — спросил граф.
— Да, конечно, — ответил молодой человек.
Аморита побежала к себе наверх, чтобы взять перчатки.
Когда она спустилась назад, Гарри ждал ее в холле, но другие мужчины уже ушли.
— Прости, что задержала тебя, — извинилась перед братом Аморита.
— Ройдин счел довольно странным, что ты захотела пойти с нами, — объяснил Гарри, — а не поехала в экипажах с остальными дамами. Но я думаю, ты вряд ли сможешь выдержать их общество. Тебе они действительно неприятны, прости, пожалуйста.
— Только Зена, — ответила Аморита. — Остальные дамы вполне приятны и милы.
— Да, эта Зена — противная особа, как и сэр Мортимер, — сказал Гарри. — Внимательно смотри, чтобы во время скачек она специально не выехала на твою полосу.
— Я об этом уже подумала, — ответила ему сестра. — Но она уверена, что я не умею ездить верхом, поэтому, думаю, будет игнорировать меня, что, впрочем, еще и лучше.
— Думаю, Ройдин проследит, чтобы не было столкновений и нарушений правил, — сказал Гарри. — Сам он в скачках не участвует, поэтому будет четко следить за всем происходящим.
Аморита подумала, что это был очень правильный поступок со стороны графа.
Когда они пришли на беговое поле, то увидели, что лошади были уже там, а граф красовался верхом на одной из них.
Глядя на него, Аморита подумала, что могла бы и раньше предположить, что он был великолепным наездником.
Ее отец всегда говорил, что человек должен выглядеть продолжением лошади, стать как бы ее частью.
Безусловно, граф был именно таким.
Он восседал на отличном черном арабском скакуне и был просто неотразим.
