Алина Политова - Рысь (СИ)
— Да чего ты зацепился за это! — С досадой воскликнула она, — я могла или потерять жизнь, или спасти целый мир! Разве можно тут выбирать?!
— Какой еще чертов мир, Ри! Что ты несешь?!
Голос Рики у меня за спиной зазвучал тихо и уверенно. Даже с какой-то фанатичностью:
— Человек, который несет в себе божью искру, несет в себе целый мир. Я забрала эту искру и передала ее сыну.
— На детях гениев природа отдыхает, не слышала такого? — С горечью спросил я.
— Только не на Владимире. — Твердо сказала она. Сказала так, что я понял все. Я понял, откуда у нее это странное отстраненное отношение к сыну. Она, так же как и все ее родственники, была его абсолютной рабой. Она так боготворила его и так им восхищалась, что боялась даже любить, считала себя недостойной того, чтобы просто по-матерински его любить. Для ее семьи Владимир был существом с другой планеты. Божьим даром, первым несолдатом, рожденным их кровью. И все они чего-то ждали от него, чего-то вселенского, какого-то взрыва гениальности. И это лишь потому, что он был не таким как они. Я подозревал, что сами того не замечая, Рикины родители с пеленок внушали Владимиру, что он особенный. Не пытались его сломать, как ломали своих детей. И только лишь в этом была причина того, что мальчик вырос непохожим на остальных членов семьи. Я вспомнил его открытый взгляд, теплоту, которую он излучал, и мне вдруг стало остро его жаль. Я понял, почему Владимир то ли в шутку, то ли всерьез попросил меня усыновить его. Его нужно было спасать. От этого жадного ожидания, которым было пропитано все его окружение. От навязчивой любви и обожания. За свои неполных пятнадцать лет он просто устал… и еще он хотел, чтобы я спас Рику. Потому что только ее он, кажется, любил по-настоящему. Во всяком случае, так мне показалось, когда я наблюдал за его общением с родственниками. Только Рику… Быть может, потому что она была матерью. Быть может, потому что она тоже была другой. Я не видел еще пока, что Рика сильно отличается от своих родных, но в этом мне стоило довериться ее сыну, ведь он наверняка знал ее лучше, глубже чем я. Возможно особых талантов в нем пока не открылось и не откроется никогда, но в чем ему было не отказать, так это в умении смотреть в самую душу человека. Один взгляд глаза в глаза и он знал уже о тебе все. Уж это-то я прочувствовал на себе.
— Ты все еще хочешь усыновить его? — Спросила Рика.
— Я бы гордился называть его своим сыном. — Ответил я. — Только не по той причине, по которой гордитесь вы.
— Хорошо, пусть так. Пусть как угодно. — Вздохнула она и кажется, легла. Я поставил бутылку на пол, выключил свет и, не раздеваясь, упал на кровать рядом с ней. Мы лежали в темноте и слушали дыхание друг друга.
— Можно спросить тебя кое о чем? — Прошептала Рика.
— Конечно.
— За что ты любишь меня?
— Честно?
— Да.
— Я не хочу тебя обижать, но только за то, что ты красивая. И все.
— Пусть так, — помолчав, сказала она. — Пусть как угодно.
После нашей свадьбы мало что изменилось. Просто в моей квартире стало больше Рикиных вещей и у меня появился сын. Мы с Рикой собирались купить двухкомнатную квартиру прежде чем забрать его к себе. Я не против был, чтобы он сразу поселился у нас, но он сам захотел подождать. К тому же, подозреваю, на него сильно давили Рикины родители. Они не хотели отпускать его от себя. Он тянулся ко мне, я это видел и мне льстило его внимание, чего уж таить. После школы он забегал ко мне в студию и проводил там целые дни. Майкл в нем души не чаял. Вообще-то Мишка был парнем не самой традиционной ориентации и меня немного напрягало его внимание к Владимиру, хотя внимание это внешне носило исключительно дружеский характер.
Вовка был поразительным человеком. Его способность располагать к себе людей была просто феноменальной. Наверное даже сродни таланту. Порой мне казалось, что весь мир в его руках и он ловко им манипулирует. Наблюдая за ним, я все больше и больше познавал Рику. Ее отстраненность от него была вызвана не только восхищением, как мне показалось вначале, нет. Скорее она абстрагировалась от него, стараясь не раствориться в нем. Какой-то бес противоречия заставлял ее бежать от любой зависимости, душевной привязанности. Не всегда у нее это получалось и порой она все-таки сдавалась, как сдалась мне. Но почему-то она не хотела сдаться ему, открыться навстречу его любви. А ведь он действительно любил ее. Какой теплотой и нежностью светились его глаза когда он говорил о ней… даже это придуманное им прозвище — «Рысь» в его устах звучало совсем не обидно, а скорее даже наоборот. Просто он понимал ее. Понимал ее к нему отношение. И принимал. Рысь… я так и не понял на самом деле почему Владимир так называл ее. И что он знал о рысях, чего не знал я. Но иногда он называл ее мама.
Рика стала много работать. Постоянно какие-то новые проекты, командировки, съемки… ее будто подменили. Если раньше она довольно равнодушно относилась ко всему что делала, то сейчас с жадностью хваталась за все, что ей предлагали. Я не мог понять в чем причина этой гонки. Вечерами она едва приползала домой и засыпала не успев донести голову до подушки. Мне не хватало ее, но я не мешал ей. Если в этот период жизни работа стала для нее так важна, значит так было нужно. Почему-то она почти перестала следить за своей внешностью. Раньше ее ноготки, волосы, макияж — все было безупречно. Рика была породистая и красивая. Ухоженная. Теперь все изменилось. Возможно, ее действительно сильно изматывала работа. Только перед ответственной съемкой, когда ей было необходимо появиться в кадре, Ри забегала в салон красоты, чтобы наскоро навести лоск. В другие дни она вполне могла уйти из дома с утра едва причесанной, без макияжа, в старых джинсах и ботинках. Это так было на нее не похоже… Однажды, в шутку упомянув об этих переменах в разговоре с Майком, я услышал от него, что с женщинами часто так происходит после замужества. Они перестают следить за собой, «опускаются и жиреют». Вся наведенная красота нужна лишь для того, чтобы заарканить мужа. А дальше хоть трава не расти. Так говорил Майк. Но в отношении Рики я был не уверен, что дело в этом. Мне казалось, что она намеренно пытается сбросить с себя то, за что, как я ей сказал тогда ночью, я люблю ее. Не знаю зачем ей это было нужно, чего она добивалась. Но как же наивна она была… Без лишней краски на лице она казалось совсем юной. Прекрасные голубые глаза еще ярче сияли из-под ресниц. Нежный цвет лица, беспорядочно раскинутые по плечам локоны… Когда она, едва живая после сумасшедшего дня, засыпала, я, осторожно зарывался головой в ее волосы. Тихо, стараясь не разбудить, вдыхал запах ее тела и духов, от которых она так и не смогла отказаться. Льдистый и теплый аромат… Запах Рики. Ее нежная шея, которую я обнажал, раздвигая волосы, сводила меня с ума. От желания кружилась голова. Не знаю намеренно она лишала меня секса, или же у нее и впрямь не оставалось сил, но мне ни разу и в голову не пришло удовлетворить свои потребности где-нибудь на стороне. Мне вполне хватило того одного раза с Риткой, чтобы понять, что это мне не поможет. Мне не нужен был просто секс, мне нужна была Рика, только она. Я готов был ночи напролет довольствоваться робко украденным с ее тела льдисто-теплым ароматом вместо того, чтобы пойти и получить парочку безудержных оргазмов в объятиях другой женщины. Я в жизни не предполагал, что когда-нибудь меня так сильно накроет. Любовь. Мощная штука.
